Донна Куандо предложила альтернативу — квартиру отца Ладислава в доме на склоне холма Яникул.
— Он там живет?
— И весьма неплохо, — заметила Донна.
Странный выбор жилья для помощника государственного секретаря, хотя бы уже потому, что оно находилось за пределами Ватикана.
— В ватиканском справочнике его адреса нет, — сказал Родригес. — Как ты о нем узнала?
— Реми Пувуар как-то сказал.
— Ладислав разрешит нам воспользоваться его квартирой?
— Я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться.
Родригес был потрясен. Неужели он включил в свою сеть новую Мату Хари? Однако Донна имела в виду не половое влечение.
— Пообещаю ему оставить без внимания тот факт, что он дает утечки прессе.
ГЛАВА ВТОРАЯ
I
Он прочитал Марка Аврелия
Принимая назначение в Рим, Нил Адмирари никак не думал, что отправляется на фронт. Подобно многим представителям своего поколения, всю трудовую жизнь он строил из расчета, что когда-нибудь придется выходить на покой. И дело вовсе не в том, что он больше не чувствовал в себе сил; просто работа для него всегда была лишь средством достижения будущего, красочно расписанного страховыми компаниями: седеющая парочка нежится на солнце на собственной вилле во Флориде, пожиная плоды мудрых инвестиций. Когда-то Лулу ван Акерен делила с Нилом яхту, на которой он мысленно рассекал воды Мексиканского залива. Увы, с этими мечтами пришлось расстаться. А тем временем нашлись светлые стороны и в идее прозябать в Риме, пока весь остальной мир полыхает пожаром. Нил вспоминал кафе и рестораны, вспоминал солнце, вспоминал женщин и многообещающий гомон, казалось наполнявший Вечный город. Где, как не здесь, встречать закат своей карьеры, если не жизни?
Сначала жизнь хоть как-то походила на то, что рисовало его воображение. Несколько раз в неделю Нил отправлялся из офиса, расположенного на набережной Тибра напротив Дворца правосудия, в пресс-центр, где узнавал последние новости, сплетничал о новых коллегах и встречался с Донной Куандо. Она оказалась неоценимым источником информации для статьи, написанной по поводу убийств в Ватикане. Материал перед выходом в печать перекроили до неузнаваемости. В прошлом это глубоко задело бы профессиональное самолюбие Нила, однако он давно пребывал в философском настроении. У нынешнего поколения журналистов почти не осталось правдивости и жажды истины. Нил считал себя динозавром, осколком минувшей, лучшей эпохи. Он прочитал Марка Аврелия и отправился к Капитолию, чтобы взглянуть на конную статую древнего императора-стоика, язычника в самом сердце христианского города. Пробежав взглядом усеченную версию своей статьи, Нил швырнул журнал в урну.
Однако последующие события разбудили любопытство редакторов. Во имя всего святого, что происходит в Риме? С появлением третьей тайны Фатимы, доселе скрытой, город превратился в зону боевых действий. Адмирари продолжал поддерживать ни к чему не обязывающие отношения с Анджелой ди Пиперно, скорее по привычке, чем в силу искренних чувств, и через девушку вышел на ее редактора, Ричарда Джона Нойхауса. Судя по всему, бывший лютеранский пастор, ставший священником в Нью-Йоркском архиепископстве, имел доступ ко всем нервным узлам Ватикана. Нилу не нравилась роль новичка, которого наставляет умудренный опытом священнослужитель, знающий все ходы и выходы. Его нисколько не огорчило известие о том, что Нойхаус покинул Рим.
— Любопытный тип, — заметил Нил Анджеле.
— Ты ему тоже не нравился.
— Что он про меня говорил?
— Вряд ли ты захочешь слушать, — улыбнулась Анджела.
— Ты права.
Ее скрытность казалась кокетством — мне известно кое-что, чего ты не знаешь, так попробуй вытянуть из меня информацию, — и деланое безразличие показалось Нилу лучшим способом выяснить, что о нем думает главный редактор «Первых дел».
— Если хочешь узнать, почитай «Публичную зону», — посоветовала Анджела.
В этом разделе в конце каждого номера редактор излагал свое мнение по самым разнообразным предметам с легкостью человека сведущего.
— Нойхаус немного завидует отцу Фессио, — добавила Анджела.
Джозеф Фессио, основатель издательства «Игнатий-пресс», теперь был ректором нового университета, открытого Томом Монаганом в Нейплсе, штат Флорида. «Игнатий-пресс» сделало имя изданием трудов Ратцингера на английском языке. В свое время Фессио учился у Ратцингера, затем они в течение многих лет поддерживали отношения, и сейчас, со слов Анджелы, Фессио был в Ватикане persona muchissima grata. [130]Каждый раз, бывая в Риме, долговязый иезуит заглядывал к бывшему наставнику, ставшему Папой, чтобы поболтать с глазу на глаз.
— Ты это читал? — спросила Анджела.
Они были в кабинете Нила на набережной Тибра. Девушка имела в виду «Публичную зону» последнего номера «Первых дел».
— Еще нет.
Нил взглянул на раздел, и первого абзаца о том, что Лус [131]в настоящий момент бледно представлен в Риме ветераном традиционной журналистики, оказалось достаточно. Несомненно, дальше Нойхаус отпускал какие-нибудь остроты насчет света, обыгрывая значение фамилии медиамагната. [132]
— Я познакомилась с потрясающим человеком, — начала Анджела и умолкла.
— И это все?
— Расскажу за обедом.
— Отличная мысль.
Из соображений безопасности они выехали за город по виа Кассиа-Антика и устроились в ресторанчике под навесом, увитым диким виноградом.
Потрясающим человеком, с которым познакомилась Анджела, была Хизер Адамс.
— Ее упрятали в монастырь в Ватикане.
— Упрятали? — удивился Нил.
— Она работает у Игнатия Ханнана.
Девушка смолкла. Нил, потягивая вино, кивнул, мол, ему знакомо имя компьютерного магната.
Анджела никак не могла выбрать между минеральной водой и дорогим «Бароло», которое заказал Нил, словно, смешав воду и вино, рисковала погасить охватившее ее возбуждение. Что ж, сенсация — вещь захватывающая.
— Это правда! Хизер — самый простодушный и искренний человек из всех, кого я только знаю.
Эта простодушная и искренняя девушка рассказала Анджеле о зловещих событиях, произошедших в «Эмпедокле», об убийстве Брендана Кроу («Он работал у кардинала Магуайра!»), о том, что ей доверили третью тайну Фатимы, которую она забрала домой, а затем передала сотруднику ЦРУ Винсенту Трэгеру.
— Бывшему сотруднику, вставшему на путь преступлений, — пробормотал Нил заученную из газет фразу.
Потом документ похитили из сейфа в кабинете Трэгера, его секретаршу убили, а сам бывший сотрудник ЦРУ, вставший на путь преступлений, тайно вылетел из Америки в Рим вместе с Хизер, которой поручили вернуть в Ватикан подложную третью тайну, воспламенившую мировой пожар.
— Так, значит, подлинную третью тайну так и не вернули? — спросил Нил.
— Трэгер рассчитывает получить ее от человека, который ее похитил.
— И убил его секретаршу?
Анджела откинулась назад.
— Понимаю, понимаю. Все это похоже на плохой фильм с Томом Хэнксом в главной роли. Если бы все это рассказала не Хизер, а кто угодно другой, я бы тоже была настроена скептически.
Эти откровения испортили Нилу обед. Одно дело терпеть снисходительность Ричарда Джона Нойхауса, совсем другое — узнавать сенсационные сведения от неопытной девчонки.
— В общем и целом это совпадает с тем, что удалось узнать мне, — солгал Нил.
— От кого?
Нил сделал серьезное лицо и указательным пальцем — а он до сих пор печатал двумя пальцами — рассек пополам рубиновые от «Бароло» губы.
— Нил, а ты бы поделился со мной тем, что я тебе сейчас рассказала?
— Ну, этот сюжет едва ли подходит для «Первых дел».
О характере Нила говорило то, что, когда подали saltimbocca alla romana, [133]к нему частично вернулся аппетит. Он также заказал еще одну бутылку «Бароло», как будто ему было что праздновать.