Читать интересную книгу Дорога в Омаху - Роберт Ладлэм

Хаук выпрыгнул из удобной гражданской постели, ненавидя себя за весь этот комфорт, окружавший его, и как был, в одном исподнем, кинулся к окну.

«Да простит меня Чингисхан, но и он, этот парень что надо, не додумался бы до такого!»

* * *

Уподобившись прохожим, оказавшимся волею судьбы свидетелями несчастного случая, временные обитатели бывшей лыжной базы спустились по разным лестницам в холл альпийского шале. Там их приветствовали Дези-Один и Дези-Два, стоявшие по обе стороны от кофейного столика, на котором лежали четыре пистолета-пулемета «МАК-10», двадцать магазинов, шестнадцать гранат, четыре миниатюрных бинокля и разобранная на части и обезвреженная яйцевидная бомба, способная взорвать по крайней мере четверть штата Нью-Гэмпшир, а это ни мало ни много — вся его юго-восточная часть.

— Мы не хотеть вас всех будить, — произнес Дези-Один. — Генерал сказать, что мы должен защищать права узники война. Мы пытаться это сделать, но я думать, они — очень плохой ребята. А теперь, генерал, можно сержант Дези-Два и я немного спать?

— Черт побери, ребята, вы получаете звание лейтенантов! Однако что же здесь произошло?

— Пожалуйста, senors у senoras, смотреть сами, — предложил Дези-Два, распахивая наружную дверь. — Мы не думать, что это будет сильно плохо для женевский намерения, когда мы увидеть эти разный оружие.

На приведенном в порядок лыжном подъемнике, где-то на полпути к склону и на высоте не менее пятнадцати футов над землей, покачивались тела четырех военнопленных. Они висели вниз головой с заклеенными пластырем ртами и с веревочными путами на ногах.

— Мы снимать их каждый час и давать им вода, — улыбнулся Дези-Один. — Это значить, мы обращаться с узники война очень хорошо.

Глава 18

— Что! — завопил государственный секретарь. Стенографистка, вздрогнув от неожиданности, чуть не свалилась со стула. Вылетевший у нее из рук блокнот ракетой устремился в голову ее начальника, но тот перехватил его машинально левой рукой, которой постукивал то и дело по черепу в надежде обуздать свой с маниакальным упорством вращающийся глаз. — И все же, в чем дело?.. Как?.. Нет, ни за что!

Госсекретарь начал похлопывать попеременно блокнотом для стенографирования по виску и краю письменного стола, и так до тех пор, пока листки не оторвались от спирали и не полетели во все стороны.

— Пожалуйста! — умоляла стенографистка, носясь по комнате в отчаянной попытке собрать воедино разлетевшиеся бумаги. — Сэр, это сверхсекретные записи!

— Что вы нашли в этих писульках сверхсекретного? — орал вконец ошалевший госсекретарь, вращая одним из вытаращенных от ужаса глаз. — Мы живем в безумном мире, мисс! Вы, может быть, еще лишь в начале пути, но мы, все остальные, давно уже лишились рассудка!

Стенографистка встала во весь рост и, не сводя с начальника взгляда, произнесла решительно невозмутимым тоном:

— Прекратите это, Уоррен! Возьмите себя в руки!

— Уоррен?.. При чем тут Уоррен?.. Я — господин секретарь!.. Запомните: господин секретарь!

— Вы — Уоррен Пиз! И, пожалуйста, прикройте микрофон телефона, а не то я сообщу сестре, а она — Арнольду Сьюбагалу, что у вас поехала крыша.

— Боже мой, Арнольду! — Уоррен Пиз, государственный секретарь, тотчас же прикрыл трубку рукой. — Я забыл, Тереза... Откровенно говоря, я просто отключился ото всего. На какую-то минуту!

— Я — Реджина Трухарт, а Тереза — моя младшая сестра, секретарь Сьюбагалу.

— Простите, у меня ужасная память на имена! Но я никогда не забываю разных там психов... То есть лица, имел я в виду!.. Пожалуйста, не говорите ничего сестре!

— Скажите тому, кто у телефона, что перезвоните ему через несколько минут, как только придете в себя.

— Но это невозможно! Он звонит по телефону-автомату из тюрьмы в Куонтико!

— Попросите его оставить вам номер, и пусть он ждет вашего звонка.

— Хорошо, психуша, Тереза, Реджина, мадам секретарь!

— Перестаньте, Уоррен, и делайте, что вам говорят. Государственный секретарь в точности выполнил распоряжение Реджины Трухарт, потом упал на свой стол и, уронив голову на руки, горько заплакал.

— Кто-то проболтался, а виноват я! — хлюпал он носом. — Их отправили обратно в тюрьму! В мешках!

— Кого?

— Ну, эту «грязную четверку». Какой ужас!

— Они что, отдали концы?

— Нет, в ткани были проделаны дыры, чтобы они не задохнулись. Но все четверо в таком состоянии, что уж лучше бы их постигла смерть! Они ничего не понимают! Потеряли всякие ориентиры! Как, впрочем, и все мы! — Пиз поднял заплаканное лицо, как бы умоляя, чтобы казнь прошла как можно скорее.

— Уоррен, солнышко, да плюньте вы на все! У вас есть работа, которую вы должны выполнять, и такие люди, как я, обязанные следить за ее выполнением. Вспомните Ферн из «Норт-Мэлл» — святую нашу патронессу и источник вдохновения. Она бы не позволила никому из своих боссов выпасть в осадок. Я тоже не допущу такого!

— Она была секретарем, а вы — стенографистка из машбюро отдела безопасности.

— Я нечто большее, Уоррен! Значительно большее! — возразила Реджина. — Я — порхающая бабочка с жалом пчелы. Перелетаю трепетно с одного секретного задания на другое, не сводя глаз со всех вас и помогая вам в ваших каждодневных трудах. Таковы Божья воля и Богом дарованный удел всех Трухартов.

— А вы не согласились бы стать моей секретаршей?

— И отнять эту работу у нашей дорогой, всем сердцем преданной делу, антикоммунистически настроенной мамочки Тирании? Вы, конечно, шутите!

— Так она — ваша мамаша?

— Осторожно, Уоррен! Забыли о Сьюбагалу?

— О Иисус, опять этот Арнольд!.. Простите, искренне раскаиваюсь. Вы великая женщина, внушающая глубочайшее почтение!

— Итак, перейдем к текущим делам, господин секретарь, — сказала стенографистка, усевшись на прежнее место и надежно скрепляя собранные ею листки. Осанка ее вновь приобрела привычную строгость. — Как вам известно, я свободна в своих действиях. Так чем же могла бы я вам помочь?

— Ну, свобода распоряжаться собою — это еще не все...

— Понимаю, — подхватила Реджина Трухарт. — Мешки с дырками, чтобы можно было дышать, трупы, которые вдруг оживают...

— Поверьте мне, достославные тюремные охранники были настолько потрясены происшедшим, что лишь чудом не отдали душу Богу. Двое из них госпитализированы, троих немедленно уволили по причине острого психоза, а четверо отправились в самоволку. Мчась через ворота, они вопили во всю глотку о солдатах, которых не успели в свое время ухлопать... О, Боже мой, только бы это не просочилось наружу!

— Я понимаю вас, господин секретарь! — Стенографистка первого класса отдела безопасности мисс Трухарт поднялась с места. — Положение трудное, от этого никуда не уйти... Случившееся, Уоррен, касается нас обоих. С чего же начнем кромсать?

— Кромсать? — Левый глаз Пиза заметался со скоростью лазера.

— Все ясно! — Ловко и без малейшего намека на чувственность Реджина задрала платье до пояса. — Документы, разумеется, следует изъять. Как вы сейчас убедитесь, я готова до конца выполнить свой долг.

— Ха! — Государственный секретарь был настолько изумлен представшим его взору зрелищем, что даже строптивый левый глаз прекратил свой бег: в колготки мисс Трухарт от колен до бедер были вшиты светло-коричневые карманы.

— Как?.. Как?.. Невероятно! — пробормотал Пиз. — Естественно, все металлические скрепки должны быть убраны. Если же материалов окажется несколько больше, чем я рассчитываю, то в моем бюстгальтере имеется подкладка на «молнии», и, кроме того, к спинке комбинации пришит сверху карман из прозрачного шелка — для документов крупного формата.

— Вы не понимаете! — произнес госсекретарь, упершись подбородком в край письменного стола, когда стенографистка привела платье в нормальное состояние. — Ух!

— Не отвлекайтесь, Уоррен! И объясните, чего я там не понимаю. Девочки Трухарт не боятся любых внештатных ситуаций.

— Не делалось никаких записей! — выпалил обезумевший от страха государственный деятель.

— Этого и надо было ожидать... Ничего не фиксировалось ввиду особой секретности: а осуществлялось по неофициальным каналам, не так ли?

— Что?.. Вы работали в ЦРУ?

— Нет, но там работает моя старшая сестра Клитемнестра. Девушка она исключительно выдержанная... Что же касается проблемы, с которой пришлось нам столкнуться, то в основе ее — утечка информации из используемых вами неофициальных каналов связи: не зафиксированное в документах слово, вылетев из чьих-либо уст, проделывает порой удивительный путь, перед тем как попасть в конце концов в вовсе не предназначенные для него уши.

— Такое часто происходит, согласен, но в данном случае ничего подобного не было! Из тех, кто знал об отправке нами психов в Бостон, никому не было никакой выгоды выдавать нашу тайну.