Читать интересную книгу Казнить нельзя помиловать - Дас Шохом

Как я подчеркнул в своем видео, лично я считаю, что послеродовые психические расстройства – это частный случай, и мне не кажется, что требовался специалист именно по этому диагнозу, если доктор Дитц в принципе мог уверенно диагностировать психоз как таковой и хорошо понимал, что такое психиатрическая линия защиты. Кроме того, не редкость, что эксперты уходят на покой и перестают вести больных, однако все же 20 лет – долгий срок, и профессиональные навыки могут и заржаветь. Судя по всему, доктор Дитц выразил мнение, что Йейтс, должно быть, осознавала преступность своих действий, поскольку выразила убеждение, что на убийство детей ее толкнул не Бог, а Сатана. Он признал, что она была психически нездорова, но не счел, что ее болезнь была настолько тяжелой. Как я говорил в видео, это вопиюще противоречит материалам дела. Андреа утверждала, что была вынуждена подчиняться Сатане и твердо верила, что единственный способ уберечь детей от адских мук – убить их. Так что в рамках своего бреда она считала, что поступает правильно. Проще говоря, мне это казалось бессмысленным: получалось, что коллега утверждал, что если у человека цветущий психоз и он слышит глас Божий, его следует отправить в больницу и лечить, а вот если он слышит голос сатаны, его следует посадить в тюрьму (или даже казнить, поскольку дело было в США).

Когда я разбирал это дело, в голове у меня, разумеется, возникали параллели с делом Ясмин, которая задушила племянника, уверенная, что изгоняет из него демонов. И я примерно так же жалел Андреа. Когда я слышал о некомпетентности психиатров, лечивших ее до трагедии, это вызывало у меня в равной мере ярость и оторопь. Даже сейчас, когда я об этом пишу, у меня кровь кипит в жилах. Вообще-то для меня было бы естественно защищать коллег от критики в случаях, когда их пациенты совершают насилие, поскольку я понимаю, что люди непредсказуемы и о факторах риска нередко можно собрать только минимальные обрывочные сведения. Однако, согласно моим исследованиям, врачи, которые занимались случаем Йейтс, были не просто профессионально непригодными – их действия могут рассматриваться как должностное преступление. Есть огромная разница между психиатром, который прилагает все усилия, работая со сложной и изначально опасной когортой больных, где иногда случаются трагедии, и теми, кто даже не старается. Возможно, я драматизирую, но я убежден, что вина за гибель детей Андреа Йейтс, по крайней мере отчасти, лежит на страховой компании, которая не пожелала раскошелиться на продолжение ее лечения, а в еще большей степени – на бессердечных профессионалах, в том числе на докторе Дитце. И я безо всяких угрызений совести разоблачаю в своем видео этих шарлатанов за никуда не годное обращение с больной. Я уверен, что все психиатры, в том числе и я сам, должны отвечать за свои поступки.

Когда я вывесил разбор дела Андреа Йейтс, у него обнаружился и другой любопытный аспект: количество злобы и желчи, которыми поливали Андреа иные комментаторы. Безусловно, интернет никогда не славился как голос разума. Многие зрители совершенно не уловили сути и не смогли разглядеть, какое катастрофическое воздействие оказала на действия Андреа ее психическая болезнь. Они видели в ней только злодейку, которая убила своих детей и «заслуживает того, чтобы вечно вариться в адской лаве», как лаконично сформулировал кто-то из комментаторов. Я подозревал, что такие мнения и правда бытуют, но мне потребовался целый YouTube-канал, чтобы заставить их проявиться во всей красе. Это именно то отношение, именно та стигматизация, с которой я работаю профессионально, как психиатр, а теперь еще и лично, как неоперившийся YouTube-блоггер. Почему-то я невольно представлял себе, как подобные комментарии обрушиваются на Ясмин – и на новостных интернет-сайтах, где писали о ее деле, и даже, возможно, на публике, если кто-то узнает ее. Я живо воображал, как это огорчит ее и какой непоправимый вред нанесет. Не знаю, происходило ли с ней подобное в реальной жизни, и никогда не узнаю. Тем не менее я никак не мог выгнать эту картину из головы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Понятно, что создание видео на YouTube отвлекало меня от работы, зато я обрел новое призвание. Причем не такое эгоистическое и нарциссическое, как стендап.

Глава тридцать первая. Охота на хищников

Когда я только запускал свой YouTube-канал A Psych for Sore Minds, у меня возникали опасения, что темы и случаи быстро кончатся. На деле я столкнулся с противоположной проблемой: идеи приходили ко мне быстрее, чем я успевал снимать видео (на сегодня у меня накопился список примерно из сотни вероятных будущих эпизодов). Через несколько месяцев после запуска, перед самым Рождеством 2020 года, мне заказали спорное медико-юридическое обследование. Стоило мне начать читать материалы дела, как сразу же возник соблазн снять про него эпизод. Я понимал, что, если история Андреа Йейтс задела у моих слушателей моралистические струны, это дело станет для них просто лакомым кусочком.

Мистеру Каю Флетчеру было 29, и ему были предъявлены обвинения в сексуальных домогательствах. Он был освобожден под залог и жил в Ковентри, ожидая суда. За несколько месяцев до этого общественная добровольческая организация под названием Unknown TV, взявшая на себя обязанность выявлять педофилов, нашла через социальные сети довольно много мужчин, у многих из которых явно были те или иные психические расстройства. Одной из их целей и стал Кай. Представительница группы, женщина средних лет, притворилась 15-летней девочкой по имени Китти. Она флиртовала с Каем в переписке и говорила с ним по телефону. Их общение принимало все более откровенную окраску, и в конце концов они договорились встретиться на какой-то станции техобслуживания и заняться сексом. По материалам дела, Кай приехал туда на такси и, должно быть, был немало обескуражен, когда его встретила толпа крепких мужчин из Unknown TV, которые осыпали его оскорблениями и физически задержали до прибытия полиции. Как я обнаружил, этот процесс называется «ловля на живца».

По словам самого Кая и его солиситоров, у него было расстройство обучения, хотя официального диагноза ему не ставили. Такого рода нарушения связаны с существенно сниженной способностью воспринимать новую или сложную информацию и овладевать новыми навыками из-за сниженного интеллекта. Известная разновидность расстройства обучения – аутизм, у которого свои характерные особенности. Эта болезнь была у Чарли Уэджера, того самого, который совершил сексуальное нападение на женщину, которая ждала на автобусной остановке с ребенком в коляске. Кай не ходил в специализированную школу, но существенно отставал от сверстников в чтении и письме и нуждался в коррективных индивидуальных занятиях с репетитором, что, пожалуй, подтверждает его диагноз.

Когда я обследовал Кая в офисе его солиситора в Ковентри, мой пациент – тощий, долговязый, с кудрявыми волосами – явно очень нервничал. Он пришел в футболке и совершенно вымок под дождем, так что всю беседу дрожал и потирал руки. Его привез на машине и сопровождал на обследовании младший брат – по-видимому, не по своей воле, поскольку оторвал взгляд от телефона всего дважды, в первый раз – когда я вошел в большой конференц-зал.

Когда я углубился в прошлое Кая, оказалось, что у него и правда есть признаки сниженного функционирования, что опять же говорило в пользу расстройства обучения. Было установлено, что он не может распоряжаться своими деньгами, и к нему потребовалось приставить куратора из бригады защиты финансов, который выделял ему недельный бюджет. Специалисты по защите финансов обеспечивают юридическую защиту по особой доверенности людям, которые неспособны самостоятельно следить за своими деньгами и, как полагают, могут стать жертвами финансового абьюза. Примерно за месяц до этого я делал для своего канала выпуск об опеке над Бритни Спирс и сравнивал там американскую и британскую правовую систему, поэтому хорошо знал законодательство в этой области. Такие защитные меры в случае Кая были приняты, по-видимому, после того, как некоторые люди, в том числе его родная мать, злоупотребили его доверием и забрали у него крупные суммы денег, хотя обсуждать это со мной он не захотел. А от его брата, поднявшего глаза от телефона во второй и последний раз, я дождался только неопределенного жеста. Судя по обрывочной документации, Каю, по-видимому, было трудно распределять деньги по разным статьям бюджета, и раньше он тратил все деньги на сигареты и видеоигры, и у него не оставалось на еду. Кроме того, Кай не сумел научиться водить машину. Однако, несмотря на это, было много других областей, где у него не было никаких сложностей с функционированием и где он был в некоторой степени независим: он мог самостоятельно ездить по окрестностям в гости к родным и близким, сам готовил себе еду и делал необходимые покупки. Обычно, когда у человека заметное расстройство обучения, ему трудно удержаться на работе. Кай работал столяром, правда, в предприятии своего отца, так что вполне вероятно, что работу он получил по блату, а не благодаря профессиональному мастерству. Мне стало интересно, не говорит ли о сниженном интеллекте выбор одежды: Кай оделся так, словно лето было в разгаре, а его брат облачился в просторный макинтош, который весь блестел от дождя и с которого первые 15 минут мерно капало на ковер в конференц-зале. 10 лет назад, в 19 лет, Кай, по-видимому, под давлением обстоятельств съехался со своей 17-летней подружкой, которая от него забеременела. У них родился ребенок, и вскоре они расстались, хотя Кай по-прежнему участвовал в жизни ребенка. Преступное прошлое Кая было совершенно непримечательным – один раз арест за мелкое хулиганство в нетрезвом виде, попытка ограбления в раннем подростковом возрасте.