метке на линзах МДР Ларса, Вику и Галю.
Эта троица тоже чувствовала себя прекрасно, ибо беседовала с послом Швеции в Российской Империи и его супругой.
Я подхватил под локотки Онна-Бугэйсю и Медовую Змеюку, коротко кивнул Барыне с Агрессией, чтобы падали на хвост, и неспешно прогулялся к точке, равноудаленной от обеих «боевых групп». Там вгляделся в надпись под новым таймером, появившимся в оперативном канале, и мысленно вздохнул: до выхода государя оставалось чуть более двенадцати минут, а мне уже было скучно. Вот, видимо, и сглазил: не успели мои спутницы образовать круг, как откуда-то справа послышался голос Юлии Овсянниковой, и я, повернувшись в ту сторону, почувствовал, что начинаю яриться — эта «воздыхательница» шла ко мне в компании с Ледовиком «лет сорока» с породистым, но чертовски неприятным лицом.
«Глава рода. Жаждет познакомиться с парнем, в которого „влюбилась“ его любимая внучка или правнучка…» — угрюмо подумал я и не ошибся ни в одном слове — девушка, остановившаяся возле Эиру, поймала мой взгляд, на долю секунды виновато опустила взгляд и принялась отыгрывать навязанную роль. В смысле, представила прадеда, прощебетала речь, явно написанную психологами рода, и в тщательно выверенный момент уступила слово родичу. А тот попытался меня обаять.
В принципе, алгоритм охмурения подростка, которому посчастливилось получить невероятно редкое сочетание Даров, был неплох. И не будь у меня за плечами воспитания матушки, школы выживания в роду Рарогов, прививки первых дней жизни в школе-интернате Зыбиных и дрессировок Суккубы, я мог и повестись. А так вслушивался в монолог Овсянникова-старшего
до тех пор, пока он не сделал ма-а-аленькую ошибку. И ударил по ней от всей души:
— Генрих Карлович, мне кажется, что психологи вашего рода либо вконец разленились, либо вам за что-то мстят. Ведь абсолютно все имеющиеся у меня эмоциональные связи намертво замкнуты на представителей четырех родов — Волконских, Волконских-Шаховых, Зыбиных и Аль Саудов. Да, я общаюсь и с вашей правнучкой, но, поверьте на слово, что на данный момент времени мое отношение к этой личности можно описать одной-единственной фразой — «осторожный интерес, теоретически способный когда-нибудь превратиться в дружбу». Повторю еще раз: в моем отношении к Юлии Ивановне нет и тени желания — да, она красива, обаятельна, умна и тэдэ, но я знаю, ради чего вокруг меня начали водить хороводы, поэтому закрыт как для серьезных отношений, так и для одноразовых связей. И еще одно: я по характеру — классический Физик-Молниевик, то есть, прямой, как лом, и такой же жесткий. Так что не надо меня играть, ладно? Моя реакция на такое неуважение вам точно не понравится…
Не знаю, как он отреагировал бы на этот монолог в другое время, но через пару мгновений после того, как я замолчал, со стороны Императорского возвышения раздался густой бас церемониймейстера, и мой собеседник был вынужден ограничиться коротким кивком.
«Вот и отлично…» — мысленно хохотнул я, но озвучил совсем другую фразу: — Приятно было познакомиться. Хорошего отдыха…
Глава 15
Часть 1
10 августа 850 г. от ОВД.
…Первое предупреждение о скором начале «левых» телодвижений в адрес нашей компании Варя уронила в оперативный канал во время четвертого танца. Я в это время кружил по бальному залу Агрессию, поэтому кинул взгляд на цифру возле слова «Внимание!», решил, что с потенциальным конфликтом, оцениваемым на два балла из десяти возможных, Ларс как-нибудь справится без моей помощи, и не стал выводить картинку с его микрокамеры на экран МДР. Впрочем, звук все-таки отправил на левую гарнитуру скрытого ношения и превратился в слух. А где-то секунд через сорок услышал смутно знакомый голос и мысленно хмыкнул:
— Интересно, а что недо-Эрикссон делает в бальном зале Волконских?
— О, Лешенька! — весело хохотнул швед и ударил по самому больному. Благо, с момента предыдущей встречи с третьим сыном наследника престола избавился от всех комплексов и обрел ни разу не подростковую уверенность в себе. — Что, усиленно изображаешь героя войны, надеясь привлечь внимание деда и получить разрешение уволиться в запас?
— Да что ты, мальчишка, знаешь о войне⁈ — возмущенно взвыл княжич и нарвался на еще более жесткий ответ:
— Достаточно, чтобы увидеть разницу между ранением, полученным на линии фронта во время боевых действий и парой царапин, заработанных при попытке устроить пикник в придорожных кустах через месяц после окончания войны. Кстати, твой диагноз читал не только я, но и дед. Поэтому настоятельно советую снять нашивку за тяжелое ранение и перестать морщиться при ходьбе — ничем хорошим это для тебя не закончится. И еще: награды членов свиты твои отсутствующие не заменяют. Так что выдохни и не позорь ни себя, ни своих сослуживцев.
Как и следовало ожидать, Алексей Яромирович опять взорвался и начал угрожать Эрикссону всеми карами небесными. Только Ларс не испугался:
— Мда… А я-то надеялся, что служба в армии добавит тебе хоть толику решимости и переведет из категории «пустозвон обыкновенный» в категорию «еще не мужчина, но жаждет им стать». Может, тебе стоит почаще вспоминать утверждение Лютобора Игоревича «уважающие себя мужчины предпочитают не говорить, а делать», чтобы когда-нибудь найти в себе мужество и вызвать меня на дуэль? Кстати, даю слово, что приму твой вызов. Даже по «детским» правилам. И убивать не стану — ты мне, какой — никакой, а родич…
Тут я невольно улыбнулся, ибо понимал, что даже если княжич Алексей реально воевал, то со второй ступени ранга подмастерье мог подняться только на третью. Да, формально это было значительно выше нынешнего уровня шведа, нашими стараниями доросшего до первой ступени этого же ранга, но две ступени разницы, по определению, не играли против боевого опыта парня, тренирующегося как бы не фанатичнее меня.
Терять лицо перед членами свиты и невольными свидетелями конфликта Волконский не захотел и озвучил формальный вызов. Позорить его Ларс не стал. И пугать до смерти тоже. Поэтому ответил лучшей формулировкой из всех возможных:
— Деремся до первой крови, серьезной травмы или сдачи, без подмен и тогда, когда ты сочтешь себя абсолютно здоровым. Я на связи. Хорошего отдыха…
В оперативный канал сразу же посыпались одобрительные комментарии членов команды, следившими за ходом конфликта. Я дождался завершения танцевальной композиции, вернулся к Эрикссону, «охранявшему» наших дам, и незаметно для окружающих пожал ему руку. Рындина назвала шведа редким красавчиком, а Дауд и Лиджуан, нарисовавшиеся