этого здания,
Опирался ногой на палку — ось [земли].
Оттого что он покрыт глазурью лазоревого цвета,
На вид он кажется куполом под лотосом.
В этом саду, подобном райскому, являющемся предметом зависти высочайшего рая, проворные фарраши, опоясавшись поясом служения, вступив на путь служения, разбили палатки на сто, на восемьдесят человек. Палатки из тонкого сукна и шелковые зонты поднимались до Капеллы.
Стихи
Из-за [множества] палаток и шатров казалось, что
Весь город и окрестности — это небо, полное ярких звезд.
Пир дружбы и веселья, торжество ликования и безмятежности были разукрашены наподобие благоухающего рая. Были смешаны фимиам амбры и мускуса, мир наполнился [ароматом] смеси амбры и алоэ. Земля словно открыла мускусный мешочек.
Виночерпии, [лицом] напоминающие луну, наполняя до краев чаши и кубки с вином, более чистым, чем прозрачная вода, множили веселье, /205б/ закрыв двери печали и горя, они открыли врата веселья и радости для веселых, ликующих людей. Прозрачное вино казалось чистым яхонтом, расплавленным рубином. Изысканность и исключительная приятность [его были таковы, что] взор был бессилен представить это.
Месневи
Как прекрасно вино, вселяющее радость!
[Оно] оживило базар веселья и развлечения,
Благодаря ему пир словно сад высочайшего рая,
От него исходит аромат мускуса.
Когда наливают вино в чашу,
Оно проступает наружу как испарина.
Если бы не было в бутыли затычки,
Оно по приятности поднималось бы до высокого неба.
Когда берут в руку чашу с [вином],
То от [одного] его запаха пьянеет разум.
Если хоть одна капля его упадет на камень,
То он (камень) примет цвет красного яхонта.
Стоит ли удивляться тому, что представляешь его
Облаченным в одежду цвета тюльпана.
Если чаша не пьянеет от него,
То почему же она каждое мгновение ускользает из рук?
Приятноголосые певцы перед этим благословенным, как Фаридун, государем пели песни, ласкающие душу. Чарующими звуками они удаляли со скрижалей сердец надписи о терпении и терпеливости. Чанг, похожий йа новый месяц, в объятиях у музыкантов, подобных луне, казался стариком с крашеными волосами, излохмаченным подолом, [казалось также], что это красавица с черными благоухающими локонами, стоящая вниз головой.
Месневи
Струны чанга напоминают локоны красавицы,
У которой волосы превратились в зуннары[349],
Из-за неверия [красавицы] с черными вьющимися волосами,
[Казалось], сгорбился идолопоклонник.
Уд, вселяющий радость, в такт танцорам зажигал огонь в сердцах опечаленных возлюбленных, разгонял печаль в беззлобных сердцах страстно влюбленных. Песнями в [разных] тонах, дарящими покой, прелестной мелодией, прогоняющей грусть, [певцы] приводили опечаленных страстно влюбленных в состояние душевного равновесия: нежностью звуков доводили до ушей души слушателей радость вечной жизни.
Месневи
Когда музыкант приятно и нежно извлекал
Прелестные звуки из барбата[350] и уда[351],
Звуками барбата он лишал сознания,
Удалял из сердца ржавчину горя и печали.
От его уда зажегся такой огонь,
Что [он] сжег все, кроме своей страсти.
Он так сжег сердце тем зеленым удом,
Что от дыма его обоняние сделалось черным.
Да, многие люди сжигают уд,
Но я еще не видел уда, который сжигал бы людей.
Благодаря этому уду возросло веселье так, что
Звучание его стало казаться [бульканьем вина] в бутыли.
Поднимающие дух, высокие и низкие [звуки] флейты, чарующие мотивы давали пищу для жизни. При каждом [музыкальном] образе в сердца людей вселяется новый дух. Все тело [становится] глазом, но лишенным зрачка. Песни в ладу /206а/ Дауди[352], [выводимые] рудом, в тысячу раз приятнее, чем пение соловья.
Месневи
Когда музыкант начал играть на флейте,
[Словно] ветром он раздул огонь [любви] у влюбленных,
Что за флейта, это — мигание свечи под [дуновением] ветра,
Что за ветер, который разжег огонь в сердце!
От этого дуновения вновь ожила флейта на пиру,
Мертвое тело ее обрело душу.
Этим пламенем не была сожжена страсть,
Хотя внутри флейты пылал огонь.
Удивленный бубен, [постоянно] переворачиваясь в руках музыкантов, издавал громкие стоны, как помешанный от любви, издавал вопли, доходящие до высшей точки шарообразного неба, до макушки огненного шара [солнца], как страстно влюбленный, оглашал криками и стонами [все] семь небес.
Месневи
Музыкант на пиру взял в руки тамбурин,
[Как будто] солнце взяло в руки луну,
Что за тамбурин, причиняющий боль луноликой,
Имеет двести рисунков, но прост.
Лик его — солнце, бубен его — луна,
Что за луна, которая является прибежищем для солнца!
Кожа тамбурина, ах какая кожа!
Разве может быть ей равная!
Согласно приказу слуги украсили шатрами с двух сторон улицу, ведущую к саду, и привели [все] в порядок. Около сада все украсили франкской тканью и разноцветным шелком. Они раскрыли врата радости и ликования перед веселыми людьми, пришедшими [на пир]. Представители различных искусств, изобретатели и красноречивцы в тех областях искусства, ремесла, которыми они владели, с исключительной тщательностью, неподражаемым искусством продемонстрировали редкое мастерство, невиданное умение. Все, что было [у них] в сокровищнице воображения, в сокровищнице мысли, они показали миру.
На протяжении нескольких дней сердца и мысли великих и малых пожелали радоваться, веселиться, ликовать. [В течение нескольких дней] устраивали веселые пиры, на которых не знали печали, [празднества], более прелестные, чем высочайший рай, наилучшие из всего, [что существует]. Везде радостные люди устраивали веселые пиршества наподобие рая, райского сада. Виночерпии, лицом напоминающие райских красавиц, видом похожие на ангелов, для зажигания огня у опьяненных вином держали в руках, подобных серебру, золотые чаши. Наполнив чистым вином, золотистым напитком китайские и алеппские хумы[353], они приготовили [их для раздачи]. Возбужденные крики [пирующих] поднялись выше чертогов Сатурна. Для этого благословенного праздника стольники приготовили не поддающиеся счету и определению различного рода кушанья, разнообразные напитки. /206б/ Приготовив китайские столы, полные разнообразных яств, они представили перед [гостями, и все это согласовалось со стихами]: “Обходят их мальчики, вечно юные, с чашами, сосудами и кубками из текучего источника — от него не страдают головной болью и ослаблением — и плодами из тех, что они выберут, и мясом птиц из тех, что