— А почему мы их до сих пор не выловили?
— Потому как новых напустят. Их еще надо будет выявить, и кто знает, что они вынюхают. А этих мы уже знаем и им можно вешать лапшу через Голицына, — обстоятельно разъяснила Софья.
Парни переглянулись с уважением к уму девушки.
— Сонь, а как ты умудрилась Голицына свести с Марией?
— Ну, вот так. Василий Голицын получил свободный доступ в царевичеву школу, да не просто так. И не просто так они столкнулись с Марией Собесской во время прогулки. Ох, не просто.
А там…
Слово за слово, вот и дело сделалось. А через пару месяцев у гордой пани и живот расти начал, девушки следили.
Вот тут-то Мария и поняла, что ее загнали, как волчицу, за красные флажки. А куда деваться-то? Раньше такие проблемы решались просто — травками или как-то еще… ан нет. Сейчас возможности не было. За Марией строго следили, не давая причинить себе вред. Но и ребенку — тоже!
А Василий Голицын куда-то исчез.
Конечно, женщина поняла, как ее подставили. И потребовала встречи с царевной Софьей — она уже поняла, кто и что решает в Дьяково. Софья до сих пор вспоминала тот разговор с удовольствием.
Мария сверкала глазами не хуже пантеры. И разговор начала именно она:
— Ваше высочество, это невыносимо! Я тут, словно в темнице…
— Вы тут вместо темницы, — поправила Софья, — потому что пытались отравить мою сестру.
— Но неужели мне даже нельзя верхом проехаться? И почему мне запретили баню?!
— Потому что мы должны сдать вас на руки мужу целой и невредимой. А подобные упражнения могут быть вредны… в вашем состоянии.
Софья тоже предпочла не церемониться. К чему?
И времени нет, и… с кем миндальничать-то?! Да эту стерву надо бы с хлоркой выстирать и с ней же высушить! Мария так засверкала глазами, что Софья помечтала об ее использовании вместо гелиографа.
— Так ты знаешь!!! Ты все знаешь!!!
— Я не знаю, где найти аммиачную селитру, — поправила Софья. — К сожалению. А про беременность мне отлично известно.
— Это ты! Ты все подстроила!!!
— Лично уложила тебя в постель к Голицыну? — перестала церемониться Софья. — Стянула с него штаны и тебя за ноги держала?! Нет?! Так на что ж ты жалуешься? Вроде как никто на Ваську не плакался, все покамест довольны?
Мария побледнела, отчетливо понимая, что мужа ей придется встречать… м-да. Мужчины, конечно, бывают доверчивыми, но пока еще ни одного не удалось убедить в пятимесячной беременности.
— Гадина!!!
Софья коснулась колокольчика. Внимательно посмотрела на влетевших слуг.
— Беречь и стеречь. Чтобы ни волос с головы не упал, ни ребенок не выпал. Ясно?
Ясно было всем. А Мария Собесская относилась к тем женщинам, у которых беременность была заметна уже на раннем сроке. Так что…
— Басю она пыталась подговорить, — вспомнила Софья. — Та, конечно, не согласилась.
— А твои девушки?
— А что она может им предложить? Побрякушки?
— И то верно. — Иван смотрел с уважением.
Ну да. Что значат пусть драгоценные, но камушки, рядом с будущим?! При царевне, при власти, при семье и детях, а она ведь не обманывает, те, кто старше, уже это получили. Они дурочками будут, ежели разменивать такие перспективы станут.
Они и не стали. Обо всем было доложено Софье. После чего драгоценности у Марии Луизы изъяли — под замок. Приедет муж — отдадим, нам чужого не надобно. Все ж таки золото, мало ли кто поведется?
У апостолов отбор и того строже был, но поди ж ты!
— Собесский-то с вами?
— Я с ним, — усмехнулся Иван. — Сонь, если б ты его видела!
— Чего его видеть, и так ясно, что любит. — Софья вздохнула. — Злое это дело, любовь. То переживаешь за человека, то из-за человека. У меня вот вас двое, так и то душа изболелась…
— Я же говорил, что тебя она тоже любит, — подмигнул другу Алексей.
— А что — были сомнения?
Софья переводила взгляд с одной загадочно ухмыляющейся морды на другую.
— Мужские секреты?
— Именно, сестренка.
Софья пожала плечами. Пусть хоть усекретятся, лишь бы были живы и здоровы. Вот.
* * *
Если бы Софья видела Яна Собесского, она б ему искренне посочувствовала.
Горящие глаза, светящееся лицо, улыбка… Он летел к Марии, словно на крыльях. Держал в кармане драгоценный жемчуг, белый, черный, розовый, Марыся его очень любила, и светился он на ее нежной коже… Обнять, поцеловать, сказать, что все у них будет хорошо, что Крым от татарвы почистили, так что приказ короля выполнен, а там уж…
Пусть им нельзя будет появляться какое-то время в свете, пусть! Дома посидят! А потом король и окончательно их простит, Михайло отходчив…
Вот и Дьяково, стены школы…
Только почему так странно смотрят казаки? Почему шепчутся девушки?
Что с Марысенькой?!
То самое…
Ян все понял сразу. Дураком он никогда не был — и отчетливо увидел и маленький животик, и налившуюся грудь, и чуть отекшее уже лицо… все было видно. Даже и то, что на столе стояло блюдо с кислой капустой, кою Марысенька потребляла много и часто.
А учитывая, что у них более полугода ничего не было…
Упало из руки, раскатилось по полу драгоценное жемчужное ожерелье. Глухо простучало жемчужным дождем, хрустнуло под сапогами несбывшимися надеждами…
— Ян!!!
Но этого крика он уже и не услышал. Только дверь захлопнулась. И никто, кроме девушек, не видел, как воет от боли и горечи женщина, потерявшая в жизни самое ценное для нее — власть.
Ян шел, не видя ничего перед собой. Отлетел кто-то с дороги… коня у крыльца не оказалось — и он пошел напрямик через сад, сбивая цветы, топча траву… куда?
Самому бы знать!
Утопиться?
И того не хотелось…
Ничего не хотелось. Вот так вот, любимая женщина. Отравительница. Предательница. Изменщица. Ты ради нее в огонь и в воду, на турецкие пушки и сабли, а она?!
В себя Ян пришел, сидя у речушки, в которой даже топиться было жалко — такой она была неглубокой. Разве что на дно лечь и зубами за песочек держаться — а не то комедия будет. В горле что-то сухо клокотало.
Тошно было так, что словами не передать. Тошно, больно, горько…
Чья-то тонкая рука появилась из-за спины, поставила перед Яном на траву корзинку, мужчина обернулся.
— Ты кто?
— Елена.
Девушка принялась выставлять на траву кувшинчик с чем-то спиртным, кубок, выложила порезанные мясо, сыр, хлеб, зелень.
— Испей, боярин.
— Уйди…
Видеть никого не хотелось.
Девушка кивнула:
— Выпьешь — в тот же миг уйду.
— Тебе-то какое до меня дело?!
Ян вскочил на ноги. Стоя он был чуть ли не на голову выше девушки. Совсем юная, невысокая, с темно-каштановыми волосами, заплетенными в косу, и ярко-голубыми, славянскими глазами, она была очень красива. И смотрела прямо на него. Не кокетничая, не флиртуя, не играя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});