За навык верховой езды Сыскарь уже не раз мысленно поблагодарил свою первую любовь, которая увлекалась конным спортом и жить без лошадей не могла, что в известной мере и послужило поводом к их последующему расставанию.
Умение же ориентироваться без карты и компаса по сторонам света, выбирать и чувствовать направление движения, Андрей приобрёл в армии. Как говорится, не мог — научили, не хотел — заставили. Тогда, в горах Кавказа, оно крепко и неоднократно его выручало. И вот теперь пригодилось снова.
После того как они свернули с Калужской дороги, их путь лежал сначала на северо-восток, а затем Симай снова взял чуть севернее. Сыскарь не мог назвать себя знатоком топографии древней Москвы и окрестностей, но примерно представлял, куда они движутся. Где-то впереди должна была быть Москва-река, через которую, скорее всего, им придётся переправляться. Если, конечно, след в результате не привёдет куда-нибудь в район Замоскворечья, на ту же Ордынку.
Потому что шли они не сами по себе, а по следу. С той самой минуты, когда напали на него неподалёку от места, где ночью потеряли. Убийцы и похитители при всей их дерзости, силе и мобильности были людьми. Люди же предпочитают передвигаться по дорогам, пусть даже и представляющим собой всего лишь выбитую в траве копытами, ногами и колёсами телег пыльную неширокую кривоватую ленту, ведущую от одного села до другого, с холма на холм, из леса в лес, через одну речушку и ручей до следующих. Потому что так удобнее и быстрее. Попробуешь рискнуть напрямик по бездорожью, «Отче наш» прочесть не успеешь, как воткнёшься в какое-нибудь непролазное болото, которое без проводника не пройти, не объехать. Значит, поворачивай назад, теряй время и в конце концов выезжай на ту же дорогу, где тебя обязательно заметят. Даже ночью. Остаётся лишь этого заметившего найти и как следует расспросить.
А это Сыскарь умел.
Он сам удивлялся тому, как быстро вписался в эту, казалось бы, на первый взгляд, дремучую жизнь своих предков. Которая при ближайшем рассмотрении оказалась не многим более дремучей, нежели жизнь его современников.
Особенно сие было заметно и потому, что незадолго до своего попадания в прошлое он с другом и напарником Иваном Лобановым проехался по русской глубинке на машине, останавливаясь в сёлах и расспрашивая местное население о девушке по имени Светлана Русская.
Теперь вместо машины были лошади, погибшего друга сменил новый товарищ — кэрдо мулеса Симайонс Удача, цыган и охотник на нечисть, с дорог исчез асфальт, а из деревень электричество, радио, телевидение и сотовая связь. Но вокруг, как оказалось, лежит всё та же Россия. И населяют её, по сути, те же русские люди.
Да, в подавляющем большинстве они не умели читать и писать, и одеты были совершенно в другую одежду, и жили в избах, какие в двадцать первом веке могут попасться на глаза только, если вам очень сильно повезёт. Но их язык был русским языком. Ясным и чистым. Таким, что Сыскарь понимал всё сказанное без всякого перевода, и его понимали тоже. Может быть, в уме и дивясь несколько барину со странным говором, но не более того. Мало ли странных людей на свете! Особливо среди бояр и в наше беспокойное время, когда государь Пётр Алексеевич, почитай, всю страну на дыбки поднял. Тут и не захочешь, а станешь странным.
И ещё.
Хоть и не особенно часто, но Сыскарь бывал за границей и всегда определял там соотечественников с первого взгляда, даже не заговаривая с ними. Вот и здесь. Достаточно было посмотреть на осанку, походку и в глаза людей, попадавшихся им навстречу в деревнях, чтобы сказать себе самому: «Это Россия, друг. И неважно, что на дворе май одна тысяча семьсот двадцать второго. Это — Россия. Родина, мать ваша, которая узнаётся сразу, пусть хоть триста лет пройдёт туда или назад, хоть тысяча…»
Это только сидя на диване или в кресле с книжкой, кажется, что преодолеть верхом на лошади порядка восемнадцати-двадцати вёрст-километров — сущие пустяки. Попробуйте сами — и очень быстро убедитесь, что это не так. Особенно если вы давно не ездили верхом или и вовсе первый раз в седле.
Правда, и определить точно расстояние, которое они с Симаем покрыли к шести часам вечера, Сыскарь бы не смог. Кто их мерил, те вёрсты? К тому же останавливаться пришлось довольно часто, расспрашивая жителей деревень о торопящемся отряде всадников из семи человек (они уже знали их число), среди которых была девушка, почти старик и человек в камзоле с золотыми пуговицами. По названиям деревень и речушек Сыскарь понимал, где и куда они движутся. Бирюлёво, Загорье, речка Журавёнка, Борисово… Юг современной Сыскарю Москвы. В начале восемнадцатого века, когда граница города пролегала по Садовому кольцу — ближнее Подмосковье.
Когда выехали на заливные луга между сёлами Борисово и Братеево, Сыскарь остановил лошадь.
— Погоди, — сказал и слез на землю.
— Тпру-у, — натянул поводья Симай. — Что, устал?
— Ноги враскорячку, — пожаловался Андрей, вытащил сигарету, закурил. — Надо размять чуть-чуть. Всё равно сегодня мы их вряд ли догоним. Им никого расспрашивать не надо — едут себе и едут. Одного не пойму.
— Чего? — Симай соскочил на землю легко, словно и не провёл день в седле.
— Они что, не в Москву направляются? Там же, впереди, — он показал рукой, — Москва-река должна быть, так?
— Верно.
— А сразу за ней, ежели мне память не изменяет, деревня Марьино. В моё время на этом месте расположена станция метро.
— Про метро ты мне рассказывал. Чудо из чудес.
— Неважно. Никакого чуда, обычная техника… Просто, если мысленно продолжить линию, по которой они движутся, — Сыскарь прищурил глаза и провёл по воздуху зажжённой сигаретой, — то получится как бы дуга вокруг Москвы.
— И что?
— Ежели они, как мы думали раньше, просто хотели сбить со следа возможную погоню, то могли бы свернуть к Москве гораздо раньше. На той же Серпуховской дороге, которая в моё время Варшавским шоссе называется и которую мы уже пересекли. А?
— Слушай, я хоть и кэрдо мулеса, но мысли читать не умею. Особенно тех, кого даже не вижу. Почём мне знать? Да и какая разница-то, куда они едут? Главное, мы едем за ними. И рано или поздно их достанем.
— Такое впечатление, что мы преследуем их, а они какую-то определённую цель, — пробормотал Сыскарь. — И едут в какое-то определённое место. Которое находится не в Москве. Ну, то есть не в этой Москве. Что там, за рекой?
— Деревня Марьино, ты правильно сказал. Потом выберемся на Николо-Угрешскую дорогу, если вдоль реки не свернём, а будем придерживаться того же направления.
— Николо-Угрешская дорога… Не припомню такой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});