Формировались части фольксштурма. Танкоистребительные отряды гитлерюгенда вооружили фаустпатронами.
Доктор Геббельс
консультируется…Что в это время происходило в Берлине, в среде нацистов? В окружении Гитлера?
В античные времена римские юристы придерживались разумного правила: «Audiatur et altera pars». В переводе с латинского языка это означает: «Следует выслушать и другую сторону».
У меня, автора, есть такая возможность.
Фюрер возложил ответственность за оборону города на Йозефа Геббельса. Его дневниковые записи опубликованы в 1977 году в Гамбурге издательством «Хофманн и Камп»[60]. Судя по записям гауляйтера Геббельса, в четверг 1 марта 1945 года в полдень у него состоялась обстоятельная беседа с генералом Власовым. Для чего ему понадобился чиновный перебежчик-дезертир? А вот для чего. Власов в 1941 году, находясь в Москве, занимал должность командующего войсками 20-й армии. Русские тогда сумели отстоять свою столицу. Отбили атаки вермахта, находившегося на окраинах Москвы. Нельзя ли воспользоваться опытом русских при обороне Большого Берлина? Власова, судя по дневниковым записям Геббельса, сопровождал его сообщник, генерал «Русской освободительной армии» Жиленков[61].
Йозеф Геббельс пожаловался Власову, что в Германии ощущается нехватка людских ресурсов для укомплектования военных формирований, старых и новых. Что делать? Многоопытный Власов ответил гауляйтеру, что в 1941 году он с согласия властей формировал подразделения из заключенных, разумеется, из уголовников, и на поле боя эти зэки проявили себя превосходно. В России призывают в армию и женщин. Мысль о формировании женских батальонов гауляйтеру понравилась.
Они, как это видно из геббельсовского дневника, говорили и о вопросах идеологии. Власов поделился своими планами на будущее. Когда большевики в России потерпят поражение, он, Власов, в тесном сотрудничестве с Германией будет защищать права человека и под знаменем со свастикой обеспечит торжество всевозможных свобод.
Кем был А. А. Власов для гитлеровской Германии? Йозеф Геббельс в марте 1945 года разговаривал с ним как с главнокомандующим РОА. Власов согласился занять со своими войсками вместе с частями СС участок обороны возле города Кюстрин. Там будет полностью укомплектованная и оснащенная вооружением дивизия С. К. Буняченко. Она немедленно выступит на отведенные ей позиции. Уверенные в том, что решение самых сложных вопросов найдено, Геббельс и Власов расстались довольные друг другом и довольные своей собственной мудростью[62].
Из дневников Геббельса видно, что немцам весной 1945 года, когда до штурма Берлина оставалось всего несколько недель, их положение не казалось безнадежным. Напротив, они верили, что победа им «светит», она совсем близка. Они вот-вот победят, стоит только руку протянуть. Даже возведенные по углам кварталов или на магистралях бетонные огневые точки вызывали у обывателя величайший оптимизм. Берлинский бюргер рассуждал: «Это сделано лишь для успокоения народа, это ничего не значит»[63].
А советские бойцы и офицеры, готовясь к штурму твердынь Берлина, понимая, что Гитлер и его клика обречены, что они неизбежно будут уничтожены, удивлялись: «На что они, людоеды, надеются? Почему не капитулируют?»
Сто миллиардов свечей маршала ЖуковаВ ходе Великой Отечественной войны не было такой исключительно важной и необычной операции, как взятие Берлина. Ответственность за нее легла на маршала Георгия Константиновича Жукова. О чем думал тогда маршал? В своих мемуарах он об этом писал:
«Размышляя о предстоящей операции, я не раз возвращался к величайшей битве под Москвой, когда мощные вражеские полчища, сосредоточившись на подступах к столице, наносили сильные удары по обороняющимся советским войскам. Еще и еще раз перебирал в памяти отдельные эпизоды, анализировал промахи сражавшихся сторон. Хотелось до деталей учесть опыт этого сложного сражения, чтобы все лучшее использовать для проведения предстоящей операции и постараться не допустить ошибок»[64].
После войны некоторые военачальники, публикуя свои воспоминания, задавали вопрос: «А не следовало ли Жукову сразу же после форсирования Одера в феврале 1945 года ударить по Берлину и взять его?»
Г. К. Жуков ответил своим оппонентам четко и ясно: «Да, тогда до Берлина можно было добраться не только на танках, но и на легковой машине. Попасть в Берлин не сложно было. Только вот как вернуться назад? Наступление на Берлин в феврале 1945 года было бы не просто риском, а авантюрой. Если бы наши войска пошли тогда на Берлин, то немцы получили бы возможность нанести удар из Померании по правому флангу наших войск, отрезать выдвинувшиеся соединения и нарушить коммуникации фронта».
А могло ли наше наступление на Берлин и в апреле 1945 года закончиться провалом? Вполне. Прогрызть немецкую оборону вдруг оказалось бы невозможно, войска остановились на подступах к Берлину, втянулись в затяжные бои… Что тогда? Тогда — крах.
Надо нам всем знать: только военный гений наших полководцев, прежде всего маршала Жукова, позволил получить тот результат, который мы получили. Благодаря Великой Победе мы в течение десятилетий чувствовали себя людьми, а не быдлом. Не только мы, но и наши дети.
Наш народ отдал победе всё. Оснастил армию всем, что ей требовалось. В апреле, к началу наступления на Берлинском направлении, наши войска имели 14 тысяч стволов артиллерии и минометов различных калибров. Плотность артиллерии на направлении главного удара составляла 272 ствола на километр фронта, а на некоторых участках — 286 стволов.
На плацдармах у Кюстрина, где изготовилась к броску ударная армия Н. Э. Берзарина, на сравнительно узком участке фронта было сосредоточено 83 стрелковые дивизии, 1155 танков и самоходных орудий, почти вся артиллерия фронта.
В условиях глубочайшей тайны маршал Г. К. Жуков подготовил врагу свой сюрприз. Гениальный полководец, он оказался прекрасным психологом. Маршал знал, что в войсках, в окопах особенно, постоянно циркулируют слухи о том, что противная сторона готовит всяческие каверзы, может в любой момент применить «секретное оружие». В свое время в души немцев вселили ужас реактивные установки БМ-13. На боевых машинах стояла заводская марка «К». А популярной в то время была песенка «Катюша». И прозвали наши бойцы реактивную установку «катюшей». Немецкие солдаты, попавшие в зону, где рвались снаряды «катюши», несли потери и от огня, и от страха, который порой доводил солдата до потери рассудка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});