Мое сердце ухнуло в желудок, когда я вышла наружу и резко остановилась.
О боже мой.
Нет, пожалуйста. Пусть это будет галлюцинацией.
Это не могло быть правдой. Не могло.
Клу остановилась рядом со мной как раз, когда Бен вылетел из помещения, натолкнувшись на нее.
— Какого черта? — пробормотала Клу. — Потрудись объяснить, что…
Я сглотнула крик и была готова броситься в атаку как кавалерия из ста человек. Мои руки и ноги были оружием. Мой голос был трубой, издающей звук предупреждения врага о его скорой смерти.
— Отойди от нее!
Фокс поднял взгляд, его белые глаза расширились, когда я остановилась. Он не сдвинулся ни на сантиметр, когда я оскалила зубы, как дикая кошка, и крикнула отойти от нее.
Их руки повисли в воздухе, и Клара сделала шаг, наткнувшись на мое тело.
— Оу!
Я никогда не чувствовала себя настолько плохо, не чувствовала такого сильнейшего желания к насилию, чтобы пустить чью-то кровь. Тяжело дыша, я отодвинула ее за себя, ограждая ее крошечное тельце своим. Я стояла лицом к мужчине, о котором я думала, что могу позаботиться, к мужчине, которого я тайно желала, что могу полюбить, и на кого выплеснула всю свою враждебность и перевернутые с ног на голову эмоции.
— Не смей прикасаться к ней! О чем ты думал? Только потому, что ты смог причинить мне боль, ты думаешь, что можешь причинить боль моей дочери? Как тебе не стыдно!
Фокс вздрогнул, как будто я ударила его, и склонил голову.
Клара извивалась, вырываясь из моей хватки, чтобы встать перед ним. Мои глаза метались между ней и Фоксом, считая расстояние между ними — оценивая риск, может ли он попытаться опрокинуть и прижать ее к земле.
Ее яркие, наполненные огнем глаза, вперились в мои. Страх и замешательство окрасили ее щеки.
— Что ты делаешь, мамочка? Он не причинит мне боль! Мы — друзья. Мы пожали друг другу руки, как новые друзья. Помнишь? Ты учила меня. — Ее маленькие ножки затопали по гравию. — Он не сделал ничего плохого. Оставь его в покое!
Ее нрав был живым и здоровым. В этот момент я оценивала цвет ее кожи, то, как она дышит, выискивала любой признак, что она была более близка к смерти, чем к жизни. Но она практически сияла, ее щечки были окрашены в розовый цвет, и она источала силу.
Она никогда не была обычным ребенком. Всегда была очень смелой во всем — бесконечные вопросы и никакого страха, когда ей приходилось с кем-нибудь разговаривать.
Поверх ее головы я посмотрела на Фокса. Он не двигался. Не имело значения, как много раз я моргнула, я не могла избавиться от картины: маленькую ручку Клары поглотила огромная рука Фокса. Та же самая рука, что душила меня и крепко держала, пока он неистово трахал меня. Та же самая рука, что была вся в шрамах, и бесчисленное количество раз делала вещи, с которыми он не мог жить.
Игнорируя Клару, я прошипела:
— Фокс. Ты слышал меня. Не подходи к ней близко снова. Это не было частью соглашения.
Его глаза медленно поднимались, как будто сила его злодеяний обрушилась на его плечи тяжким грузом.
— Мне жаль. — Он моргнул, покачав головой. Осознание заполнило его серебристый взгляд. — Я ничего не мог поделать. Я… — его глаза взметнулись к Кларе. В это же мгновение они заискрились обожанием и благоговением. Мое сердце остановилось от того, как он смотрел на нее — совсем по-другому, нежели на других. Он превратился из злого бойца в доброго гиганта, который зависел от каждого слова ребенка перед ним. — Она совершенство, Зел.
Медленно, с хрустом костей, он поднялся в вертикальное положение и провел рукой по волосам. Он встряхнулся, как будто был медведем, который вышел их спячки.
— Ты никогда не поймешь, как сильно я ненавижу себя за то, что случилось между нами сегодня. Никакое количество извинений не искупит того, что я сделал, но, пожалуйста, поверь мне, когда я говорю, что никогда не причиню боль твоему ребенку. — Его рот скривился, и он ударил себя в грудь. — Я даю тебе свою клятву.
Клара вырвалась из моих рук, бросившись к Фоксу. Мое сердце перестало биться, когда она обернула свои крошечные пальчики вокруг его чудовищных.
— Ты слышишь? Ему грустно. Ты отругала его, теперь прости его. Так ведь работает наказание, верно? Когда я делаю что-то плохое, ты кричишь и затем обнимаешь меня. — Она ступила вперед, безуспешно пытаясь потянуть Фокса ко мне. — Обними его, чтобы он почувствовал себя лучше.
И Фокс, и я одновременно рванули назад, оставив Клару стоять между нами. Наши голоса слились в громкую комбинацию:
— Нет.
Мы стояли уставившись, пока Клара уверенно стояла на гравийной насыпи.
— Он мой. Я представилась, и мы теперь друзья. Он нравится мне, и ты глупая, если думаешь, что он обидит меня. Он не сделает этого, мамочка. Он не плохой незнакомец, поэтому перестань так себя вести.
Их моего рта вырвался звук полусмеха, полупаники. Как я вырастила такого красноречивого тирана? Такую упрямую и взрослую не по годам.
Появилась Клу, остановившись рядом со мной. Ее тело было готово к бою, глаза метались между Фоксом и мной.
— Все в порядке?
Штопор появился позади нее, его темная кожа поглощала солнечный свет, как черный мрамор.
— Мистер Обсидиан. Все в порядке?
Фокс посмотрел на него, прочистив горло.
— Да. В порядке. Все в порядке. — В его голосе не было ни единого признака, что что-то случилось, или признака боли, которую я слышала, когда он клялся, что не причинит Кларе боль.
Его глаза вернулись к Кларе, снова наполнившись изумлением, граничащим с одержимостью. Мое сердце пропустило удар. Почти бессознательно я двинулась вперед и одной рукой приобняла Клару за плечи, сильнее притягивая ее к себе.
Она вырывалась. Ее сила заставила меня покачнуться на ногах, и мое внимание сконцентрировалось на ней. Ее щечки были розовыми, губы красными, а глаза горели огнем. Единственным признаком ее приступа была более бледная, чем обычно кожа.
Она была готова начать войну за покрытого шрамами незнакомца, которого только что встретила.
Она такая же, как и я.
Эта мысль одновременно и приводила в восторг, и ужасала. В детстве я была такой же упрямой. Я хотела взмахнуть волшебной палочкой и сделать всех счастливыми: спасти котят, помочь бездомным детям. Обнять щенков и обеспечить мир во всем мире. Я была такой глупой, думая, что обладаю силой изменить чью-либо жизнь. А Клара не проживет достаточно долго, чтобы выучить этот урок.
Нуждаясь в том, чтобы прикоснуться к ней и напомнить себе, что она в безопасности и невредима, я нагнулась. Разгладив ее любимый фиолетовый джемпер, я спросила: