Василина подняла голову, глянула на Байдека, и тот кивнул.
— Вам все предоставят в ближайшее время, Ваше Величество.
В это время Полина, ослабевшая и непрерывно, сипло кашляющая, поднялась на дрожащих ногах и снова побрела к бочке с водой. Снаружи моросил дождик, но холодные капли словно не долетали до ее пылающего тела. Она сделала несколько глотков, держась за бочку, повернулась. В глазах поплыло, и она свалилась на землю, заходясь в кашле. И потеряла сознание.
Как узнать, чем божье провидение отличается от счастливой случайности? И есть ли вообще эта разница? Буквально двумя часами ранее владельцу поля, неплохо продавшему свой урожай, пришло в голову, что надо бы съездить к своим владениям, прибраться в домике, пожечь тряпки да заколотить его на зиму. Он взял с собой старшего сына, уселся в старенький трактор, и они долго тряслись по корчам и грязи, но, на удивление, ни разу не застряли и не утопли меж земляных выворотов.
Рядом с домиком они обнаружили исхудавшую, мелко и хрипло дышащую девушку, которая была замотана в драную простыню. Постояли немного в изумлении, почесали в головах, натянули на нее куртку сына, прикрыли курткой отца, усадили в трактор и повезли в ближайший лазарет. В их глуши он был только один — при закрытой женской обители Великой Синей Богини. Там они и передали свою находку в мягкие и сильные руки обитательниц храмового комплекса.
Знали ли эти простые и честные люди, что тем самым выполняют волю Богини? Вряд ли. Но факт остается фактом — с той поры эта семья не ведала несчастий, а уж урожай они собирали такой, что все соседи только диву давались.
Глава 12
Духовники рассказывают, что изначально, когда мир был только создан, Боги все вместе правили круглый год. И была из-за этого ужасная неразбериха — то в январе яблоня зацветет, то в августе снег выпадет.
Поэтому они решили поделить сезоны между собой. И теперь, с октября, на два месяца вступала на небесный трон Богиня-Вода. Природа плакала свои гимны в ее честь, но слезы постепенно иссякали, чтобы к декабрю превратиться в снег, укрывающий подножие трона Черного Жреца Смерти. Его самого на троне не было, а где он был — рассказывать священники боялись. Ночи в этот сезон были самые долгие и темные, люди погружались в тоску и уныние, и словно напоминанием о вечности светили в холодном небе замерзшие звезды.
На смену Черному Жрецу приходил Белый Целитель Жизни, который помогал пережить февраль и готовил мартом землю к возрождению. Смерть и Жизнь всегда шли рядом, и в их сезоны почему-то зачиналось больше всего детей.
Апрель встречал пушком и нежным цветом зелени, и по расцветающим садам любил задумчиво бродить Желтый Ученый Разума, то охватывая весь мир своими дивными узкими очами, то часами любуясь на цветущую нежно-розовой дымкой вишню. Говорят, у йелоувиньцев есть даже праздник цветения вишни, на котором они, подражая своему божественному покровителю, целыми семьями созерцают мимолетную красоту волшебного дерева.
С июньской жарой вступал на два месяца в свои права ретивый и яростный Красный воин-кузнец. Это были месяцы гроз и пожаров, изнуряющей жары, которую могла остудить только Богиня-Вода, живущая в этот сезон со своим грозным супругом в его великолепном дворце. Красный никогда не хотел ее отпускать вовремя, и поэтому жара часто задерживалась и на сезон кроткого и работящего Зеленого Пахаря Земли, под песни о котором люди собирали урожай, играли свадьбы и желали выцарапать-таки свою супругу из рук Красного ревнивца. Иногда он так и делал, приняв атрибуты Хозяина Лесов, Великого Бера, и тогда отступал даже Воин, не из страха, а из уважения к равному.
Заканчивался сентябрь, и опять плакала Богиня-Вода в своем дворце, не пуская к себе никого из своих братьев-супругов. И это никого не удивляло. Должна же иметь женщина возможность хоть иногда побыть одной и поплакать.
Светлана
Середина октября, Иоаннесбург
— Дочка, ты только не переживай, не надо! — мама погладила Свету по голове и налила еще чаю.
— Да воспитаем мы, куда денемся, наша же кровушка, — добродушно поддержал ее отец, пододвигая Свете спелое яблочко. — Кушай, дочка, хорошо, витамины ешь! Для внучка не жалей!
Ранним утром дождливого октябрьского четверга Света узнала, что беременна. И, несмотря на то, что ждала этого и хотела, и подозревала еще тогда, когда никакие тесты не могли показать, новость все равно была ошеломляющая. То ли прыгать, то ли плакать.
И теперь у нее внутри, теперь уже точно, рос крохотный малыш. Или малышка. И он, или она, или — а вдруг?! — двое! — обязательно родятся похожими на Четери. И, в отличие от летающего где-то, не сдержавшего слова дракона, всегда будут с ней.
Вот теперь опять захотелось плакать, но она не стала, чтобы не расстраивать родителей. Они не моргнув глазом выслушали новость, засуетились, заохали. И ни слова упрека. Все-таки ей с ними очень повезло.
— А отцу-то сообщать будешь? — спросил папа, ненавязчиво ставя перед ней блюдце с творогом. — Обрадуется небось.
— Отец далеко, папа, — со вздохом призналась Света. — И вряд ли приедет сюда снова.
— Тем лучше, — преувеличенно жизнерадостно заявил старый инженер, — значит, останетесь с нами.
— Светочка, — обеспокоилась мама, — время, время, в школу опоздаешь!
Света вскочила, засобиралась, и уже на выходе, не сдержавшись, расцеловала обоих своих стариков. Они, конечно, все обсудят без нее, серьезно и спокойно, без нее, чтобы любимая дочка не переживала лишний раз. Беречь друг друга было нормой в ее семье.
Она, погоревав несколько дней, устроилась на работу в местную школу — вот и пригодился диплом историка. Кроме истории, ей предложили вести уроки иностранных языков — работа в гостинице предполагала их знание, а с методикой подсобила завуч. В школах спальных районов учителей не хватало, а ей очень не хватало работы, которая помогла бы забыться. И пусть деньги были небольшие, но были ведь!
Единственное, ей приходилось постоянно ходить в брючных костюмах, чтобы скрывать браслет на ноге. Но она даже привыкла как-то к нему и не обращала внимания.
Из вотчины страшного Тандаджи ее больше не беспокоили, дети были не ужаснее требовательных туристов. А то, что сердце ныло от тоски по невыносимо требовательному и поглотившему ее без остатка дракону — так это ничего. Зато у нее есть воспоминания. Воспоминания и сны.
Сны к ней приходили удивительные. Она даже стала записывать их, чтобы понять, разобраться. Уж очень реально все было. Все время один и тот же засыпанный песком город, и Света, бродящая по нему, почему-то огромного роста, стряхивающая ладошками песок с крыш и мостов, пытающаяся пальцем проковырять старые, забитые колодцы. Дующая изо всех сил, поднимающая столбы пыли. Раздраженно пинающая барханы. Заглядывающая в окна домов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});