Читать интересную книгу Позолоченный век - Марк Твен

- Ах, это была шутка? Почему же вы-то приняли ее так серьезно? Почему вы попросили написать для вас речь, а потом прочитали ее в конгрессе, не позаботившись даже снять копию?

На сей раз мистер Троллоп не засмеялся. Казалось, он не на шутку встревожен.

- Ладно, - сказал он, - выкладывайте все до конца. Не понимаю, что вы затеяли... но, видно, это вас забавляет, так продолжайте, пожалуйста.

- Ну, конечно, я буду продолжать. Но я надеюсь позабавить и вас тоже. Ваш личный секретарь никогда не переписывал вашу речь.

- Вот как? Право, вы, кажется, знаете мои дела лучше, чем я сам.

- Я тоже так думаю. Вы не можете назвать мне имя вашего переписчика, мистер Троллоп.

- Это очень печально, разумеется. Но, вероятно, его может назвать мисс Хокинс?

- Да, могу. Не кто другой как я написала вашу речь, и вы читали ее по моей рукописи. Вот вам!

Мистер Троллоп не вскочил на ноги, не схватился за голову, не покрылся холодным потом и не побледнел как смерть - нет, он только сказал: "Боже праведный!" - и на лице его выразилось величайшее изумление.

Лора протянула ему свою тетрадь для заметок и предложила убедиться, что почерк здесь и на странице из его речи один и тот же. Троллоп спорить не стал. Отложил тетрадь, сказал невозмутимо:

- Что же, чудо-трагедия окончилась, и, как выяснилось, именно вам я обязан моим недавним красноречием. А дальше что? Для чего вам все это нужно, и что это в конце концов значит? Что вы теперь намерены делать?

- О, ничего, это просто так, шутки ради. Когда я услыхала тот разговор, я при первом же удобном случае спросила мистера Бакстоуна, не нужно ли для кого-нибудь из его знакомых сочинить речь, - у меня есть приятельница, и так далее, и тому подобное... А эта приятельница была я сама. Я думала, что могу оказать вам услугу, а потом когда-нибудь вы отплатите мне тем же. Я не отдавала Бакстоуну речь до самой последней минуты, а когда вы торопились с нею в конгресс, вы, конечно, не знали, что там не хватает страницы, но я знала.

- И теперь вы, вероятно, думаете, что, если я откажусь поддержать ваш законопроект, вы выступите с великим разоблачением?

- Ну, ничего такого я не думала. Я припрятала страницу просто так, для забавы; но раз уж вы об этом заговорили... не знаю, может быть, я и сделаю что-нибудь такое, если рассержусь.

- Дорогая мисс Хокинс, если бы вы и объявили во всеуслышание о том, что это вы сочинили для меня речь, сами знаете - все сочтут ваши слова просто шуткой; все знают, что вы насмешница, обожаете пригвоздить человека к позорному столбу и всех развлекать его мучениями. Слабовато, мисс Хокинс, для такой даровитой, изобретательной особы, как вы, - придумайте что-нибудь похитрее. Попробуйте!

- Это не так трудно, мистер Троллоп. Я найму человека, пришпилю эту страницу ему на грудь и сделаю надпись: "Пропущенный отрывок из замечательной речи достопочтенного мистера Троллопа, каковая речь была составлена и написана мисс Лорой Хокинс по тайному сговору за сто долларов, причем деньги так и не были уплачены". А вокруг пришпилю записки образчики моего почерка, - которые для этого случая достану у моих видных друзей; и тут же будет ваша речь, опубликованная в "Глобе", так что всякий сразу увидит связь между тем пробелом и моим отрывком. И даю вам честное слово, я выставлю эту живую доску объявлений в вестибюле Капитолия, и она будет стоять там целую неделю! Как видите, мистер Троллоп, вы поспешили с выводами: чудо-трагедия еще далеко не окончена. Но, может, теперь она кажется вам занятнее?

При таком обороте дела мистер Троллоп широко раскрыл глаза. Он поднялся и минуту-другую в раздумье шагал из угла в угол. Потом остановился и некоторое время испытующе смотрел на Лору.

- Что ж, - сказал он наконец, - пожалуй, с вас станется, вы достаточно безрассудны для такой выходки.

- Тогда не доводите меня до этого, мистер Троллоп. Но хватит. Я пошутила, и вы вполне прилично все перенесли. Не стоит пережевывать остроту, а то она больше не будет смешна. Поговорим лучше о моем законопроекте.

- Охотно, моя тайная переписчица. По сравнению с иными предметами даже и ваш законопроект - приятная тема для беседы.

- Вот и прекрасно! Я так и думала, что сумею вас убедить. Теперь я уверена, что вы будете великодушны и из доброго отношения к бедным неграм проголосуете за этот проект.

- Да, я уже испытываю больше нежных чувств к угнетенным цветным. Так что же, заключим мир? Станем добрыми друзьями и будем уважать маленькие тайны друг друга, при условии, что я проголосую за ваш проект?

- От всей души, мистер Троллоп! Даю вам слово.

- По рукам! Но, может быть, вы дадите мне еще кое-что?

Мгновенье Лора вопросительно смотрела на него, потом поняла:

- А, да! Пожалуйста, возьмите. Мне она больше не нужна, - и уже протянула было Троллопу злополучную страницу, но передумала. - Впрочем, не беспокойтесь, у меня она будет в сохранности, и никто ее не увидит. Вы получите ее, как только проголосуете.

Мистер Троллоп был, видимо, разочарован, но вскоре простился и уже вышел за дверь, как вдруг новая мысль осенила Лору.

"Мне нужен не просто его голос, отданный из-под палки, - сказала она себе. - Он может голосовать "за", но втайне, из мести, действовать против нас. У него нет совести, он на все пойдет. Мне нужно заручиться не только его голосом, но и искренним содействием. А это можно получить только одним способом".

И она вновь позвала его:

- Я очень ценю ваш голос, мистер Троллоп, - сказала она, - но еще выше ценю ваше влияние. Вы могли бы, при желании, любым способом содействовать проведению любого мероприятия. Я хочу просить вас поддержать наш законопроект, а не только голосовать за него.

- На это нужно много времени, мисс Хокинс, а время - деньги, как вам известно.

- Да, это мне известно, тем более - время членов конгресса. Что же, нам с вами незачем играть в прятки. Мы знаем друг друга, притворяться нет смысла. Давайте говорить откровенно. Потрудитесь для нашего законопроекта, и вы об этом не пожалеете.

- Прошу вас, не будьте чересчур откровенны. Лучше соблюдать кое-какие приличия. Что вы предлагаете?

- Вот что, - и Лора назвала несколько видных членов конгресса. - Так вот, - продолжала она, - пусть эти джентльмены голосуют и действуют в пользу законопроекта - единственно из любви к неграм, а я - из чистейшего великодушия - включу по родственнику каждого из них в попечительский совет. Официально они будут распоряжаться капиталом примерно в миллион долларов, но не будут получать никакого жалованья. Другие государственные мужи, в большем количестве, но с меньшим весом и влиянием, будут голосовать за наш проект и поддерживать его - тоже только из любви к неграм; я же из чистого великодушия позабочусь о том, чтобы их родственники получили должности в университете, а также и жалованье, и притом неплохое. Вы будете голосовать за проект и действовать в его пользу - просто из привязанности к неграм, и я подобающим образом засвидетельствую вам свою признательность. Выбирайте, что вам по вкусу. Нет ли у вас друга, которому вам было бы приятно поднести в подарок платную или бесплатную должность в нашем учебном заведении?

- Видите ли, у меня есть зять...

- Все тот же зять! О, добрый, бескорыстный кормилец семьи! Я уже не раз слышала о нем от моих людей. Что и говорить, он то и дело появляется на сцене. И он может очень добродетельно обращаться с этими миллионами, притом он весьма способный человек, но, разумеется, вы предпочли бы, чтобы он поступил на жалованье?

- О нет, - улыбнулся мистер Троллоп, - мы очень, очень скромны в своих желаниях. Денег нам не надо, мы трудимся единственно для блага отечества и не хотим иной награды, кроме блаженного сознания, что мы исполняем свой долг. Сделайте моего зятя одним из бедных тружеников-попечителей, не получающих никакого жалованья, и пусть он всех осчастливит при помощи этих миллионов, а сам голодает! Я же попробую своим влиянием несколько поддержать ваш законопроект.

Вернувшись домой, мистер Троллоп сел и обдумал все происшедшее заново. Вот как примерно выглядели бы его мысли, если бы он высказал их вслух:

"Моя репутация немного тускнеет, и я собирался вернуть ей блеск и чистоту, выступив в решающую минуту с разоблачением этого законопроекта, и снова въехать в конгресс победителем, в ореоле славы. Будь у меня та страница рукописи, я бы так и сделал. В конечном счете я заработал бы на этом больше, чем получит мой зять от участия в попечительском совете, хоть это и лакомый кусок. Но того листа бумаги мне не раздобыть - она ни за что не выпустит его из рук. А ведь это неодолимая преграда на моем пути! Целая гора - не обойдешь! Была минута, когда эта Хокинс чуть не отдала мне листок. Вот если бы! Должно быть, умнейшая женщина! Умнейшая чертовка! Вот что она такое: красивая чертовка, и притом бесстрашная. Придумала же вывесить страницу из моей речи на живом человеке и поставить его при входе в конгресс! На первый взгляд просто смехотворная затея, но она бы это сделала! Она на все способна. Я пришел к ней в надежде, что она попробует подкупить меня солидной суммой, которая пригодится при разоблачении. Что ж, мои молитвы услышаны, она и впрямь решила меня подкупить - и я поддался, это еще не худший выход из положения. Она меня разбила наголову: шах и мат. Надо изобрести что-нибудь новенькое, чтобы опять пройти в конгресс. Ну ладно, лучше синица в руки, чем журавль в небе. Поддержим ее законопроект участие в попечительстве штука совсем неплохая".