Аристотель Марко из Фаэдиса
Текст письма, написанный на латыни, с трудом перевела для меня Кьяра, как она сказала:
— Это какая то из разновидностей латыни, в чем-то похожая на классическую.
Но примечательней всего для меня был герб первого Хранителя нарисованный под подписью. Герб, с которым я уже сталкивался в подземелье замка.
* * *
Жизнь начала приобретать черты постоянного, устойчивого существования. Первый лихорадочно хозяйственные дни остались в прошлом. Постепенно начал формироваться устойчивый уклад жизни, основой которого стали Стен. Прогулки с ним в любую погоду два раза в день, на которую надо выбираться хочешь — не хочешь. Стали отправной точкой. Вначале, в плохую погоду я не хотел утруждать ими Кьяру, но ее протесты были столь сильны, что с того самого момента мы гуляем все вместе в любую погоду. Говоря по совести, такое положение дел мне нравится, да и Стен, спихнув ответственность за развлечение своих спутников на них самих и имел возможность в удовольствии заниматься своими собственными делами, а затем получать вдвое больше внимания, кажется мне, не сказано довольным.
Мы могли гулять часами. Мне было интересно слушать Кьяру абсолютно обо все и все ей рассказывать. Нет не обязательно, чтобы наши мнения совпадали. Но высказанное ей помогало мне иначе, думаю правильней увидеть окружающий мир, а высказанное мной самим, позволило с ее помощью оценить собственные позиции. Я так долго был лишен всего этого, что каждую проведенную вместе минуту был готов расценивать, как дар божий.
Иногда мы молчали, думая каждый о своем. Но даже думать, находясь рядом с близким тебе человеком огромнейшее счастье.
Я впервые подумал, что наверное календарь выдумали счастливые люди, потому что иначе они бы просто не смогли вести отсчет времени и не имели бы ни малейшего представления, сколько лет минуло. Но в следующий момент я подумал, что все-таки я не прав — счастливым людям не нужен календарь. Им не нужны эти цифры и даты. Праздник для них каждый день, а течение времени просто не имеет никакого значения.
В молодости все это воспринимаешь совершенно иначе. Внутреннюю сторону отношений заслоняют внешние проявления, и ты не всегда можешь рассмотреть того, кто с тобою рядом, понять и почувствовать его. Наверно этому мешает и необходимость направлять все свои силы на достижение, каких либо целей, отвоевание своего места под солнцем.
Но сегодня, когда материальная сторона нашей жизни была обеспечена. Необходимость воевать за ку3сок хлеба насущного не было. Работать можно было позволить себе в собственное удовольствие, то есть не искать, чем бы заняться, лихорадочно хватаясь за первую подвернувшуюся возможность заработать, а браться лишь за то, выполнение чего принесет тебе удовлетворение. Когда появилась возможность спокойно разобраться в собственных чувствах, я понял, какое место они действительно занимают в нашей жизни.
Несмотря на то, что поглощенные жизненной гонкой за деньгами, положением и прочими материальными атрибутами, мы их порой отбрасываем и не замечаем, а потом ощущаем себя глубоко несчастными даже имея полный набор материальных ценностей — иллюзорной цепи жизни.
Кьяра, согласившись попробовать себя в консультационном бизнесе, достаточно быстро стала обзаводиться клиентурой. Ее опыт работы в комиссариате, для людей собирающихся инвестировать капиталы восточнее границ собственной страны, был уже своего рода гарантией, что они не окажутся в конфликте с законом и не окажутся связанными с криминальным миром.
Однако поступило и несколько предложений от непонятных личностей оказать посреднические услуги в установлении неформальных контактов с итальянской полицией, но после того как она наотрез отказалась участвовать в подобных операциях, с подобными предложениями перестали обращаться.
Заказы с переводами мне продолжали поступать, достаточно регулярно.
Так что одну из комнат мы переоборудовали в совместный рабочий кабинет, начинив ее современной компьютерной техникой. А, учитывая характер работы, мы вполне могли вдвоем, по очереди всем этим пользоваться, не создавая трудностей друг другу и не испытывая неудобств.
Поглощенные всем этим и самими собой мы как-то позабыли о профессоре Иванове и его очаровательной супруге и, встретив их в городе, были очень обрадованы.
— Сударь мой, мы уже с Александрой Владимировной, заждались в гости вас с вашей прекрасной спутницей, а вы, эх молодо-зелено, заняты собой, а о стариках забыли. Вот уже сколько времени, как вы здесь поселились.
— Ну что вы Алексей Владимирович. Мы обязательно зайдем. Закрутились. Обустройство и прочие. И если можно, то и посоветоваться с вами хотелось бы.
— Только вы не откладывайте, сударь мой, а то вот я на днях должен лететь в Англию читать цикл лекций. Берите Стена и вечерком, к нам заходите.
— А удобно ли будет.
— Заходите, заходите. Мы будем очень рады вас видеть Вечером того же дня, захватив с собой фотографии пергамента, и не зная, что взять с собой, остановившись на большой коробке конфет, мы отправились в гости к профессору и его супруге.
— Ну, это положим лишнее, — сказала Александра Владимировна, увидев коробку конфет, — к кофе все готово. Проходите в комнату, мы уже вас ждем.
В зале на столе уже стояли чашки, печенье испеченное хозяйкой и разные сладости. Александра Владимировна открыв коробку конфет, добавила ее к сервировке стола. Но, по-моему, она оказалась здесь абсолютно лишней.
За столом мы все вместе обсуждали подробности нашего переезда в Пиран, а затем, когда женщины уединились поговорить о своих проблемах, я попросил профессора посмотреть на фотоснимки пергамента и высказать свое мнение.
* * *
— Милая, а как ты посмотришь на то, чтобы мы нанесли визит к господину профессору!
— Сережа, а ты считаешь, что это удобно?
— А вот это мы сейчас узнаем, — сказал я, набирая номер телефона.
Супруга профессора сказала, что ни больше обидятся, если мы не придем к ним в гости, и что двери их дома всегда для нас открыты, и в заключении попросила обязательно взять с собой Стена.
Творческая атмосфера, заключающаяся в разбросанных, где попало бумагах, сопровождала мое мало творческое занятие. Выглядело это конечно безобразно, но переделать привычки крайне тяжело. Я как-то попытался изменить эту привычку, но, поддерживая порядок в бумагах, я полностью потерял смысл того, что делаю. С того самого момента, я взял за правило не обращать на порядок внимание, но, закончив работать производить уборку.
Конечно на человека подготовленного или со слабыми нервами, моя рабочая обстановка может произвести сильное впечатление, если не сказать большего.