строй уже ничем не напоминал ту расхлябанную ватагу месячной давности. До выпускников Лазовича им было ещё далеко, однако нормативы дружины они уже выполняли, хоть и с некоторой натяжкой. В принципе, за них уже не пришлось бы особо краснеть, но этого было всё-таки недостаточно. Приказ Кеннера совершенно однозначно требовал, чтобы десяток стал образцовым, а до этого было ещё далеко. Принуждение сделало всё, что могло, и сейчас настало время для следующего этапа.
Возможно, Лена так и не смогла бы понять, что нужно делать, но, на своё счастье, вспомнила давний разговор с Кеннером о Зайке. Когда Лена сказала, что совершенно не понимает, каким образом Кире удаётся добиваться от своих сотрудников такого самоотверженного трудолюбия, Кеннер сначала поулыбался, а потом всё же решил объяснить подробно:
— Наша Зайка — редкий талант. Обычно все думают, что она успешна, потому что она какой-то великий гений в экономике и финансах, но это ошибка. То есть, она действительно неплохой финансист, даже, пожалуй, талантливый, но это вовсе не главное. Она была бы вполне успешной, даже если бы совсем не разбиралась в финансах. Её главный талант в том, что она хорошо разбирается в людях и, как ты правильно заметила, умеет добиваться от людей результата. Достаточно было один раз подсказать ей, как надо действовать, и она довела этот метод до совершенства.
— Расскажи, — попросила Лена — из чистого любопытства, даже не подозревая, насколько это пригодится ей в будущем.
— Метод на самом деле очень прост, — усмехнулся Кеннер. — Сложность в том, чтобы применить его правильно, это получается далеко не у всех. Для этого нужно хорошо чувствовать людей. Понимаешь, кошмар любого начальника — это когда подчинённые не признают за ним права командовать. Вот представь сама финансовый отдел, к примеру, «Милика». Сидят там матёрые счетоводши, которые на своей бухгалтерии целую стаю собак съели. И вдруг приходит к ним новая начальница Кира Заяц — молоденькая девчонка даже без образования, студентка младшего курса. Как, по-твоему, они отреагируют?
— Не будут её слушаться? — предположила Лена.
— Ну, слушаться-то её будут, хотя бы из-за разницы в общественном положении. Только слушаться можно ведь по-разному. Формально её приказы будут исполняться, но бумаги будут теряться, постоянно будут возникать какие-то препятствия и сложности, работа будет идти еле-еле, хотя при этом все вроде будут трудиться. Проще говоря, будет иметь место тихий саботаж. Причём даже на бессознательном уровне — просто люди будут очень неохотно исполнять любые её распоряжения.
— И как с этим бороться? — она уже всерьёз заинтересовалась рассказом.
— Есть два способа — хороший и плохой. Хороший способ — это показать, какой ты отличный специалист и умелый руководитель, и таким образом добиться искреннего уважения подчинённых. Достойный, благородный способ — в романах положительные герои-начальники всегда действуют именно так. В жизни такой способ крайне редко встречается, потому что у него есть большой недостаток — пока ты зарабатываешь уважение у подчинённых, они успевают развалить дело до такой степени, что тебя, такого благородного, погонят из начальников поганой метлой.
— А плохой?
— А плохой — это террор. Если ты понаблюдаешь за Кирой, то заметишь, что когда она начинает работать с новым коллективом, она первым делом выделяет лидера и показательно жестоко его уничтожает. Без малейшей жалости. А потом терроризирует остальных до такой степени, что они лишний раз боятся вздохнуть.
— Как-то не очень выглядит, — неуверенно заметила Лена.
— Да просто отвратительно, — согласно кивнул Кеннер. — Мне, к счастью, редко приходится этим способом пользоваться, и каждый раз я ощущаю себя каким-то моральным уродом. Но иногда это единственный способ, особенно в случае Киры, которая изначально не может рассчитывать на какое-то уважение. Однако хитрость совсем не в этом. Это как раз самое простое, хотя определить лидера иногда бывает довольно сложно. Вот дальше талант Зайки и проявляется в полной мере.
Лену уже полностью захватил рассказ. Кеннер посмотрел на её любопытную физиономию, улыбнулся и продолжил:
— На самом-то деле работа из-под палки ещё менее результативна. Когда первоначальный эффект пройдёт, и подчинённые слегка отойдут от ужаса, они такого начальника возненавидят, и вполне возможно, начнут саботировать уже сознательно. Поэтому на пике террора, пока сотрудники ещё не привыкли к начальству и ещё ужасаются, нужно проявить себя суровым, но справедливым руководителем. Как-то проявить заботу о подчинённых, кому-то помочь. Создать своего рода эмоциональные качели. И если сделать это правильно, то вот эта смесь эмоций трансформируется в искреннее уважение. Посмотри на сотрудников Киры — они у неё по струночке ходят, но при этом трудятся на совесть, и за свою начальницу стоят горой.
— Ты как будто про себя рассказываешь, — заметила Лена.
— Ну, я тоже иногда этим способом пользуюсь, — засмеялся Кеннер. — Хотя в меньшей степени, и гораздо мягче — я всё-таки не девочка, которая вчерашний мальчик-курьер, у меня проблема с подчинением стоит не настолько остро. Но Кира действительно заметно в этом лучше — в самом деле, талант.
Лена порядком подзабыла этот разговор, а террор при первом знакомстве с десятком устроила просто потому, что её взбесили гнусные намёки Рустика Калины и соответствующее настроение новобранцев. О разговоре с Кеннером она вспомнила уже позже и порядком удивилась, насколько в соответствии с ним она себя повела, даже не задумываясь об этом. И вот сейчас, стоя перед ровным строем десятка, Лена окончательно пришла к выводу, что ратники уже начали к ней понемногу привыкать, и пора бы сменить образ безжалостной сучки на образ заботливого командира.
— Не могу сказать, что я полностью вами довольна, — заявила Лена, пристально осматривая строй. — Однако не могу отрицать и заметный прогресс, поэтому программа подготовки с сегодняшнего дня меняется.
Ратники напряглись, явно не ожидая от неё ничего хорошего.
— Раз уж вы более или менее начали выполнять норматив, физподготовка у нас сокращается до стандартной. Вместо неё мы начинаем отрабатывать тактическое взаимодействие и работу штурмовыми группами.
На лицах замелькали радостные улыбки — физподготовку за это время все успели возненавидеть.
— Но если опять начнутся проблемы с укладыванием в норматив, мы вернёмся к усиленным занятиям, — пообещала Лена и лица снова затуманились.
— Также я больше не буду участвовать в спаррингах, — продолжала Лена. — Я буду драться только со штрафниками.
— Разрешите вопрос, старшая, — подал голос Рощин.
— Спрашивай, Донат, — разрешила она.
— А с добровольцами?
— Ну, если вдруг найдётся кто-то, кто изъявит желание… Ты что — подраться со мной хочешь, Рощин?
— Хочу, старшая, если позволите.
— Зачем тебе это? — изумилась Лена.
— Учиться надо у сильного противника, — уверенно ответил Донат.
«Зарабатывает авторитет в десятке, — сообразила Лена. — Другие-то побаиваются со