одной рукой. И можно только порадоваться, что в мире Тесэр, очень предвзятое мнение к лукам и вообще классическому дальнобойному оружию. Про скелетов, думаю, и говорить не нужно, у них просто не было и малейшего шанса, со своими седьмыми или девятыми уровнями, против моего 25 уровня. Конечно, было немного жаль упускать больше 200 ОС, с тел мёртвых рыцарей, но это уже неуместная жадность, проснулась внутри меня от нахлынувших чувств, после напряженного боя.
Глава 28
Пугающая безысходность. Леур
Наблюдая за происходящим перед моими глазами, я всё больше убеждался, что пределу ужаса охватывающего мой разум совершенно нет никакого конца. Несколько раз, думал, что сердце действительно прекратит биться от страха, не выдержав такого потрясения. Первый раз это произошло, когда я почувствовал, как яд из этого мерзкого вина начал понемногу проникать в мою кровь, и конечности всё сильнее, постепенно, но неуклонно отказывались двигаться. А ведь я сразу заподозрил неладное, когда только услышал о небывалой щедрости древнего лича. И действительно, где это видано, чтобы нежить угощала живых. Но это не помешало всем гоблинам в нашем лагере, с удовольствием, нализаться этой отравы. Да и я хорош, ведь стоило мне увидеть, что все старшие офицеры без всякого сомнения опрокидывают один кубок за другим, причём даже старый десятник не отказал себе в этом удовольствии. Так я сразу и потерял бдительность, и хоть какую-то осторожность. Поддался этой всеобщей, и теперь понимаю, что неуместной радости, охватившей наш временный лагерь. С другой стороны, чего было бояться. Все самые сильные воины и маги рядом с нами, тут скорее древний лич должен был чувствовать себя неуютно. Но как оказалось, всё было абсолютно не так.
Когда я понял, что все вокруг оседают на землю, да и вообще, ведут себя словно гнилые мешки с зерном, меня спасло не моё самообладание, нет. Просто онемевшее тело не дало мне совершить ошибку и случайно пошевелиться. Выдав тем самым, что я не потерял сознание, как сделали это рядовые солдаты, уткнувшиеся лицами в серый песок. А когда до меня, наконец, начал доходить смысл слов, что выкрикивал в ярости сотник Оцев, господину Ирчину. То на мгновение мне показалось, что сердце остановилось окончательно. Голос моего десятника разобрать из-за расстояния было невозможно, но того что говорил ему сотник на повышенных тонах, было более чем достаточно, чтобы понять общую мысль. Нас продали. Нет, не нас, меня. Меня продали, как гнилой, протухший фрукт. Меня, мага, достойно прослужившего столько лет на благо Лорда, наследника благородной семьи, продали на растерзание мерзкой нежити, словно я не ценнее дерьма нургла. Потому что, судя по словам древнего лича Нуйэрия и сотника Оцева, главным товаром, выступал именно старый десятник, будь он проклят, злобная тварь. Для этого и нужен был тот шутовской бой с непомерно слабым мёртвым рыцарем. Чтобы господин Ирчин мог продемонстрировать свои незаурядные боевые возможности. А нас, всех нас, просто отдают в довесок, как что-то незначительное.
По правде говоря, я впал в некую прострацию, или лучше сказать отчаяние, затопившее меня с головой. Это состояние, описать его словами, наверное, не удастся. Тело, отказывалось двигаться, замерев с довольно глупым выражением лица, как мне кажется, прямо за походным столом. В моей руке, так и осталось, зажата кружка с отравленным вином. К сожалению, я не мог осмотреться, да что уж там, и голову повернуть не получалось. Так и застыл, наблюдая за старшими офицерами. Может, не понимай я всей ситуации, и моё сердце не разрывалось бы от ужаса, предвкушая предопределенную мне судьбу.
Разговор офицеров не продлился долго, и продавшие нас твари, покинули пределы нашего лагеря и окрестности крепости вообще. При этом весело посвистывая, как мне показалось. Конечно, возможно это был ветер, но довольные лица старших офицеров говорили мне об обратном. Древний лич, вместе с шестью телохранителями, тоже довольно спешно покинул наш временный лагерь, даже не удостоив напоследок, нас своим вниманием.
Погруженный в свои мысли, отметая одну безумную идею спасения моей жизни за другой, я пропустил момент, когда прибыли скелеты грузчики и начали утаскивать гоблинов в крепость. Описать, как похолодели мои конечности, которые до этого уже потеряли всякую чувствительность от парализующего яда, будет недостаточно, чтобы понять охватившие меня безумие. Мое сердце клокотало, пытаясь разорваться на куски в грудной клетке, потому что все остальные части моего тела отказывались меня слушаться. И только сердце, по всей видимости, ещё надеялось спастись. Тела моих соратников, боевых братьев, грузили словно мешки. Конечно, я не был близок ни с кем из них, потому что даже Таталема Со мне было сложно назвать другом. Но в этом мире, наполненном бесчисленным количеством мертвецов, они были последними представителями моего вида. Да что уж там, они были моей последней надеждой на спасение. Но вот, двадцать ветхих скелетов загрузили на свои спины двадцать недвижимых гоблинов, с края нашего лагеря и в полной тишине отправились в свою крепость. Поначалу я подумал, что и мой слух отказал. Настолько происходящее перед моими глазами было ужасно для меня. Тишина, ни скелеты, ни даже, в принципе имеющие разум, мёртвые рыцари не произнесли и слова за прошедшие полчаса. Звуки песка под ногами скелетов и завывание ветра, в тот момент ушли на второй план и не воспринимались мной вообще. До такой степени ужас овладел моим разумом. И хоть моргнуть я не мог из-за яда, но контакт с происходящим перед моими глазами потерял. Потому что момент, когда скелеты забрали ещё двадцать гоблинов, я вспомнить не могу.
Душераздирающий вопль мёртвого рыцаря вывел меня из прострации. Господин Ирчин в какие-то мгновения, буквально растерзал четыре рыцаря охраны. А дряхлых скелетов, превратил в пыль, ударами своего огромного тесака, кажется, не заметив и малейшего сопротивления с их стороны. Как он смог перебороть яд в вине, я не могу даже представить. Но это было неважно в тот момент. Мне хотелось вскочить и закричать, что я ещё жив, что меня нужно спасти. В это мгновение мой разум затопила надежда. В голове пронеслись те случаи, когда старый десятник, своими действиями вырывал из когтей смерти своих подчинённых. Сколько раз это происходило только на моей памяти, наверно даже не сосчитать. Моя радость и надежда, на несомненно, невероятное спасение, из однозначно гибельной ситуации. Были разрушены буквально через десять вдохов, после того как последний скелет, обрушился на серый песок бесформенной грудой костей. Старый десятник сделал, то чего я не мог ожидать в принципе. Мне было бы ещё понятно, если