Читать интересную книгу Ненастье - Алексей Иванов

Танюша очень редко ходила в рестораны, и всегда с Германом. Ей было очень стыдно скрывать свою встречу с Владиком, но чистая правда: Герману совершенно не следовало знать об этом — он начнёт переживать. Танюша не стала одеваться по‑праздничному и пришла в «Калигулу» в будничном виде.

Заведение только называлось рестораном, на самом деле это был просто шалман, более‑менее приличный днём и разнузданный вечером, когда тут расслаблялись главари местной гопоты: играли в бильярд, курили кальян, бухали и смотрели стриптиз. Но Владик считал «Калигулу» крутым кабаком. Он часто зависал здесь с приятелями, занимая компанией отдельный кабинет: компания заказывала приватные танцы и приставала к официанткам.

Владик усадил Танюшу в знакомом кабинете за бархатной портьерой. Официантка Лёлечка принесла меню и понимающе улыбнулась Владику. У них уже выработалась эдакая ролевая игра: Владик подтягивал Лёлечку к себе, а она сопротивлялась. Однажды Владик даже зажал Лёлечку в женском туалете, но она выкрутилась — клиент уйдёт, если всё получит.

Танюше в кабаке было неуютно. Ей казалось, что Владик привёл её в какой‑то величественный храм, где всевидящий бог сразу поймёт, какая она грешница, и громогласно прикажет убираться вон. Танюша выпила вина, и ей сделалось ещё хуже — застучало в висках, затрепыхалось сердце.

Видя, как Танюшу развозит, Владик подливал вина. Он и сам сразу накатил двухсоточку «Джека Дэниелса» и расшатался. Он придвинулся к Танюше и положил руку на спинку её стула как бы в полуобъятии.

— Я же, Танька, так любил тебя, — шептал он сзади Танюше в затылок. — Я все эти годы помнил тебя. Все эти годы продолжал любить. Только сказать не мог… Ты мне снилась. Я искал, чтобы на тебя похожая была…

Конечно, Владик врал. Он всегда врал женщинам, чтобы побыстрее добиться секса. Он начинал говорить о самом главном, делал заход с самыми сильными аргументами — убеждал, что влюблён, уверял, что хочет жениться. Это было очень тупое враньё, лобовое, — но почему‑то почти всегда оно действовало. Женщина соглашалась лечь в постель, а Владик укреплялся в убеждении, что все бабы дуры, а он — умный, ловкий и неотразимый.

Танюшу словно переворачивало вверх ногами и роняло в пропасть, потом снова вздымало и переворачивало. Она затеребила сумочку, и Владик отодвинулся, думая, что Танюша достанет носовой платок вытереть слёзы. Но Танюша достала купюру в пятьсот рублей.

— Я не могу, Владик, — еле выдавила она и положила купюру на стол.

Ей казалось, что сначала надо заплатить за вино и салат, только тогда можно уйти. Она вскочила и побежала из ресторана.

— Да бли‑и‑ин… — разочарованно протянул Владик сам для себя.

Подошла официантка Лёлечка и принесла тарелку с виноградом.

— Чё, Лёлька, садись рядом, короче, — усмехнулся Владик, пододвинул стул и похлопал по нему ладонью. — Угощаю. Я сегодня холостой.

А Таня быстро шагала по осенней улице домой, изо всех сил стараясь не плакать. Денег с собой у неё не осталось даже на трамвай, но не в этом дело.

Неважно, врал ей Владик или говорил правду, что столько лет её любил, — всё это слишком сильные слова для неё, слишком сильные переживания: любовь, отверженность, безнадёжное ожидание… Выйдя из тишины и покоя своей жизни, она не выдержит такого бурного движения. У неё никогда не было таких отношений, таких ярких страстей, — и никогда не будет. В том и горе, что не было и не будет. В том и беда, что у неё всегда ненастье.

Владик приставал к Тане лишь потому, что приставал почти ко всем женщинам, которые оказывались в зоне досягаемости. Никаких чувств к Тане до встречи в «Калигуле» он не испытывал. То, что было раньше, семнадцать лет назад, он давно обезопасил в памяти. Ему тридцать четыре, всё торчком, есть и время, и капуста, и всё у него сейчас с бабами в порядке.

Про Томку, нынешнюю жену, можно и не говорить — она не считается. Время от времени Владик по старой памяти таскался к первой жене. Была любовница Анюта: в основном для Кипра и Египта. Ну, секретарша Оксанка — так секретарши созданы сосать, не отходя от кассы. Ещё сауны с лебедями. Ради щекотки — приватные танцы в «Калигуле». Пару раз в год для отдыха — секс‑тур в Таиланд. Короче, не о чем печалиться. Танька — херня. Да, забавно было бы отпежить ту, которая сто лет назад не дала, — но и всё, аллес.

Однако после «Калигулы» у Владика защемило самолюбие, от досады саднило душу. Он ревновал. Он говорил себе: понятно, почему в 1991‑м Танька выбрала не его, а Лихолетова (хотя Таня тогда ничего не выбирала). Кем в те годы был Серёга и кем был Владик? Расклад ясен. Но сейчас‑то кого Танька предпочла ему? Неволина? И тяжелее всего Владику было принять то, что Танюшу не купить и не своротить с её выбора.

А 17 ноября — в тяжёлый с похмелья понедельник — Владика ожидало новое потрясение. К нему в офис приехал капитан Дибич. И Владик, охренев, узнал, что Неволин, это чмо болотное, в одиночку грабанул бронефургон с четырьмя вооружёнными охранниками и скрылся с мешками денег. Йопт!

Владик не выдержал, прямо при Дибиче достал бутылку и опохмелился.

Капитан Дибич въедливо расспрашивал про Ненастье, и Владик в душе перекрестился, что у него всё чисто, никаких махинаций и подлогов. Дибич допытывался, зачем Танцоров купил дачу у Неволина? Какие у него были отношения с Неволиным? А с Куделиными? Как проходила продажа дачи? Бывал ли Танцоров на даче в ноябре? Как устроена жизнь в Ненастье?

Под конец Дибич попросил ключи и разрешение съездить на дачу. Ключи и дубликаты у Владика были как раз на работе — в сейфе, а против осмотра Владик не возражал. Дача под снос. Чего там беречь, за что бояться?

— И документы на дачу, можно и копии, держите при себе, пожалуйста, — добавил Дибич. — При следующей встрече я всё‑таки посмотрю.

Весь понедельник, и весь вторник, и даже в среду Владик неотступно думал про Германа и Танюшу. Он рылся в интернете, отыскивая по сайтам сюжеты про ограбление, чтобы узнать, какую сумму заполучил Неволин. Внятной информации не нашлось, но более‑менее было ясно, что несколько мультов баксами. Ёбу даться… Владик разглядывал фотки спецфургона, фотки охранников и ментов на месте преступления, фотки самого Неволина, разглядывал и понимал, что опять жестоко и по‑мальчишески ревнует.

Герман добыл денег больше, чем весь капитал Владика за долгие годы лакейства перед тестем. И Герман добыл деньги быстрее, смелее и проще, чем добывал Владик. Владику не хватило бы соображалки, не хватило бы духа бомбануть фургон с охраной. Неволин оказался круче. Вроде бы обсос и тихушник, шустрил туда‑сюда, пил‑курил чем угостят, занимал пятихатку до получки, и вдруг — скоростной и яростный приём «мельница», и все летят через головы и валятся ему под ноги друг на друга, а он, весь такой в белом, уходит вдаль с мешком бабла. Понятно, почему Танька снова предпочла Владику другого мужика — отказала Владику там, в «Калигуле».

Владика мучила зависть. Он вспоминал те ночи с Танюшей в доме в Ненастье. Темнота, снег за окном, шум поездов, тепло от печки, запах дров и дыма, красный свет углей на балках потолка, робкая нагота Танюши… Чего ему тогда не хватило, чтобы доделать дело? Всё было в его руках! Почему он недотянул?.. А ведь трахнул бы он Таньку тогда — всё пошло бы иначе.

Он не липнул бы потом к Ленке, на которой в конце концов и женился, а без Ленки не появилась бы и Томка с её Левоном Ильичом — хер ему в очо… В душе Владика сквозь самодовольство проступило вроде уже вытравленное ощущение своей ущербности, подросткового неравенства с «афганцами» — злобными и храбрыми парнями, которые были на войне, а теперь в Батуеве объявили войну всему свету. И девки в Батуеве любили именно «афганцев», а не тех прыщавых дрочил, которые отирались вокруг «афганских» качалок.

В среду вечером Владик не выдержал и позвонил Танюше.

— Танюха, здорово, это я, — развязно сказал он. — Слышал про твоего муженька. Ну и чё, как он там? Как здоровье у него?

Танюша в это время возвращалась с работы домой. Она промолчала.

— Короче, слышь, я в курсе, где он с баблом гасится.

Разумеется, Владик этого не знал, но знал, на какие кнопки нажимать.

— Где? — тихо спросила Танюша.

— В Караганде, — ответил Владик. — С тебя — шпили‑вили, ножки врозь, или я сдаю твоего зайца дедам Мазаям. Расклад ясен?

— Я не могу, — почти беззвучно ответила Таня.

— А ты всегда не можешь, — раздражённо сказал Владик. — Ну, как‑нито напрягись! Завтра в восемь вечера жду тебя у твоей «Гантели». Не поедешь со мной — завтра в девять твой муженёк сядет в камеру. Отбой.

Таня направлялась в общагу, но по пути завернула в супермаркет, купила сосиски и картошку. Дома она переоделась, взяла кастрюлю и пошла на кухню готовить ужин. Хотелось запереться в комнате, спрятаться от всех, лечь на кровать лицом к стене и плакать, но Танюша не стала. Дело, понятно, было не в ужине, который никто за неё не приготовит. Просто раньше от всех своих бед она пряталась, а Гера окружал её заботой, утешал, отгораживал от мира. Она отдавалась печали, а Гера следил, чтобы ничто её не потревожило. Но сейчас некому было оберегать её. Сейчас в её пустом доме гулял ветер.