— Мы уже обсуждали эту деликатную ситуацию, — отмахнулся от слов Реджи Касаткин, — наши с вами проблемы были вызваны внешними причинами. Как, впрочем, и проблемы большинства людей на планете. Это первое. И второе, не хотите — не говорите. Рано или поздно вы все одно признаете мой авторитет, даже несмотря на то, что я пытался вас устранить. А сейчас, будьте так любезны, заткнитесь и дайте нам работать.
Реджи ответил адмиралу приторной улыбкой, препираться с ним сегодня ему не хотелось. А вот посмотреть на масштабный эксперимент, который проводил Касаткин, Синак был не прочь. Разместившись как можно удобнее в углу центрального поста, Реджи приготовился к увлекательному зрелищу.
Синак почему-то не сомневался в том, что подобного масштаба маневры просто обязаны быть интересным и захватывающим действом. В пользу этого говорило и напряжение, царившее сейчас на ЦП — все офицеры были сосредоточены до предела, их действия были отточенными и четкими, а доклады лаконичными. Однако вся операция заняла не более пяти минут, что сильно удивило ученого. Сражение с маяками ваэрров вышло до скучного скоротечным, Синак ожидал большей динамики, большего накала страстей. На деле же оказалось, что вся операция «Сатурн» была поделена на три части. Первая заключалась в том, чтобы все экипажи вышли на боевую позицию в одно и то же время — слишком уж на разном удалении были ваэрровские маяки от Земли. Собственно, это и было самой длительной и сложной частью, которую Синак, разумеется, просто пропустил, придя лишь к развязке.
— Первая фаза…товсь! — отдал приказ Касаткин по дальней связи сразу всем кораблям. Дождавшись отклика «Есть товсь» , он сухо скомандовал:
— Пли!
Самих атак Синак не видел, да и за спинами офицеров сложно было вообще что-либо разглядеть на небольших экранах центрального пульта управления. Реджи лишь услышал кодовые фразы и результат атак. Позже он узнал, что каждый из кораблей использовал для первой атаки какое-то одно вооружение — кто ядерный заряд, кто лазерную турель, кто гравиловушку (она же гравистазис), кто простые торпеды. В целом на ваэрровских маяках за одну атаку испытали все основные виды вооружения землян. Каждому из вооружений был присвоен свой номер. Спустя минуту после первого залпа на ЦП посыпались доклады:
«Первый номер — отрицательно!», «Второй номер — отрицательно!», «Номер три — отрицательно!»… И так, собственно, все одиннадцать попыток. С каждым новым докладом Касаткин хмурился все больше. Нетрудно было догадаться, о чем именно он думал — наверняка опасался того, что Реджи Синак окажется прав, утверждая, что ваэрры попросту заманивают флот землян в ловушку. Собственно, об этом же говорили и некоторые из его офицеров. Не все, но всё же такие были. Выдохнул Касаткин лишь после того, как после его второй команды «Плазменными — пли!» посыпались совсем иные, восторженные доклады. Все корабли отчитались об успешном поражении целей. За докладами последовали и видеодоказательства.
Только сейчас на ЦП «Вольного» прозвучала команда «Отбой боевой тревоги», и все офицеры выдохнули с облегчением. И, правды ради, было из-за чего напрягаться. Вполне могло статься так, что первый успешный боевой контакт Касаткина действительно был условной жертвой пешки со стороны ваэрров. Кто знает, насколько ценными в их мире были эти маяки? Но сегодня незваные гости потеряли еще одиннадцать своих аппаратов, что на жертву или уловку уже никак не тянуло. Какой именно ущерб нанесли земляне враждебной расе, было по-прежнему непонятно, ясно было лишь то, что теперь ваэрры лишились всех своих маяков в Солнечной системе. Да, счет был все еще не в пользу людей — слишком уж долго пришельцы измывались над сознанием всех живых существ на планете Земля, слишком много людей из-за этого погибло, слишком круто под таким воздействием поменялась геополитика планеты. То, чем занимались ваэрры, безо всякого преувеличения можно было назвать геноцидом человеческой расы. Так что этот ущерб врагу, пусть и минимальный, но все же крайне важный в эмоциональном плане, давал людям надежду на то, что им все же удастся уничтожить захватчика или прогнать его со своей территории. На ЦП чувствовалось сдержанное ликование. Глядя на невозмутимого адмирала Касаткина, его офицеры не позволяли себе проявлять бурный восторг, но в их глазах отчетливо сияла радость. Лишь один Синак знал, что все это не имело никакого смысла. Лишь ему была доступна информация о грядущем будущем.
Выглядел сейчас Реджи так, словно не ваэрры лишились своих аппаратов, а он лично потерпел это поражение. Собственно, лишь он один не радовался удачному завершению миссии, что и не преминул заметить Касаткин. Заметил и, разумеется, принял такое поведение взбалмошного ученого на свой счет.
— Посмотрите, доктор Синак, — Касаткин удовлетворенно вывел на центр ЦП голограмму репортажа с Земли. Оказалось, что за операцией в космосе в прямом эфире пристально следило практически все человечество. Восторженные лица ведущих новостей и репортеров беззвучно вещали на весь мир о победе планеты Земля. Касаткин не стал включать звук — и без этого было понятно, кому поют дифирамбы все эти люди. Кадры сменяли друг друга, но на всех было практически одно и то же. Касаткин не поленился прокомментировать собственный триумф. — Миллионы ликующих по всему миру людей. Миллионы воодушевленной молодежи. Молодые матери, отцы, рабочие, фермеры, военные, таксисты, продавцы, учителя, спортсмены… Все они ликуют. У них у всех появилась надежда на спасение. Вера в будущее. Разве оно того не стоило?
— Давайте доберемся до шара, адмирал. Там и поглядим, чего стоят все наши потуги обрести истинную свободу.
После этих слов на мостике произошло то, чего никто из офицеров ожидать никак не мог. Касаткин, внезапно рассвирепев, одним коротким прыжком настиг уходящего прочь Синака, повалил субтильного ученого на прорезиненный пол и начал избивать его своими огромными кулачищами. Помощь Реджи подоспела тут же, но справиться с потерявшим всякий контроль Касаткиным было не так-то просто. Адмирала насилу оторвали от уже почти отключившегося ученого, причем оттаскивали огромного вояку сразу четыре неслабых офицера, включая и старпома Васильева.
— Прекратите, адмирал! — пытался докричаться до Касаткина старпом. — Что на вас нашло?
— Ублюдок что-то знает! — захлебываясь гневом и брызжа во все стороны слюной, кричал Касаткин. — Знает и молчит!
— И все же, адмирал, умоляю вас… — Васильеву пришлось приложить все свои навыки психолога, чтобы зафиксировать внимание потерявшего самоконтроль Касаткина на себе.
— Мы катимся в пропасть! — не унимался Касаткин. Сейчас он действительно не мог себя контролировать. Это не он кричал — кричало его подсознание.
— Вы здесь не один, Сергей Игоревич! Что подумает экипаж? Возьмите себя в руки… — Васильев сотоварищи не без труда оттащили адмирала в сторону и насилу усадили его в командирское кресло. Касаткин тут же попытался встать и вновь броситься к бедному Синаку, но тут, откуда ни возьмись, появился личный телохранитель адмирала, Соболев. Он одним решительным жестом отсек офицеров от Касаткина и с силой надавил адмиралу пальцами на плечо, от чего тот сел, как подкошенный. А затем Соболев и вовсе позволил себе немыслимое — влепил адмиралу неслабую пощечину.
— Так лучше? — сухо спросил он ошалевшего от такой наглости Касаткина. Задыхаясь и затравленно озираясь по сторонам, тот все же кивнул.
— Лучше.
Осознав, что именно сейчас произошло, Касаткин взглянул на Реджи. Ученый лежал всего в метре от него и был без сознания, его пытались привести в чувство другие офицеры. Кто-то вызывал по внутренней связи медиков, но в целом суматоха и смятение на ЦП сменились вполне себе рабочей обстановкой.
— В какую, вашу мать, пропасть мы катимся? — зашипел на адмирала старпом. Он был не из трусливых и мог позволить себе спросить с кого угодно за неадекватное поведение, особенно если это было в интересах корабля и экипажа. — Что вы такое несли?