Читать интересную книгу Троецарствие (том 1) - Ло Гуань-чжун

– Вы можете заставить трепетать всех и повелевать Поднебесной лишь потому, что действуете от имени ханьского императора. Сейчас князья еще не успокоились, и такой шаг, как свержение государя, обязательно послужит поводом к войне.

Цао Цао вынужден был отказаться от своего намерения. Он ограничился лишь тем, что приказал казнить пятерых заговорщиков с их семьями у четырех ворот столицы, не щадя при этом ни старых, ни малых. Всего было казнено более семисот человек. Все жители и чиновники, видевшие это, проливали слезы. Потомки сложили стихи, в которых оплакивали Дун Чэна:

Опять удостоен большого почетаКто раз императорский поезд спасал.Слова Сына неба ушли за ворота,Был в поясе послан секретный указ.Душою болел он за счастье страны,И в снах своих даже свергал он злодея,Зато его верность и ныне живетИ в тысячелетья войдет не тускнея.

Есть и другие стихи, в которых оплакиваются Ван Цзы-фу и его единомышленники:

Собою пожертвовать, чтоб послужить государю,Они присягали и стойко сдержали обет.И верности ради семей своих не пожалели,За это их слава гремит уже тысячи лет.

Казнь Дун Чэна и других заговорщиков не умерила гнева Цао Цао. Он отправился во дворец, чтобы убить Дун Гуй-фэй, младшую сестру Дун Чэна и любимую наложницу императора. Сянь-ди осчастливил ее – она была беременна на пятом месяце.

В тот день император пребывал во внутренних покоях и беседовал с императрицей Фу, сокрушаясь о том, что до сих пор от Дун Чэна нет никаких вестей. Неожиданно к ним ворвался Цао Цао с искаженным от гнева лицом и с мечом в руках. Император побледнел.

– Государю известно, что Дун Чэн замышлял мятеж? – без всяких предисловий начал Цао Цао.

– Но ведь Дун Чжо убит! – удивился император.

– Не Дун Чжо, а Дун Чэн!

– Нет, нам ничего не известно.

– Забыли о прокушенном пальце и кровью написанном указе? – гремел Цао Цао.

Император молчал. Цао Цао распорядился привести Дун Гуй-фэй.

– Она на пятом месяце, пожалейте ее! – молил император.

– Я сам уже был бы мертв, если бы небо не разбило их планы! – не унимался Цао Цао. – Оставить эту женщину, чтобы она потом натворила мне бед?

– Заточите ее до родов во дворце. Убить ее вы и после успеете, – просила императрица Фу.

– Сохранить ее выродка, чтобы он мстил за свою мать! – упорствовал Цао Цао.

– Умоляю, не выставляйте на позор мое тело, когда я умру, – рыдала Дун Гуй-фэй.

Цао Цао велел подать ей белый шелковый шнур. Император со слезами говорил несчастной:

– Не сердись на нас, когда будешь в стране Девяти источников [55].

И у него ручьем покатились слезы. Императрица Фу тоже заплакала.

– Вы ведете себя, как дети! – разгневался Цао Цао и приказал задушить Дун Гуй-фэй за воротами дворца.

Потомки сложили об этом такие стихи:

Напрасно правителя милость снискала прекрасная дева!Погибла несчастная! В жертву принесено семя дракона.Не в силах отвесть ее гибель, руками лицо закрывая,Безмолвно рыдал император, печалью своей удрученный.

– Казнить всех, кто из родственников императора по женской линии войдет во дворец без моего разрешения! – заявил Цао Цао дворцовой страже. – А тех, кто проявит попустительство, рассматривать как соучастников!

После этого Цао Цао набрал три тысячи верных ему телохранителей и поставил во главе их Цао Хуна.

– Я расправился с Дун Чэном и его сообщниками, – сказал Цао Цао Чэн Юю, – но ведь Ма Тэн и Лю Бэй тоже из их числа. Оставить их в живых невозможно!

– Ма Тэн в Силяне, тут надо быть осторожным, – ответил Чэн Юй. – Мне думается, что следовало бы в письме поблагодарить его за труды, чтобы у него не возникло никаких подозрений, а потом завлечь в столицу и здесь убить… И Лю Бэя в Сюйчжоу тоже нелегко одолеть – его войско расположено «бычьими рогами». Нельзя забывать, что Юань Шао из Гуаньду замышляет нападение на столицу. Стоит нам напасть на Лю Бэя, как он обратится за помощью к Юань Шао, и тот не пропустит случая напасть на нас врасплох. Что тогда будет?

– Лю Бэй храбрец, это бесспорно, – возразил Цао Цао. – Тем более ударить на него надо теперь же, а не ждать, пока у него вырастут крылья, тогда с ним трудно будет бороться. Юань Шао нам бояться нечего – он хоть и силен, но нерешителен.

В эту минуту вошел Го Цзя, и Цао Цао обратился к нему:

– Я хочу идти в поход на Лю Бэя. Скажите, следует ли мне в этом случае опасаться Юань Шао?

– Юань Шао непостоянен и недоверчив; советники его соперничают между собой. Одним словом, он нам не страшен, – заявил Го Цзя. – Что же касается Лю Бэя, то он не успел еще завоевать сердца своих новых воинов. Можете идти на восток и решить все в одной битве.

– Я тоже так думаю, – заявил Цао Цао.

Вскоре двести тысяч воинов пятью отрядами двинулись на Сюйчжоу. Это стало известно Сунь Цяню, который поспешил донести о положении дел Гуань Юю в Сяпи и Лю Бэю в Сяопэе.

– Надо обратиться за помощью к Юань Шао, – сказал ему Лю Бэй, – иначе придется туго.

Он послал Сунь Цяня с письмом в Хэбэй. Сунь Цянь сначала повидался с Тянь Фыном, чтобы заручиться его поддержкой, и тот представил его Юань Шао.

Юань Шао выглядел изнуренным, одежда его была в беспорядке.

– Почему вы, господин, в таком унынии? – спросил Тянь Фын.

– Я скоро умру.

– К чему такие речи? – изумился Тянь Фын.

– У меня пять сыновей, – ответил Юань Шао, – и самый младший из них наиболее умный. Только он может понять мои стремления. Но он болен, его мучают язвы, судьба его предрешена, и у меня нет никакого желания вникать в другие дела.

– Цао Цао выступил в поход против Лю Бэя. Сюйчан опустел. Если собрать людей и ворваться туда, можно защитить Сына неба и спасти народ. Не упускайте случая, князь!

– Я это знаю, – промолвил Юань Шао. – На душе у меня очень неспокойно, – боюсь, что нас постигнет неудача.

– Что же вас смущает?

– Из пяти моих сыновей только один – незаурядный человек. Случись с ним несчастье, и моя жизнь кончена.

Решительно отказавшись двинуть войска, Юань Шао заявил Сунь Цяню:

– В случае затруднений пусть Лю Бэй переходит ко мне, я найду средство ему помочь.

Тянь Фын, ударив посохом о землю, горестно заметил:

– Из-за болезни ребенка потерять такой случай в великом деле! Жаль, очень жаль!

Тянь Фын вышел, еле волоча ноги и тяжко вздыхая. Сунь Цяню ничего не оставалось, как только вернуться в Сяопэй и обо всем рассказать Лю Бэю.

– Что же делать? – взволновался тот.

– Не печальтесь! – успокоил его Чжан Фэй. – Войска Цао Цао утомлены после долгого похода. Надо напасть на них и разбить, прежде чем они раскинут лагерь.

– Тебя считали только храбрецом, но, захватив Лю Дая, ты доказал, что умеешь прибегать к хитрости. И то, что ты мне сейчас предлагаешь, вполне соответствует тому, что написано в «Законах войны» [56].

Лю Бэй восхищался своим младшим братом и выделил ему войско для разгрома вражеского лагеря.

В то время, когда Цао Цао вел свои войска к Сяопэю, подул сильный ветер. С треском сломалось древко одного из знамен. Цао Цао остановился и созвал советников, чтобы выяснить у них, к счастью это или к несчастью.

– С какой стороны налетел ветер и какого цвета было знамя? – спросил Сюнь Юй.

– Ветер юго-восточный, знамя красно-синее в форме зуба, – отвечал Цао Цао.

– Это значит, что ныне ночью нападут на наш лагерь, – заключил Сюнь Юй.

Цао Цао кивнул головой. Вскоре подошел Мао Цзе.

– Только что юго-восточный ветер сломал красно-синее знамя. Как вы считаете, господин чэн-сян, к счастью это или к несчастью?

– А как вы полагаете? – поинтересовался Цао Цао.

– Думаю, что ночью будет нападение на наш лагерь!

– Само небо предупреждает меня! Надо принять меры! – воскликнул Цао Цао.

Он разделил войско на девять отрядов; один отряд остался устраивать лагерь, а остальные сели в засаду в разных местах.

Луна в ту ночь светила слабо. Лю Бэй и Чжан Фэй выступили в поход. Сунь Цянь остался охранять Сяопэй.

Чжан Фэй решил действовать самостоятельно. Он повел вперед легкую конницу и внезапно ворвался в лагерь Цао Цао. Там почти никого не было, за исключением нескольких пеших и конных воинов. И вдруг со всех сторон вспыхнули огни, раздались крики. Чжан Фэй понял, что попал в ловушку, и повернул обратно. На него ударили сразу с нескольких сторон. Чжан Фэй бросился вправо, наносил удары влево, прорвался вперед, но воины его, прежде служившие под началом Цао Цао, быстро сдались в плен. Чжан Фэй схватился с Сюй Хуаном, но на его войско напал Ио Цзинь. Вырвавшись из кольца, Чжан Фэй обратился в бегство. За ним следовало всего лишь несколько десятков всадников. Дорога в Сяопэй была отрезана. В Сюйчжоу или Сяпи он идти боялся. Оставалось только двинуться к Манданским горам.

Лю Бэя постигла такая же участь. Вырвавшись из окружения, он бежал в Сяопэй, но еще издали заметил, что в городе полыхает пламя. Он решил повернуть на Сюйчжоу и Сяпи, но неприятельские войска, словно поток, разлились по полям и городам и отрезали ему путь.