Мало-помалу она начала сознавать, что покачивающее движение — это не море, а кто-то несет ее. В голове стучало. Она вспомнила, как кто-то схватил ее сзади, вспомнила и сильный медицинский запах ткани, прижатой к ее лицу. Она понюхала. Сейчас — влажная шерсть. Она завернута в одеяло? Она чувствовала себя спеленутой, как младенец.
Из темноты донесся голос:
— Были ли какие-нибудь затруднения?
— Никаких.
Она ощутила рокот низкого голоса мужчины, несущего ее. Голос показался знакомым… Негодование охватило Линнет. Это же Картер, тот самый человек, которого мастер Вудли нанял защищать ее.
Она заставила себя лежать тихо, не дергаться. Завернутая вот так, она ничего не сможет сделать, а если даст им знать, что очнулась, это может лишить ее дальнейшей возможности сбежать.
— Остальные ждут, — сказал первый.
Он говорил на местном диалекте, но голос был культурным. Образованный человек, кто-то из знати или постоянно общается со знатью.
— Забирайте ее и отдайте мне остальные мои деньги, — проворчал Картер. — Я и так уже рисковал больше, чем следовало. Не хочу иметь никаких дел с вашим братом, с сатанистами.
«Сатанисты?»
— Положи ее в повозку и можешь идти.
Она закусила губу, чтобы не вскрикнуть, почувствовав себя парящей в воздухе. Резкая боль прострелила плечо, когда она тяжело плюхнулась. Деревянные планки заскрипели под ней, повозка покачнулась под ее весом.
— Да смотри, держи рот на замке, — проговорил мужчина с культурным голосом. — Предупреждаю тебя — я знаю заклинания, от которых у тебя больше никогда не встанет.
Картер чертыхнулся себе под нос. Потом она услышала звон монет, за которым последовали удаляющиеся шаги. Повозка опять закачалась, на этот раз от веса кого-то, усаживающегося спереди, дернула и покатила вперед.
Пока повозка с грохотом катила по дороге, она раскачивалась из стороны в сторону, намереваясь скатиться с заднего края. Она перекатилась один раз, еще, а потом… проклятие, ударилась о боковину телеги. Линнет собралась с силами и подпрыгнула. Закручена она была так туго, что дело продвигалось медленно. Дюйм за дюймом приближалась она к заднему краю, и наконец ноги свесились.
— Стой, Джон!
На женский крик возница резко остановил повозку, отчего Линнет соскользнула вперед, дальше от края. Ей хотелось закричать от отчаяния.
Кто-то подошел к ней и отвернул одеяло с лица. Она увидела проблеск звездного неба, а потом почувствовала на своем лице тряпку с тем же отчетливым запахом, что и прежде.
— Не-е-т!
Ее крик был заглушён тканью. Тщетно боролась она против темноты, быстро поглощавшей ее.
Линнет очнулась с ослепляющей головной болью. Долгое время она лежала на спине, уставившись в потолок, не имея представления, где она и что с ней произошло. И все же кожу покатывало от осознания, что она в опасности.
Воспоминания медленно возвращались к ней. Как долго пробыла она в повозке? Сколько еще раз ей прикладывали к лицу тряпку, не давая прийти в себя?
Она приподняла голову и вынуждена была стиснуть зубы от пульсирующей боли в голове. Проблеск света просачивался по краям единственного зарешеченного, закрытого ставнями окна, но даже от него глазам было больно. Она лежала на соломенном тюфяке в узкой комнатке. Тяжестью, какую она чувствовала в руках и ногах, были цепи на них. Когда она попыталась сесть, чтобы лучше видеть, на нее накатила такая волна головокружения, что пришлось уронить голову назад.
Одинокая слезинка выкатилась из уголка глаза и скрылась в волосах. Что она здесь делает? Похищенная, одурманенная и скованная цепями как собака! Если бы она послушалась Джейми, сделала так, как он умолял ее, они бы сейчас были в замке его родителей, планировали бы свадьбу.
Но нет. Она должна была снова ткнуть палкой в это осиное гнездо. Однако после той губительной встречи с Глостером она не предпринимала ничего против своих врагов. Она была так подавлена, что ей стало все равно. Как только мастер Вудли подтвердил, что репутация мэра действительно безупречна, она уже не знала, где еще искать. И тем не менее ее прежние действия, должно быть, представляли угрозу для кого-то могущественного и порочного.
Если бы Джейми знал, он непременно спас бы ее. Несмотря на эту его проклятую помолвку с другой, несмотря на его злость на нее, несмотря на решимость больше никогда не знаться с ней, Джейми пришел бы ей на помощь.
Чтобы поддержать в себе храбрость, она представляла Джейми, который спешит подлинному коридору к двери этой комнатушки, мечом пробивает себе дорогу. Какой бесстрашный воин! Как он великолепен; размахивает мечом справа налево, сверху вниз, поражает одного врага за другим.
А потом он ударом ноги выбивает дверь, несколько долгих мгновений стоит в дверях, тяжело дышит и благодарит Бога за то, что нашел ее живой. И наконец, он опускается на колени перед узким тюфяком, заключает ее в объятия и…
Щелк, щелк, щелк.
Линнет повернула голову на звук поворачивающегося в замке ключа. Сердце ее перестало биться, когда дверная щеколда медленно поднялась.
Глава 38
— Кто-то пустил слух, что леди Линнет занимается колдовством, черной магией, — сказала госпожа Леггет.
Уже в третий раз Джейми слышал это с тех пор, как приехал в Лондон и обнаружил, что Линнет пропала, а ее лондонский дом пуст. Уже давно ходили слухи, что кое-кто из знати в самых высоких сферах вовлечен в черную магию, но он никогда до сегодняшнего дня не слышал ни слова об этом в связи с Линнет.
— Я ни на секунду в это не поверила, — продолжала госпожа Леггет, обмахиваясь, хотя в комнате было совсем не жарко. Она сидела, раздвинув колени, и ее обширные телеса свисали с маленького табурета. — Но если бы какую благородную леди и обвинили в колдовстве, то непременно бы ее.
— Но почему Линнет? — удивился Джейми.
— Она ведет себя не так, как, по мнению мужчин, должна вести себя женщина. Она не станет притворяться, что им виднее. Одного этого уже хватит, чтобы подвергнуть женщину опасности. — Многочисленные подбородки госпожи Леггет затряслись, когда она покивала. — Поверьте мне, я знаю.
Джейми постукивал ногой, но госпожа Леггет не обращала внимания на его нетерпение.
— Я благодарю Всевышнего, что не родилась такой красавицей, — сказала госпожа Леггет и, не спрашивая, вновь наполнила его кружку элем из кувшина.
Он с трудом удержался, чтобы не встряхнуть ее, пока она подливала себе в кружку и наполовину опорожнила ее.
— Такая редкая красота может приводить мужчин к вожделению опасного рода.