самому баллону. Он дернул ее, словно преодолевая какое-то сопротивление, посмотрел наверх и захлестнул веревку за шпенёк на обруче.
– Выпускаю газ, – крикнул он Серафине. – Снизимся. Слишком высоко забрались.
Ведьма что-то крикнула в ответ, но Лира опять не расслышала. Роджер тоже просыпался; скрип корзины, не говоря уже о тряске, разбудил бы кого угодно. Деймон Роджера и Пантелеймон, оба – мартышки, прижимались друг к другу, а испуганная Лира сдерживалась изо всех сил, чтобы не вскочить.
– Все в порядке, – сказал Роджер, веселый, в отличие от Лиры. – Скоро спустимся, разведем костер и согреемся. У меня в кармане спички. Стащил их на кухне в Больвангаре.
Аэростат определенно спускался: секундой позже они погрузились в густой ледяной туман. Клочья его пролетали над корзиной, и тогда ничего уже нельзя было разглядеть. Более густого тумана Лире не приходилось видеть. Потом Серафина Пеккала еще что-то крикнула, аэронавт сдернул веревку со шпенька и разжал руки. Веревка стала уходить наверх, и сквозь скрип корзины и свист ветра в стропах Лира расслышала сильный глухой удар где-то наверху.
Ли Скорсби заметил ее удивление.
– Это газовый клапан, – крикнул он. – Он пружинный и удерживает газ. Когда я его оттягиваю, газ выходит, мы теряем подъемную силу и снижаемся.
– Мы уже близко от…
Лира не закончила фразу. Через край корзины, прямо к ней лезло жуткое создание с кожистыми крыльями и загнутыми когтями. У него была плоская голова, выпуклые глаза, широкий жабий рот, и от него несло отвратительным смрадом. Лира не успела даже закричать: Йорек Бирнисон сбил его одним движением лапы. Тварь вывалилась из корзины и с воплем исчезла.
– Скальные мары, – сказал Йорек.
Тут же появилась Серафина Пеккала и, взявшись за край корзины, взволнованно заговорила:
– Скальные мары напали. Мы должны сесть на землю и защищаться там. Они…
Остального Лира не расслышала, раздался треск, как будто что-то рвали, и все накренилось. Затем страшный удар отбросил троих людей к борту корзины, где была сложена броня Йорека Бирнисона. Йорек протянул громадную лапу, чтобы удержать их в бешено мотавшейся корзине. Серафина Пеккала пропала из виду. Шум был ужасающий; но все звуки перекрывал пронзительный вопль скальных мар, которые проносились мимо корзины, обдавая ее вонью.
Потом был сильный рывок, такой внезапный, что все попадали на пол, и корзина стала опускаться с пугающей быстротой, при этом все время вертясь. Казалось, они оторвались от баллона и падают на землю камнем; затем последовали новые толчки и удары, корзину стало бросать из стороны в сторону, словно от одной каменной стены к другой.
Последним, что увидела Лира, был Ли Скорсби, выстреливший из своего длинноствольного пистолета прямо в лицо скального мары. Тут она закрыла глаза и в страхе ухватилась за мех Йорека Бирнисона. Вой, вопли, свист ветра, скрип корзины, стонавшей, словно замученное животное, – все это слилось в жуткую какофонию.
Потом был самый сильный толчок, и Лиру выбросило из корзины. Руки у нее разжались, дыхание пресеклось, и она полетела кубарем, не понимая, где верх, где низ. Лицо ее под низко надвинутым капюшоном облепил сухой, холодный, колючий порошок…
Это был снег; она очутилась в сугробе. От потрясения она почти перестала соображать. Несколько секунд она лежала неподвижно, потом нерешительно выплюнула снег и так же нерешительно несколько раз подула, чтобы освободить пространство для дыхания.
Ничего в особенности не болело; просто нечем было дышать. Она осторожно попробовала пошевелить руками, ногами, поднять голову.
Почти ничего не было видно, потому что капюшон набился снегом. С усилием, словно каждая ее рука весила тонну, она вытряхнула снег и выглянула наружу. Увидела серый мир – светло-серое, темно-серое, черное, и призраками блуждающие среди этого клочья тумана.
Слышны были только далекие крики скальных мар где-то наверху да удары волн, разбивающихся о скалы.
– Йорек! – крикнула она дрожащим голосом. Крикнула еще раз, но никто не отзывался. – Роджер! – Тот же результат.
Можно было подумать, что она осталась одна на свете, но, конечно, она никогда не бывала одна – из ее анорака в виде мыши вылез Пантелеймон.
– Я проверил алетиометр, – сказал он, – цел. Ничего не сломалось.
– Мы одни, Пан! Ты видел этих тварей? И как мистер Скорсби в них стрелял? Не дай бог, они сюда спустятся…
– Может, нам лучше поискать корзину? – сказал он.
– Лучше не кричать. Я сейчас попробовала, но, наверное, зря – эти могут услышать. Хотела бы я знать, где мы.
– А узнаем – нам может не понравиться, – заметил он. – Может, мы на дне ущелья, и отсюда нет выхода, и эти твари увидят нас сверху, когда уйдет туман.
Полежав еще несколько минут, она встала, прошлась и обнаружила, что приземлились они в расселине между двумя обледенелыми скалами. Все было скрыто изморосью; с одной стороны слышался шум прибоя, метрах в пятидесяти от них, судя по громкости, а сверху все еще доносились вопли скальных мар, но они как будто удалялись. Из-за мглы видно было не дальше двух-трех метров, и даже совиные глаза Пантелеймона были бессильны.
Она шла с трудом, оскальзываясь на обледенелых камнях, шла прочь от берега и не видела ничего, кроме камней и снега, никаких следов аэростата и своих спутников.
– Не могли же они просто исчезнуть, – прошептала она. Пантелеймон в виде кота прошел чуть дальше и набрел на четыре мешка, разорванных, с рассыпавшимся вокруг песком, уже твердеющим на морозе.
– Балласт, – сказала Лира. – Он выбросил их и взлетел… – Она сглотнула, чтобы прогнать ком в горле, или страх в груди, или и то и другое.
– Господи, мне страшно, – сказала она. – Надеюсь, они целы.
Он забрался ей на руки, а потом мышью юркнул к ней в капюшон – спрятался. Она услышала шум, какое-то царапанье по камню и обернулась.
– Йорек!..
И осеклась – это был вовсе не Йорек. Это был незнакомый медведь в полированных латах, покрытых инеем, и с пером на шлеме.
Он стоял неподвижно, шагах в шести, и она подумала, что теперь им действительно конец.
Медведь разинул пасть и взревел. Скалы ответили эхом, а вслед за этим далеко наверху опять раздались вопли. Из тумана появился еще один медведь, и еще один. Лира стояла неподвижно, сжав свои детские кулачки. Медведи тоже не двигались, и, наконец, один сказал:
– Как зовут?
– Лира.
– Откуда взялась?
– С неба.
– На шаре?
– Да.
– Иди с нами. Ты пленница. Шагай. Живо.
Усталая и напуганная, Лира побрела за медведем, спотыкаясь о камни и раздумывая, как ей из этого выкрутиться.
Глава девятнадцатая. Плен
Медведи повели Лиру вверх по ложбине между скалами, где туман был еще гуще, чем на берегу. Вопли скальных мар и шум прибоя постепенно удалялись, и теперь был слышен только нескончаемый крик морских птиц. Вместе с медведями Лира карабкалась по камням и сугробам, вглядываясь в серую мглу и напрягая слух в надежде, что