Марта 8-го прибыли мы счастливо в Островное – местечко, величаемое крепостью; оно лежит в 250-ти верстах от Нижне-Колымска, и устроено на одном из островов, образуемых Анюем под 196°10' в. д. и 68° с. ш. Кроме полуразвалившейся часовни cв. Николая, в нем находится до 30-ти домов и юрт, в беспорядке разбросанных. Крепость состоит из места, обнесенного забором, с ветхой башней над воротами; в середине построены две так называемые казармы, т. е. хижины для комиссара с канцелярией и сопровождающими его казаками; во время ярмарки все строения местечка набиты людьми и недостаточны для вмещения многочисленных посетителей, которые по большей части живут на открытом воздухе возле своих нарт и товаров. Чукчи разбивают свои палатки на маленьком острове, недалеко от места торга.
Вся окрестность оживлялась народом и деятельностью. Картина представляла много странного, но тем не менее была приятна и носила на себе отпечаток оригинальности. Крепость и окрестные дома, с трудом вырытые из-под снега, не были большим украшением ландшафта, но вечером, когда все недостатки строений скрывались, а тускло светящиеся сквозь ледяные стекла огни обличали близость жилья человеческого, вид селения производил весьма приятное впечатление.
Пылающие костры, разложенные возле возов и нарт, высокие столбы красноватого, искристого дыма, восстающие из чукотских палаток и постепенно исчезающие на темно-голубом небосклоне, усеянном ярко блестящими звездами, и перебегающие по краям горизонта красные и зеленовато-белые лучи северного сияния бросали на окрестность какой-то необыкновенный для непривычного глаза свет. Вдали раздавались глухие звуки шаманских бубнов и протяжные песни сибиряков. Новизна такого зрелища в безмолвных пустынях севера имела для меня много привлекательного: я мог бы даже восхищаться живой картиной сибирской жизни, но резкий в 30° холод гнал несроднившегося с здешним климатом к горящему чувалу, а разноголосый вой нескольких сот собак убивал всякое эстетическое расположение.
В крепости останавливается комиссар с двумя писцами и несколькими казаками. На время ярмарки приезжает он сюда для собирания податей, надзора за порядком и защиты, в случае нужды, русских купцов от чукчей. К счастью, не бывает ссор между торгующими, а то деревянные стены крепости и комиссар с малочисленным, плохо вооруженным гарнизоном не были бы в состоянии ни минуты сопротивляться многочисленной толпе воинственных чукчей. На время ярмарки приезжает из Нижне-Колымска и священник, привозя с собой необходимые для священнодействия образа и утварь.
Вместе с нами прибыли в Островное русские купцы караваном из 125-ти вьючных лошадей. Чукчи уже собрались сюда прежде и расположились девятью отдельными станами, каждый родоначальник со своими домочадцами особо. Путь этого народа в Островное довольно замечателен. Сначала чукчи переезжают с Чукотского Носа в Америку и, наменяв там мехов и моржовых костей, отправляются в Островное со своими женами, детьми, оружием, товарами, оленями и домами – настоящее переселение народов в малом виде. Выбирая для перехода места, обильные мохом, чукчи частью должны уклоняться от прямой дороги и совершают свое путешествие в пять и шесть месяцев.
При переходе через степи следует за караваном множество саней, нагруженных мохом для оленей. На берегах Чаунской губы чукчи переменяют своих утомленных оленей у кочующих там племен и следуют далее. Посещая на дороге ярмарки в Анадырске и Каменном на реке Ижиге[154], чукчи приходят в Островное обыкновенно в конце января или начале февраля. Здесь пребывают они девять или десять дней и отправляются обратно прежним путем. Обыкновенно караван их состоит из трехсот человек, в том числе 100 или 150 воинов. Так проводят жизнь свою чукчи в беспрерывных переходах со всем имуществом и семействами.
Каждый караван приходит в Островное однажды в два года: остальное время проводят чукчи в горах и тундрах своей родины, занимаясь охотой и приготовлениями к переходам. Тогда переезжают они на утлых байдарах через Берингов пролив, пристают обычно для отдыха к Гвоздевым островам и являются в Северную Америку для мены на меха своих произведений и русских товаров. Должно удивляться смелости, с какой народ, не имея понятия о судоходстве, совершает на маленьких байдарах столь большие переезды по бурному и туманному морю.
Впрочем, чукчи составляют по-настоящему только посредников в торговле между русскими и американцами; собственных своих произведений, кроме разве оленьих шкур, пускают они в оборот немного. За американские произведения, меха и моржовые клыки платят чукчи по большей части табаком, железом, бисером и другими русскими товарами. При этом торге обе стороны, т. е. чукчи и русские, получают огромные прибыли. Чукчи выменивают у американцев за полпуда листового табаку партию мехов, которую продают за два пуда и на 100 получают 300 процентов выгоды, а русские, заплатив, по большей мере 160 рублей за два пуда табаку, променивают его на меха, которые по крайней мере стоят 260 рублей, и выигрывают 60 процентов.
Меха, привозимые чукчами, состоят главным образом из черных и черно-бурых лисиц, песцов, куниц, выдр и бобров; также привозятся медвежьи шкуры и моржовые ремни и клыки, что все чукчи выменивают в Америке. Из своих произведений доставляют они санные полозья из китовых ребер, род мешков из тюленьей кожи, впрочем, довольно грубо отделанной, и множество всякого рода готового платья из оленьих шкур. Прежде привозили они также каменные топоры, ножи, оружие и американские одежды, но как такие товары плохо раскупались, то и исчезли совершенно из оборота.
Русские товары состоят главным образом из табака, железных вещей, как то: котлов, топоров, ножей, огнив, игл, медной, жестяной, также деревянной посуды и множества разноцветного бисера для американцев и женщин. Гораздо охотнее привозили бы сюда купцы водку и вино, но вследствие запрещения правительства, эти предметы не являются открыто в обороте, а, вероятно, только тайно и в малом количестве. Чукчи страстные любители горячих напитков, особенно хлебного вина, и рады отдать за него лучшие свои товары. Для русских потребителей доставляются сюда чай, сахар, материи, платки и пр.
Кроме чукчей, собираются в Островное все соседние племена из-за 1000 и 1500 верст. Юкагиры, ламуты, тунгусы, чуванцы, коряки приезжают сюда многочисленными толпами, частью на собаках, частью на лошадях. Все эти народы привозят для обмена собственные произведения, особенно деревянные полозья для саней, которые с выгодой сбываются чукчам на меха. Различие одежд, физиономий и приемов приятно разнообразит и оживляет вид торга.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});