-Сонь! - кричу, заметив, что она опять уселась на траву, и в очередной раз даю себе слово с Верой поговорить. Чего она вечно её в светлые платьица наряжает? Другие вон, тёмные шортики на детей натянули, а моя будто в театр собралась!
Слышит меня, но даже не думает подниматься - по локти в песке измазалась. В кого упёртая такая? Наверное, в тётку. Та то же если решила чего, ни за что не свернёт. Месяц меня стороной обходит и плевать, что я от нервов места себе не нахожу: аппетит пропал, щёки щетиной заросли, сплю три часа в день, ровно до той поры пока она в мой сон не прокрадётся...
Ладно, спасать нужно Соньку. И платье её - всё же голой попой на грязной траве елозить не дело. Только встать порываюсь, а меня к месту четырёхлапый монстр пригвождает. На колени запрыгивает, и пользуясь тем, что я от удивления как вкопанный застываю, щеку мою своим шершавым языком облизывает... Макс! Растолстевший слегка, но точно он!
-Ты как здесь? - интересуюсь у терьера, а сам растерянно по сторонам оглядываюсь. Не сбежал же, чтобы меня отыскать? Я, конечно, ему приглянулся, но не настолько же!
-Я привела, - ну точно. С хозяйкой.
Торопливо приглаживаю волосы на макушке, жалея, что поленился с утра бритву в руки взять, и спустив собаку на землю, встаю. Чего это она?
- С Верой что? - я же не идиот. И жену знаю: эта когда я на виду был, она своим желаниям сопротивляться не могла, а стоит её в покое оставить - мобилизуется. К жизни без меня привыкает, возможно, о светлом будущем, где мне места нет, на досуге раздумывает... А тут стоит, нервно губу жуёт.
-Вась?
-Хорошо всё. К психологу сходила, теперь отсыпается, - я выдыхаю с облегчением, а она неуверенно на месте топчется. - Присядем?
Ну всё, решилась, похоже. Наверное, от сестры своей услышала, что я до сих пор её ответа жду, и пришла мне от ворот поворот давать. И если так, то присесть, правда, будет нелишним. Потому что не ручаюсь я за себя - наплюю, что дети кругом, и по рукам и ногам её свяжу, не в силах отпустить. Пропаду один, как не поймёт? Вон, только дочка и спасает - на горку забралась, белоснежное платьице руками придерживает и, тётке махнув, вниз скатывается.
А Васёна только и может, что слабо улыбнуться. Стыдно? Всё-таки отца её одной фразой убить собралась!
- Поговорить нужно, - вот и прелюдию начала. Сначала все мои грехи перечислит, напомнит, чего я себя лишил, а потом плюнет: "К чёрту иди и не жди меня больше!". Господи, да лучше б она ещё лет тридцать раздумывала, я б хоть надеждой жил! А так нервно пяткой отстукиваю, пока она слова подбирает.
- Я сегодня к Вериному врачу ходила, - ещё и тянет, издалека заходит. - Он говорит анализы у неё плохие.
- Знаю, - как и то, что надеяться нам лишь на чудо осталось. Что препараты новые помогут, да сеансы психотерапии своё дело сделают - от настроя Вериного тоже немало зависит. - Я с понедельника отпуск беру. С заказами разобрался, смогу ребёнка к себе перевезти, чтоб Вера в больницу легла.
- К себе?
- Ну да, - зло пинаю ногой попавший под кроссовок камень и, смелости набравшись, в её потухшие глаза смотрю. - Так лучше будет, чтоб рожей своей перед тобой не светить.
-Максим...
-Да брось, Вась. Думаешь, дурак я? Не понимаю, зачем пришла? Руби, и дело с концом, а то у меня вон, - ладони перед собой выставляю, а они как у алкаша трясутся.
Нервы, твою мать. Ещё и молчание её своё дело делает. Минуту держусь, другую, а когда понимаю, что ожидание это становится невыносимым, опять к жене поворачиваюсь. Чтобы вконец запутаться - она мне какие-то вкладыши протягивает. Должна уже к остановке бежать или такси ловить, а вместо этого ждёт пока я её руки коснусь...
-Что это?
- Билеты. Я сейчас мимо Дома Культуры шла, афишу увидела. Не рок концерт, но должно быть интересно.
Интересно... Интересно другое - зачем она пододвигается ближе и, словно не меньше меня об этом мечтала, голову свою мне на плечо кладёт.
- Не могу , - носом шмыгает, а во мне уголёк надежды, что ещё минуту назад грозился потухнуть, в целый пожар разгорается. - Без тебя не могу. На Веру сегодня смотрела и думала: она ради своей любви к Соньке, каждый день с болезнью борется. Боль терпит, вон, лечение оттягивает, чтобы в садик её водить... А я всё боюсь чего-то. Что опять...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Осекается, а мне и слушать не нужно, чтобы понять какой страх жену изнутри жрёт. Потому и тараторю, устроив щёку на её макушке:
- Не будет этого, Вась. Ни измен, ни баб в записной книжке, - я уже и контракт расторгнул - пусть теперь другие для каталагов нижнего белья моделей снимают. А у меня вон - одна модель, лучше которой ни в каких журналах не сыщешь. И прямо сейчас она пальцы наши переплетает, отстраняется, смущённо краснея, когда я взглядом по её губам прохожусь, и, неловко отпихнув назойливого пса, вновь усевшегося на мои колени, продолжает:
- Нелегко будет, я знаю. Но если ты всё ещё хочешь, я попробовать готова. Сначала начать, потому что по щелчку пальцев не изменюсь. Мне время нужно. И ты.
Смотрит на меня с надеждой, а мне хочется ей по лбу стукнуть. Ведь я только об этом и просил...
- Ну как? Пойдёшь со мной?
-В загс? - отмираю, теперь и сам сгребая её в объятия, а она смеётся, спрятав лицо на моей груди:
- На свидание. Я своё платье в горох нашла.
Эпилог
Что человеку нужно для счастья? У моей мамы был один ответ — время. Время, чтобы любить, совершать ошибки, выносить уроки и… плести мне французские косы, пока тётя Вася сосредоточенно следит за её ловкими пальцами. Не знаю, успела ли она наломать дров, и зачем, вообще, мучила мои волосы в попытке обучить свою необучаемую сестру, но что урвать кусочек женского счастья точно успела, я не сомневаюсь. Мама ушла через месяц после моего девятого дня рождения, а Вячеслав Сергеевич по сей день носит ей красные розы… На праздники к нам приходит, и кольцо с безымянного пальца так и не снял.
-Сонька! Ты время видела? -а тётя Вася с честью и достоинством пытается вырастить из меня хорошего человека. А это ли не признак безоговорочной преданности сестре?
Отрываю голову от тетради, глянув на настенные часы, и недовольно вздыхаю:
-Мне кровь из носа нужно сочинение дописать… Тёть Вась, может, поможешь? - журналист как-никак! А с недавних пор и вовсе важная шишка - газету возглавляет! Ну как газету, газетёнку (с её же слов, между прочим), но это ведь всяко труднее, чем черкануть пару строк в моей тетради?
-Ещё чего! Учись давай! - а она кочевряжится! Старика Макса, задремавшего на кровати, чешет за ухом и, не сдержав любопытства, заглядывает в мои каракули. - Про что пишешь хоть?
Про что, про что…
-Про счастье. Вот тебе что нужно, чтобы почувствовать себя счастливой?
Голову кулачком подпираю, в ожидании ответа мусоля кончик шариковой ручки, а она на кровать мою валится, устало потягиваясь:
-Сон. Часов двенадцать, не меньше. И чтобы Васька перестал драть обои в прихожей, а твой отец, наконец, путёвки купил. А то плакал наш отпуск, Сонька.
-Я серьёзно, тёть Вась! У меня оценка готовая решается!
Девятый класс всё-таки! И пусть со школой я пока не прощаюсь, но аттестат с отличием будет нелишним, верно?
-Ладно, - и хорошо, что она об этом мечтает не меньше меня. - Записывай.
Что человеку нужно для счастья? Дети, так моя тётя говорит. У неё их двое: Лёшка, ему недавно восемь исполнилось, и я - разорительница её косметички. И если со мной ещё можно бороться, ведь одного строго взгляда папы достаточно, чтобы я побежала смывать тушь с ресниц, то с братом моим приходится несладко. Он уже месяц в спортивную секцию ходит и, покончив с уроками, принимается подушки колотить. Удар тренирует. А его мама психует, ведь после таких "репетиций" беспорядок приходится устранять ей. Заведено у нас так - папа готовит, я за пылесос отвечаю, Лёша с собакой возится да горе-коту корм насыпает, а тётя Вася в течение дня уют поддерживает...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})