Читать интересную книгу Вице-император (Лорис-Меликов) - Елена Холмогорова

В бледном сумеречном рассвете увиделся Иван, Маленький Лорис. Сколько надежд было с ним связано! Сын двоюродного брата Егора, он пошел по стопам Михаила, минуя, правда, Лазаревский институт. И тоже в тридцать лет стал генералом и на войне себя так славно проявил. Храбрец и тоже, как сам Михаил Тариелович, от пуль заговорен. Хоть раз бы царапнуло! Великий князь Михаил Николаевич отослал императору представление на звание генерал-лейтенанта. Пули не взяли, так зараза зацепила. Вот в такой сумеречный предрассветный час Иван и скончался. А рядом умирал Шелковников, и этому тоже, кроме чашки воды с раздавленной клюквой, ничем не сумел помочь.

Солнце выкатилось внезапно и сразу. И ослепило на миг. Странно, конечно, но с ним и пришел спасительный сон, он успел только подумать, что надо бы встать задернуть гардины, открыл глаза, а на часах уже одиннадцать.

Долго, ох как долго выходила война в лето 1878 года. Днем Михаил Тариелович держался, казался всем весел и любезен, о минувшей кампании рассказывал всякого рода курьезы. Ночами же в страшные бессонницы обступали со всех сторон больные, увечные, мертвые. И вспоминались не победы, не Каре, не Ардаган или Аладжинские высоты, а Зивин и Кизил-тапа. Вот когда пьяницам позавидуешь! Надраться, что ли, до положения риз? Взгляд падает на Нину – маленькая женщина с характером сильным и властным. Она тебе устроит «до положения риз»! После Крымской войны, когда свежеиспеченный генерал-майор маялся без дела, без должности, был такой период, о котором вспоминаешь – и жар стыда окатывает с головы до ног. Не любил Михаил Тариелович вызывать в успокоенной памяти те дни, когда он пытался забыться в былом гусарстве, но получалось это как-то полупринужденно и не доставляло ни радости, ни забвенья, а Нина встречала его не упреками, а презрением, и это мучило больше слов, уж лучше бы громкий скандал с хлопаньем дверьми и битьем посуды. Нет, поджимала тонкие губки, смеривала взглядом и уходила к себе, закрывалась в своих покоях на сутки, двое, дожидаясь полного раскаяния и пустых поначалу обещаний.

Нет, не приведи Господь. Да и организм в пятьдесят три года не тот, что в тридцать два. Так что будьте мужественны, ваше сиятельство. Да, я же теперь «ваше сиятельство», и это так дико и непривычно звучит. Радость улетучилась быстро, но и привычки к новому титулу нет. И даже неловкость возникает, когда представляешься «граф Лорис-Меликов», будто свою визитную карточку по чьей-то подсказке читаешь. Звание генерал-адъютанта в 1865 году доставило больше гордости и детского удовольствия, когда расписывался на всякого рода казенных бумагах. Смешно вспоминать – целый год от меня сыпались приказы и распоряжения именно из удовольствия обозначить в завершение: «Генерал-адъютант Лорис-Меликов». Но ведь и сделано тогда было немало благодаря наивному моему фанфаронству.

А что толку? Стоило уехать из Владикавказа, все вернулось в прежний вид. Опять пошла напропалую торговля казенными землями, с горцами наши доблестные генералы возобновили грубую политику насильственного обрусения, за что и получили бунты во время войны. Россия все-таки удивительная страна. Все в ней держится на одном каком-нибудь энтузиасте. Пока энтузиаст при деле – дело идет. Стоит отвернуться – черт знает что. Петра Первого схоронить не успели, и опять Россия погрузилась в дикость, от всей цивилизации одни камзолы остались да бритые бороды. И так – до самой Екатерины. Да и в нынешнее царствование… Сколько надежд и волнений было в начале шестидесятых! Все только и бредили реформами. А выскочил дурак с пистолетом, напугал царя – и опять болото и дикость.

Александр Иванович весь в надеждах. Победоносная война стряхнет спячку с императора, он подарит народу долгожданную конституцию. Наивный человек! Как бы не вышло, как при Александре Павловиче, – после побед сон особенно сладок. И тогда сперанских сменяют аракчеевы.

А в июне грянула беда. В Берлине начался конгресс европейских держав, который пересмотрел условия Сан-Стефанского договора. Страна-победительница под угрозой новой войны, на этот раз не с полудикими турками, а с Австро-Венгрией и Англией, была поставлена в положение проигравшей. Ох эти газеты! Открывать их была мука мученическая – генерала жег позор за себя, за отечество, за доблестных солдат и офицеров, вынесших три Плевны, Шипку, Зивин, Баязет… Но каждое утро он с нетерпением ждал разносчика газет и впивался глазами в омерзительные новости. Австро-Венгрия проглотила Боснию и Герцеговину, Румыния – устье Дуная, турки отхватили назад Южную Болгарию и – что совсем для героя Карса и армянина непереносимо – Даяр и Баязет. Сколько армян спасли в тех краях от погромов, вернули в разграбленные жилища. Как теперь смотреть им в глаза, оставляя на злобную месть турок и курдов? И ведь ничего не поправишь!

– Александр Иванович, – говорил Лорис-Меликов Кошелеву, – поверьте старому вояке: добром это не кончится. Весь этот трактат – кулечек, внутри которого новая война тихо греется и зреет. И это, скажу я вам, такая война будет, что Шипка и Плевна раем покажутся!

– Я все же полагаю, – бодро отвечал Кошелев, – что мир порядочно устал и от нашей и от франко-прусской войн, и, даст Бог, мир воцарился надолго. На нашу с вами жизнь хватит.

– На нашу, может, и хватит. Да жизнь человечества несколько длиннее будет. А деткам нашим каково придется?

– Вот чтобы Россия вновь стала могучей и процветающей державой, нам и надо трудиться не покладая рук и выводить страну на уровень мировой цивилизации. Общая Земская Дума – это как раз тот институт, который единственный способен упорядочить финансовую систему, двинуть вперед разумными законами торговлю и промышленность. Поверьте мне: через десять лет разумного демократического правления в России Бисмарк сам запросит пересмотра этого трактата.

– Вашими б устами, душа моя, да мед пить.

И вот ведь что любопытно. Сидит в компании с курортным другом генерал, после войны пребывающий в бессрочном отпуске, и вроде как безответственно, поскольку его никто не спрашивает, за бокальчиком хорошего кахетинского вина рассуждает о судьбах мира, опираясь исключительно на свой опыт и здравый смысл. И как в воду смотрит. Подавится ведь Австро-Венгрия своею Боснией с Герцеговиною вместе. И туркам эту Румелию не удержать. А значит, вся эта жадная дележка кончится страшной войной.

Но умных людей при решении столь важных вопросов спрашивать не принято. И лица, уполномоченные правами представительства великих европейских государств, вовсю предаются мстительным радостям. У австрийского министра иностранных дел Андраши с Россией свои счеты: за участие в венгерской революции 1848 года он был приговорен к смертной казни. Ну вот пусть «жандарм Европы» и отдувается! Английский премьер Дизраэли в силу своего происхождения никогда не простит русскому самодержавию внутренней антисемитской политики. Он бы не то что Баязет – и Каре бы отобрал у вчерашних победителей. Князь Бисмарк вообще считает Россию вроде как своей провинцией, обязанной безоговорочно исполнять все его требования. И ее надо проучить!

В общем, полная виктория Европы над оконфузившейся Россией.

У нас что ни победа – Пиррова, А что ни пир – среди чумы.

И напрасно Железный канцлер потирает руки – своему отечеству он уготовал такой XX век, что сам Иероним Босх[38], воскресни на минутку году в 1943-м и загляни в Освенцим и на поле возле деревни Прохоровка, признал бы свои фантазии рождественскими открыточками. России тоже достанется. Но сегодня Лорис-Меликов не настолько погружен в ее будущее. Точно предвидя кошмары XX века, Михаил Тариелович ни малейшего представления не имеет о том, что с ним самим случится через полгода и уж тем более – через два.

Чума

К зиме курорты надоели, стала мучить ностальгия, захотелось домой, в Тифлис. Но сначала решили заехать в Петербург – навестить Тариела и Захария, обучающихся в Пажеском корпусе. Купленные напоследок газеты сообщали об эпидемии чумы на Волге, в результате чего Германия и Австро-Венгрия отказались покупать из России скот и раздумывают, не прекратить ли им закупку зерна и рыбы. Вослед за ними и другие страны помышляют об эмбарго на русские продовольственные товары. Очень этого нам не хватало после разорительной войны.

– Далась тебе эта чума, – сказала Нина. – Слава Богу, все уже решено. Приедем домой, навестим ребят, отпросишься в отставку – и заживем тихими старосветскими помещиками. Сам говорил, пора заниматься хозяйством.

– Да, да, ты права, займемся хозяйством.

При мысли о хозяйстве генерал поскучнел. Он не представлял себе, с какого конца браться за дело, запущенное изначально. Царский подарочек – пять тысяч десятин на плодородной кубанской земле – свалился в 1868 году явно не на те плечи. Любой другой на месте Лорис-Меликова давно бы миллионные прибыли имел, для генерала же это была головная боль и вечный попрек самому себе: имение – залог будущего процветания пятерых его детей, но сам он как хозяин совершенно беспомощен, ленив и непрактичен. Гляди, как бы этот источник процветания не разорил бы в пух.