Читать интересную книгу Несносная Херктерент - Владимир Чистяков

— Тебя что, начальник флотского Генштаба консультирует?

— Нет, я просто очень умненькая девочка, — говорит Марина, придерживая, на всякий случай, берет.

Отделка вагонов немногим хуже, чем на Собственных Е.И. В. составах. Впрочем, удивляться нечему — люди иногда годами деньги копят, лишь бы на «Трансконтинентальном» через всю страну прокатиться. Шикарным свадебным подарком, достойным принца, считаются два билета на свадебное путешествие на «Трансконтинентальном». Уж мечтаний о поездке через континент Марина в школе наслушалась! Даже Эрида, явно с чужого голоса, сказала что-то такое. Впрочем, мечтания Эриды пресечь удалось быстро: «А ты когда-нибудь на литерном поезде своего отца ездила?»

«Нет».

«Ну и зря, он куда красивее и быстрее Трансконтинентального!» — насчёт красоты Марина вовсе не уверена — сама на поезде Херта никогда не ездила, а вот в скорости уверена вполне — состав строился на том же заводе, что и императорский.

Марина сидит, забравшись с ногами на диван.

— Так здорово не спать ночью! Знаешь, кажется, что сейчас мы словно на корабле.

— Ну, на лайнерах каюты, особенно первого класса, попросторнее пожалуй, будут… В несколько раз… Хотя да, в общем похоже.

— Сейчас в школе уже отбой, а я вот сижу…

Адмирал усмехается:

— Что-то мне не верится, что ты всегда соблюдаешь школьный распорядок.

— А что такого?

— Да ничего, собственно, сам в свое время частенько через заборы лазил.

— Ну, такого я не делала…

— Сразу подкоп рыла, или взрывчатку закладывала?

Марина многозначительно промолчала.

— Слышала, какое в мирренской полиции специального назначения хранилище для спецсредств?

— Полиция специальная, да и средства какие-то специальные. Обычные, видать, совсем не справляются. Не то, что у нас. Скучно даже.

— В чем именно?

— Ну. Ты фильмы про полицию видел? Не фильмы, а скукотень. Пальнут за всё время пару раз из списанных пистолетов. Не поймёшь, это про полицию фильм, или про кого. Полярники в фильмах про них и то больше стреляют.

— Значит, стрельба в фильмах по полицию главное?

— Ну конечно, хорошо, скоро военные нормальные фильмы, и со старой, но хоть ездящей техникой пойдут. Люблю, когда в фильме много оружия и военных машин.

Адмирал непонятно усмехнулся. Марине показалось, что с одобрением её слов. Что адмирал подумал, только он и знал, сестре он сказал:

— Тебе бы такой чемоданчик точно понравился. В нем разобранный пистолет-пулемёт…

Марина со знающим видом кивнула — мол, знаю, что за оружие, за маленькую-то меня не держи.

— Дисковый магазин на семдесят патронов, три рожковых по тридцать, два гранатомета для пальбы слезоточивым газом и запас гранат к ним. Ещё две палки со слезоточивыми гранатами.

— Да уж, такой чемоданчик так просто не потаскаешь… Себе для пополнения коллекции? Тогда летом дашь мне посмотреть. Я уже парочку подобных штуковин видала.

— Интересно, где?

— Так в фильмах про, так сказать, оппонентов мирренской полиции, они разобранный ПП в скрипичных футлярах носили. Представляешь: целая банда — стрелковая рота, а ещё в костюмах красивых. Против таких и в самом деле могут пригодиться твои чемоданчики.

— Они не мои, а мирренские. И уровень преступности в столицах всегда выше, заказ для столичной полиции — где-то под десять тысяч стволов, ещё около двадцати пяти тысяч — для региональных полицейских. И думаю, это не первый, и точно не последний заказ.

— И они с такой преступностью могут вести такую войну, — со странной интонацией сказала девочка.

— Именно. С такой преступностью могут вести такую войну, — зачем-то Сордар повторил последнюю фразу сестры, — в этом мире все куда сложнее, чем кажется.

Времена бандитов в элегантных шляпах очень скоро кончатся. Смотри, ещё увидишь — бандиты эти ещё первыми патриотами станут. Ордена, кучу почетных званий и много чего ещё обретут.

— Но как же они тогда смогут вести такую войну?

— Тебя зовут умной. Вот и подумай!

— Вряд ли против самых главных будут применять ПП из этого чемоданчика. Я не только умная, я ещё очень сообразительная.

Марина откровенно напрашивается на похвалу.

Столь любимые всеми женщинами, включая старшую сестру этой умницы, намеки и полунамеки не для неё.

— Ну, если ты настолько сообразительна, назови главаря всех этих мальчиков в красивых костюмах, — увидев, что Марина задумалась, Сордар поспешно добавил, — подсказывать не буду, и не рассчитывай.

Марина задумалась, обхватив подбородок. «Жаль, живописца нет, да хоть сестрицы её, незаурядной. Такой образ для художника пропадает, хоть и говорим мы о патронах и политике. Такое лицо… Столетия спустя зрители бы думали, что её мысли о чём-то добром и вечном. А на деле вот так…»

— Придумала! Сам бы мог догадаться, когда я сказала, что вряд ли против него применят ПП из этого чемоданчик. Это, — она чуть понижает голос, — император Тим V главный у всех этих мальчиков в дорогих костюмах. Я угадала?

— Да. Только не у всех, а очень у многих. И они не грабят банки на улицах…

— Знаю, знаю, они руководят, нам на политэкономии рассказывали.

— Вам её уже преподают?

— Нет, но я записалась вместе со старшими классами!

— Не сомневаюсь! И кто ведёт… Хотя дай-ка я теперь в угадайку поиграю?

Марина милостиво кивает.

— Нилнел — Яовълу. Старый такой, чуть картавый лысоватый ученый.

— Да. Он ведёт только у лучших классов. Прочитал мой реферат, и взял в свой класс.

— Да уж, моя сестра будет учиться у человека, собиравшегося свергать нашего отца, и имевшего, пожалуй, больше всех шансов.

Рот Марины удивленно открывается.

— Но в учебниках, даже для университетов, ничего подобного нет, хотя кое-какие намеки в учебнике для пятого курса истфака…

— Как ты заметила, учебники пишут для детей. Но ты во многом почти взрослая… Не как твоя сестра… По-своему. Ты понимаешь многое из творящегося в мире…

Из молодых парламентариев он был пожалуй самым… Не побоюсь этого слова, опасным. Хорошо, он тогда ещё верил в парламентские методы борьбы… Отец сумел переманить его в школу из парламента невиданной зарплатой и императорским указом о невмешательстве в процесс преподавания. Обе стороны держат слово. Уйди он тогда в непарламентские методы… Навряд ли я тогда бы с тобой разговаривал…

— Настолько все тогда было серьёзно? — шепотом спросила девочка. Где-то вдали встал призрак чего-то громадного. Страшного. И неизбежного. Сордар говорил глухо:

— Я не знаю, смог бы приказать команде стрелять в митингующих. А сейчас… Все может повториться. С новыми людьми. Он тогда предупредил: «Дети, внуки — предел. Они увидят — когда рванет. Куда сильнее, чем я могу предвидеть в самых сильных кошмарах. Может, даже ваши дети увидят это, ибо взрыв НЕИЗБЕЖЕН, мы, сейчас я говорю именно так — «мы» — можем только отсрочить, но не предотвратить.

Я знаю — запомни, с этого момента наш отец говорил — я родился там, где не предотвратили. Я помню едва одетых женщин на льду. Их бьют. Я не понимаю, за что. Среди этих женщин — моя мать. Это мое первое детское воспоминание. Есть вещи, какие мы в силах отсрочить. Но не в силах предотвратить».

Марине стало страшно, как нигде и никогда не было. О слишком страшных вещах говорит Сордар. Таких страшных, каких ещё Марине видеть не приходилось.

Снова Сордар:

— Мне приходилось стоять и думать о трёх одинаково страшных вещах: стоять и думать хватит ли мне духа, чтобы выстрелить в себя, ибо две другие вещи пострашнее: отдать приказ стрелять в толпу — и попасть на штыки своих матросов, или не отдавать такого приказа — и быть разорванным толпой. Произошло четвертое — вышли указы, которые ты, наверное, уже проходила, но вот как они вышли… Газетчик спас меня, и ещё не знаю сколько офицеров в других местах. На точке невозврата вышел указ. На самой-самой. А сейчас мы стремительно катимся к новой. Не пришлось бы теперь уже тебе, Марина, вот так же стоять, и знать — всё, точка не возвврата пройдена.

— Не придётся, — твёрдо сказала девочка, они уже давным — давно уже сидят рядом, Марина прижимается к брату, — я очень смелая!

— Может, и так, но со зверем под названием «толпа» тебе не совладать. Её можно усмирить штыками и пулемётами верных частей, загнав в кварталы рабочих окраин или обратно на поля. Но они рано или поздно вновь вырвутся оттуда. Их нужно и можно понять. Мы хорошо живём за их счёт. Тех, кто построил этот состав. Даже за счёт тех, кто строил «Владыку».

— Всегда думала, что это были инженеры.

— Про рабочих забыла? Над созданием «Владыки» так или иначе работали многие тысячи человек, и далеко не все из них живут так хорошо, как командир корабля. Или главный конструктор. А у клепальщиков… Не знаю, известно ли тебе, но они все практически глухие, а на создание «Владыки» пошло, не помню, сколько уже, миллионов заклепок. Не помню, какова дневная выработка одного рабочего…