Читать интересную книгу Семь дней - Деон Мейер

Хоть бы у них сейчас ничего не вышло!

Эрик Самуэль Брехт покосился на стрелки циферблата. Еще несколько минут.

Капитан Фани Фик, которого он ненавидел больше всех на свете, выйдет из пивной в половине седьмого. Точно как часы. Так он поступает каждый будний день. Выходит в подпитии… И направляется домой.

Брехт поправил винтовку здоровой рукой. Боль как будто отступила. Он высунул ствол из окна. Всего один выстрел. С шестидесяти метров — пустяк! И тогда все будет кончено. Тогда он сможет продолжать свою бессмысленную жизнь.

Купидон гнал по Фортреккер-стрит как сумасшедший. Завывала сирена, светила мигалка. Слава небесам, машин кругом было сравнительно мало.

— Вчера он нарочно промахнулся по мне! — закричал Гриссел.

— Что?

— Вчера… Он нарочно промахнулся по мне. Чтобы можно было отправить письмо. Мне. Но мое имя он при журналистах не упоминал.

— Бенни, я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Вон, у него все было продумано. С самого начала! Гад все продумал!

Бенни достал служебный пистолет, сжал его в руке.

* * *

Фик мрачно поставил на стойку пустой стакан. Пора возвращаться домой. К жене и двум дочкам. Он снова прочтет в их глазах осуждение. Потому что он пьет. Потому что опустился. Сдался!

Они никогда его не поймут. У него на шее словно камень висит. И ему ни за что не избавиться от камня, пока он служит в полиции. До конца жизни он останется «человеком, который развалил дело Стейн». По его вине невинный человек прошел через настоящий ад. Никто уже не помнит, как нечеловечески давили на него родители убитой Эстеллы Стейн, начальство и журналисты, никто не помнит, как поддерживали его непосредственные начальники, эксперты, прокуроры.

Возьми его, Фани, возьми его! И он взял. Он встал, попрощался с барменом. Подошел к двери.

ЮАПС сделала его козлом отпущения, пожертвовала им. Точно так же теперь поступят с Мани. Фик не испытывал сочувствия к начальнику. Так уж устроена вся система, будь она неладна! Кому-то приходится прыгать в огонь и брать вину на себя.

Из окна торчал ствол снайперской винтовки «сако» 222-го калибра. Ствол казался немного длиннее из-за самодельного глушителя. Брехт смотрел в оптический прицел. Навел перекрестия на уродливое заграждение у входа в «Пьяную утку». Чуть выше болталась вывеска: «ОТКРЫТО. Биллиард. Дартс. Паб. Гриль». На закате белая неоновая подсветка казалась еще ярче.

Эрик Брехт услышал завывание сирен. Все громче и громче. Логика подсказывала: это не за ним. В дверях показалась фигура. Капитан Фани Фик. Идет на прямых ногах, всячески стараясь скрыть, как он пьян.

Он прицелился Фику в сердце. Сирены завывали громко и пронзительно — совсем рядом, у него за спиной, там, где Фортреккер переходила в Странд-стрит. Даже хорошо — не будет слышно выстрела. Он задержал дыхание, нажал на спусковой крючок. Его накрыло волной огромного облегчения. Он почувствовал отдачу. Фани Фик упал.

За углом завизжали тормоза.

Увидев человека, лежащего на бетонном тротуаре у парковки на Кист-стрит, Гриссел выругался. Купидон заметил шевеление, проблеск на Франсис-стрит, за деревьями. Вглядевшись, он различил стоящую у забора, у самой станции, серебристую машину. Он круто развернулся, бампер задел бордюр.

— Вон он, гад! — закричал Купидон.

Звонок мобильного телефона показался звуком из другого мира. Гриссел не сразу понял, что звонит его телефон. Он посмотрел на дисплей. Алекса! Он снова выругался. Ну надо же, как некстати!

За деревьями что-то метнулось, Купидон выкрутил руль. Надо его отрезать! Их занесло на песке; машина ненадолго потеряла управление. Потом Купидон выбрался на твердое покрытие и понесся в сторону Лумар-стрит. Догнал «ауди», прижался к ней. Удар, грохот… Их швырнуло вперед. Если бы не ремни… Сработали подушки безопасности. От грохота заложило уши. Откуда-то издали донеслись скрежет, лязг металла, звон стекла.

У Гриссела снова зазвонил телефон. Он попытался выбраться из машины, но не давала подушка безопасности. Он ничего не видел и не слышал. В голове осталась единственная мысль: подонок сейчас уйдет! Как угодно, но надо вылезти из машины! Гриссел достал пистолет, прострелил подушку безопасности, долго нащупывал ручку, рывком распахнул дверцу, высунулся. «Ауди» стояла справа, совсем рядом. Мрачный Брехт так и сидел за рулем. Гриссел заметил, как он потянулся куда-то правой рукой, кое-как перевязанной бинтом.

Мобильник все звонил.

Гриссел прицелился.

— Подними винтовку! — закричал он, потому что ему хотелось пристрелить мерзавца. — Подними винтовку!

Брехт сидел, словно прикованный к месту.

Из машины выбрался Купидон, побежал к «ауди».

— Вызови скорую! — велел Гриссел. — И посмотри, что с Фани!

Мобильник затих.

Мимо равнодушно прогрохотал поезд.

59

Известие о том, что Фани Фик умер, не способствовало их благодушию.

Допрос вела Мбали. Гриссел сидел рядом и разглядывал Брехта. Тот хранил мрачное молчание, лишь иногда бросая на них злобные взгляды. Лицо мрачное, замкнутое… Гриссел прекрасно понимал, почему Фани Фик сразу убедился в его виновности.

Мбали безжалостно излагала преступнику доказательства, уличающие его вину. Полиции известно, что он украл винтовку на ферме в окрестностях Фосбурга. Кроме того, он купил «чану». Его компьютер осмотрят эксперты; они докажут, что именно он посылал им письма по электронной почте. Не составит труда доказать, что все его поступки, начиная с самого первого послания Джону Африке, были задуманы ради того, чтобы навести полицию на ложный след, запутать ее и позволить ему убить капитана Фани Фика. Той же цели служили и цитаты из Библии, и националистическая риторика. Все входило в его злодейский умысел. Становится понятно, почему он играл с полицией и с прессой, почему он так осторожничал со сведениями о «коммунисте». Он не знал, известно ли вдове де Воса о том, какими махинациями занимался ее муж с его помощью. Но в конце концов все тайное стало явным.

Мбали сказала:

— Я постараюсь упрятать вас от общества подольше, потому что вы — хладнокровный, расчетливый убийца.

Ни намека на реакцию.

— Теперь мы знаем, что капитан Фани Фик был прав. Эстеллу Стейн убили вы, — продолжала Мбали, потому что именно это полчаса назад сказала ей по телефону психолог Илзе Броди.

Их подозрения подтвердились.

Брехт выпрямился, лицо его перекосилось от омерзения.

— Нет! — закричал он. — Нет! Убийца Эстеллы по-прежнему рыщет на свободе, а вы чем занимаетесь? Что? Вы берете взятки и смотрите сквозь пальцы на настоящие преступления! Вы губите честных людей! Ломаете чужие жизни… Вот чем вы занимаетесь! — К удивлению Гриссела, в глазах Брехта появились слезы — слезы ярости. — Фик сломал мне жизнь. Он лишил меня будущего, обокрал меня! Не я убил его, а он убил меня!

— Как вы можете так говорить?

— Как я могу так говорить? Суд признал меня невиновным. Но в мире нет справедливости! На работе на меня косились. Прохожие, люди за соседними столиками в ресторане, знакомые девушки, мать Эстеллы… все считали меня виновным! Думаете, я боюсь тюрьмы? Да я давно уже в тюрьме! Я потерял все! Мне пришлось уволиться и работать на подонков вроде де Воса. Никто не желает иметь со мной дела. Вот моя тюрьма! А что Фани Фик? После того как он несправедливо обвинил меня, его даже повысили, перевели к «Ястребам». Вот оно, ваше правосудие! Вот как работает ваша система!

Звякнули наручники — он попытался развести руками.

— Я рад, что застрелил его. Я рад, что он умер. В следующий раз вы хорошенько подумаете, прежде чем обвинять в преступлении честного человека!

Гриссел поспешил указать Брехту на нелогичность его доводов:

— Но ведь вы сами поступили точно так же. Бросили тень на Макара Котко. Вы утверждали, что он убил Ханнеке Слут, а он ее не убивал.

— Нет, ее убил он! Неужели вас тоже подкупили, пока вы работали с Африкой?

— Может, позвать представителей прессы? Попробуйте убедить их в своей правоте!

— Никого вы не позовете.

— Позову. Только вы ничего не докажете. Потому что доказательств у вас нет.

— Есть! — в отчаянии воскликнул Брехт. — Ханнеке Слут приходила ко мне. Она знала о том, как он пытал людей. Она знала, чем занимается его фонд! Я показал ей документы. У них есть «свои» политики и полицейские, они держат их на зарплате! А мне приходилось проводить эти платежи. Ханнеке сказала: то, что случилось со мной, — позор. Она считала: кому-то надо рассказать СМИ о Котко, чтобы ради разнообразия хоть раз арестовали виновного. Он убил ее, потому что не хотел, чтобы правда о нем выплыла на поверхность.

— Кому-то надо рассказать СМИ? И вы думали, что Ханнеке Слут сама поступила бы так? При том, что ее фирма собиралась заработать на контракте с Котко пятнадцать миллионов?