По-моему, комментарии здесь излишни. Но подобный указ был президентом подписан.
В тот период ко мне часто забегал Олег Попцов. У него острый журналистский взгляд на людей и тонкое чутье при анализе событий. В одну из встреч мы разговаривали о кадрах. Я поинтересовался его мнением о том, почему президент, да и не только он, так «чистит» команду — ив основном за счет демократической части. Люди вокруг мало что понимают в подобных действиях, и все это при встречах трудно им объяснить. Да что им — я и себе тут многое объяснить не могу.
Например, в июле (события происходили в 1985 году) был готов указ об освобождении Юрия Михайловича Батурина — что-то не сложилось у него с ревностным В.Илюшиным и группой Коржакова. Мне об этом сообщил сам Борис Николаевич при нашей очередной встрече. Я тогда попросил президента не подписывать указ. Накануне рассмотрения вопроса о Чечне в Конституционном суде, в котором Юрий Михайлович участвовал как одна из ключевых фигур, это могло отрицательно повлиять на подготовку к суду и качество рассмотрения вопроса. Такой же ключевой фигурой был и Сергей Михайлович Шахрай, которого президент собирался убрать из Совета Безопасности. Я просил не трогать и Шахрая перед столь важным делом. Меня тогда назначили ответственным за подготовку к Конституционному суду по вопросу о конституционности указов президента по Чечне.
Судя по публикации в «Независимой газете», атака на Ю.Батурина шла со стороны службы безопасности президента. В этой маленькой заметке за подписью Игоря Коротченко (не знаю, кто он и откуда) написано буквально следующее: «СБП осуществляет контрразведывательное обеспечение функционирующих в Кремле государственных органов, поэтому в поле ее внимания так или иначе попадает и проверяется любая информация, которая может быть использована иностранными спецслужбами для компрометации, шантажа и вербовки российских секретоносителей, работающих в президентских структурах. В СБП создано несколько новых аналитических подразделений, которые отслеживают ситуацию в стране и готовят рекомендации по преодолению (ни больше ни меньше, замечание мое. — С.Ф.) кризисных явлений. Эксперты генерала Коржакова считают необходимым повысить степень координации деятельности российских спецслужб, особенно учитывая опыт ведущих стран Запада, и прежде всего США». И далее: «Однако в отличие от Энтсни Лейка, помощника Президента США по национальной безопасности, Юрий Батурин вряд ли готов справиться с такими функциями».
Я пояснил президенту свое отношение к Ю.М.Батурину, человеку одаренному, вдумчивому, образованному. Не зря ведь, когда встал вопрос о замене Егорова, я намеревался предложить Ельцину кандидатуру Юрия Михайловича на пост руководителя его администрации; меня в этом поддержали и помощники президента. Поде лился я этой мыслью и с Анатолием Борисовичем Чубайсом. Он сначала несколько озадачился, но потом сказал, что «мысль хотя и неожиданная, но очень интересная» и он бы, мол, тоже поддержал кандидатуру Батурина. Тогда мы еще не предполагали, что президент отважится — вопреки непрекращающимся нападкам коммунистической оппозиции и неоднозначному отношению общества — назначить на эту должность самого Чубайса. Но отважился — и это, конечно, было хорошим решением.
Но я снова о Батурине… Вернее, не столько о нем, сколько о меняющемся, всякий раз другом Ельцине, о его непостоянных оценках: на примере Батурина хорошо видно, насколько подчас нетверд в своих выводах и решениях Борис Николаевич. Здесь, безусловно, имеет место сильное внешнее влияние. И не только оно.
В вопросе о кадрах, об отношении к ним, об их частой сменяемости ситуация, к сожалению, напоминает времена ельцинской работы в МГК КПСС: тогда на пленуме его ругали за кадровую чехарду. Видимо, в его характере — постоянная потребность, какой-то зуд замены людей, магическая вера, что таким образом все сразу изменится к лучшему. Это как наркотик: когда кончается действие предыдущей дозы, жгуче хочется новой. А еще — паническая боязнь, что кто-то может слишком близко подступиться к нему. Было, было у многих такое ощущение, что Борис Николаевич опасается сближения с новыми людьми. Меня, во всяком случае, это ощущение сопровождало все время моей работы с президентом.
Самым больным местом власти (прежде всего — президентской) оставалось нехозяйское, небрежное отношение к кадрам. Между тем люди имеют право и должны знать намерения и требования своего руководителя, а их труд — оцениваться не только по степени личной преданности.
Очень угнетало и отсутствие какой-либо процедуры прощания при увольнении того или иного работника. Бывало, многие о своем смещении узнавали из средств массовой информации, а подручные услужливо тут же отключали спецтелефоны, даже если это происходило в машине. Такой курьезный случай был с Г.С.Хижой, когда он в растерянности позвонил с пути из телефона-автомата, чтобы удостовериться, что освобожден указом президента от работы. А ведь и Хижа, и многие другие служили Ельцину на совесть, в меру сил и способностей.
Наблюдая, какую пагубную роль играет в вопросах кадровой политики и обращения с кадрами Служба безопасности президента, летом 1995 года я написал записку Борису Николаевичу:
«В последние месяцы меня тревожат мысли о будущем пути развития России. Уверен, что и Вас одолевает подобная тревога, и это Вами точно изложено в интервью «Комсомольской правде» — речь идет о развитии демократии в России.
Наше общество еще не совсем понимает и по этой причине не всегда принимает демократические принципы развития, но оно всегда чрезвычайно болезненно относится к усилению структур спецслужб, особенно если это связано с политическим сыском. В государстве, где пока не развита судебно-правовая система (а нам еще предстоит серьезная судебная реформа), требуется особая осторожность с реформированием и определением места этих структур.
В связи с Вашим указом «Об Администрации Президента Российской Федерации» мне хотелось бы высказать некоторые соображения о месте Службы безопасности президента в структуре государственной власти. За последние годы, особенно после октябрьских (1993 года) событий, СБП особенно активизировала свою деятельность, усиливая влияние на расстановку кадров и подготовку аналитических материалов, а значит, на выражение своего видения основных направлений внешней и внутренней политики государства. Сначала это вызвало иронию, затем удивление, а затем тревогу. Тут — однозначно появление еще одного центра политического влияния на государственную и кадровую политику, не предусмотренного ни Конституцией, ни законом. Вот некоторые факты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});