Читать интересную книгу Китайская невеста - Майкл Скотт

Она кивнула, указав на циновку в дальнем конце просторной комнаты.

— Я спала вон там, — сказала она.

— И все это время я был без сознания?

— О, нет. Ты часто говорил на мандаринском наречии и на языке «заморских дьяволов», но я не могла разобрать твоих слов. На протяжении многих дней ты считал, что я твоя жена.

Джонатан молчал. Он надеялся, что с Лайцзе-лу все в порядке и страстно хотел знать, родился ли ребенок.

— Война уже закончилась?

Темные глаза девушки сверкнули.

— Мы все еще воюем, но события развиваются крайне неблагоприятно для нас. Через несколько дней вернется Ло Фан и расскажет как обстоят дела.

— Что это за место? Кай сказал, что это мое имение, но у меня нет никакой собственности в Срединном Царстве.

— Это деревенское имение Сун Чжао. Оно перешло по наследству его дочери, поэтому это твоя собственность. Теперь ты мой хозяин, — будничным тоном сказала она.

— Я ничей не хозяин, — возразил Джонатан. — Ты жила здесь и раньше?

— Я здесь родилась. Когда мы с Лайцзе-лу были маленькими детьми, то вместе играли, когда она приезжала сюда с отцом. Теперь она живет далеко отсюда, и я должна заботиться о тебе.

Джонатан быстро уставал и надеялся, что в ее откровенно прямодушном замечании не было скрытого смысла.

Хен-хо настояла, и Джонатан выпил горькую настойку из трав, затем забылся сном.

В последующие дни, когда бы он ни проснулся, всякий раз находил эту девушку возле своей постели, поэтому он не сомневался, что именно она заботилась о нем. Мало-помалу она начала добавлять понемногу грубой пищи в его рацион. Хен-хо не проявила ни тени смущения, когда решила вымыть его. Джонатан пытался протестовать, но она проигнорировала все его возражения. Ее решительный подход ко всем вопросам, основанный на здравом смысле, не допускал никаких споров.

Кай подтрунивал над ней, называя ее методы авторитарными, но в его словах несомненно заключалось ни одно зернышко правды. Хен-хо не терпела никаких возражений в комнате больного, поэтому Кай поспешно выполнял все ее приказания. Постепенно Джонатан понял, что Кай влюблен в нее, но Хен-хо, видимо, воспринимала его поклонение как нечто само собой разумеющееся, и все свои мысли и энергию обращала на пациента.

Примерно через неделю после того как Джонатан пришел в сознание, в имение, расположенное среди Руандунских холмов, приехал Ло Фан, и прежде чем отправиться вместе с Каем на дело, о сути которого ни один из них не распространялся, он рассказал американцу последние военные новости.

От него Джонатан узнал, что англичане, столкнувшись с непогодой и болезнями, замедлили было свое продвижение вперед, однако теперь начали вновь разворачивать кампанию и уже захватили несколько портовых городов на реке Янцзы. С огорчением Джонатан услышал, что опиумная торговля опять процветала.

Джонатан не сомневался, что Китай проиграет эту войну и будет вынужден принять мир на условиях, которые ему навяжут завоеватели. Он очень переживал, разделяя отчаяние этих храбрых людей, ставших его товарищами по оружию. В тот вечер без всякого аппетита он ел приготовленный Хен-хо ужин.

На это она отреагировала в типичной для нее резкой манере.

— Если не будешь есть, — пригрозила она, — не позволю Ло Фану и Каю посещать тебя много дней.

Через силу Джонатан стал есть.

Спустя несколько дней медленное выздоровление Джонатана прервал шум, поднявшийся в имении. Мужчины громко кричали, собаки лаяли. Хен-хо отправилась выяснить причину переполоха.

Она вернулась с удивительной новостью.

— Какой-то «заморский» дьявол узнал, что ты здесь, и хочет поговорить с тобой, — сказала она. — Если не хочешь с ним видеться и разговаривать, наши люди палками выгонят его отсюда.

— Я очень хочу увидеть его, — поспешно сказал Джонатан.

Джонатан был поражен, когда в комнату вошел белый человек с воротничком священнослужителя, выглядывавшим из-под пыльного плаща.

— Меня зовут Жан-Пьер ЛаРош, — представился вошедший по-английски с сильным французским акцентом. — Простите меня за вторжение, но по всем окрестностям рассказывают множество историй о «китайском заморском дьяволе», который воевал вместе с повстанцами, поэтому мне ужасно хотелось убедиться самому правдивы ли эти слухи.

— Да, — ответил Джонатан, — но я удивлен видеть вас здесь, святой отец. Я и понятия не имел, что еще один представитель моей расы находится здесь, во внутренних землях.

Джонатан жестом пригласил гостя сесть.

Хен-хо, не понимая о чем шла речь, подозрительно выглядывала из-за раздвижной двери.

Священник понял, что она встревожена и перешел на китайский язык.

— Война не может помешать делам Всевышнего, — сказал он. — Два последних года я провел, путешествуя по внутренним провинциям.

— У вас есть разрешение?

— У меня есть разрешение Господа, поэтому я не обращался ни к одной из местных властей. Святой Петр вершил свои дела без разрешения Рима.

— Вы храбрый человек, святой отец.

Отец ЛаРош пожал плечами.

— Я должен поступать так, как подсказывает мне моя совесть, сын мой.

— Многих удалось вам обратить в истинную веру?

Седовласый священник покачал головой.

— Жители Китая цепко держатся за свою веру, что вполне естественно во время невзгод. Они принимают подарки, которые я им подношу, но отвергают учение, которое я им проповедую, — совершенно безотчетно лицо его просветлело. — Но честно говоря, я отнюдь не разочарован. Я вспахиваю землю, а другие, которые пойдут за мной следом, посадят семена. Работа Господня вершится не напрасно. Теперь поведай мне о себе, сын мой.

Джонатан вкратце рассказал ему свою историю.

— Многие говорили, что белого повстанца выкрали у англичан после того как тем удалось его ранить и захватить в плен. Однако у местных жителей настолько живое воображение, что я отказывался верить. Теперь ты поправляешься?

— Медленно, святой отец. Слишком медленно.

— Пока я нес слово Божье, мне довелось приобрести кое-какие навыки в медицине. Позволишь мне осмотреть тебя?

— Пожалуйста, — ответил Джонатан.

Как только священник попытался убрать одеяло, Хен-хо выпрыгнула вперед, размахивая огромным изогнутым мечом, однако отец ЛаРош и бровью не повел.

— Я не причиню ему никакого вреда, дочь моя, — спокойно произнес он.

Джонатан был более эмоционален.

— Нет, Хен-хо! Это мой друг!

Девушка сдалась, но оставалась стоять поблизости, продолжая сжимать в руках меч, все время пока священник осматривал Джонатана. Затем он перешел к самым серьезным ранам больного, осторожно пробуя их пальцами.

Джонатан не мог сдержать стона, Хен-хо шагнула вперед, глаза ее угрожающе блеснули. Джонатан жестом приказал ей отойти в сторону.

— Нечего удивляться, что ты так медленно поправляешься. Эта рана загноилась.

— Хен-хо каждый день прикладывает к ней травы.

Отец ЛаРош вздохнул.

— Рану следовало бы прижечь. Но она довольно глубока, и боль будет нестерпимой, — он колебался. — Если бы под рукой оказался опиум, я мог бы дать немного тебе для облегчения страданий.

— Здесь его не найти, святой отец. Мои друзья стремятся избавить Китай от этой скверны.

— Понимаю, в таком случае, чтобы не кричать от боли, тебе следовало бы прикусить кусок дерева. Во время странствий мне много раз приходилось проделывать аналогичную операцию, боль будет жуткая.

— Делайте все, что нужно, святой отец.

Священник повернулся к Хен-хо и перечислил, что ему понадобится для операции. Однако она не сделала ни единого движения, пока Джонатан не приказал ей повиноваться указаниям священника.

— Наши злейшие враги — невежество и суеверие, — сказал отец ЛаРош, переходя на английский, когда девушка вышла из комнаты, — Китай — страна контрастов. Нет людей более цивилизованных, чем представители высшего класса, которые унаследовали мудрость и вкусы своих предшественников, и нет более несчастных и забитых созданий, чем бедняки.

— Значит вы оправдываете тот путь, который Британия — а теперь и Франция тоже — избрали для того, чтобы вынудить Китай распахнуть свои двери?

— Я — нет, — с чувством ответил священник. — Я отказываюсь подписываться под тем, что говорят многие из моих коллег: «Только Христос спасет Китай от опиума, но только война способна открыть двери Китая для Христа». Перемены могут быть только в том случае, когда народ сам потребует их. Народ должен по-настоящему захотеть научиться читать и писать. Люди должны соответствовать своим собственным желаниям.

Хен-хо вернулась с деревянным бруском толщиной приблизительно в два фута, который сама грубо обтесала. Священник продемонстрировал бесконечное терпение, объясняя девушке что и зачем он намерен сделать, однако подозрительность не оставляла ее.