Когда я вернулся, исполненный благостных надежд и покаянных размышлений, Валера уже отмокал в ванной. Он выбрался оттуда в моем халате и принялся путано извиняться.
— Похмеляться будешь? — спросил я.
Его даже передернуло, и это был здоровый признак. В холодильнике у меня стояла банка с солеными огурцами, и я налил ему рассолу.
— Фу, — заговорил Валера, с наслаждением выпив холодный напиток. — Спасибо, Павел Николаевич. Вы извините, что я доставил вам столько забот…
— Что-нибудь помнишь из вчерашнего?
— Все помню, — сказал он уверенно. — Но… отрывками.
— Давай по порядку, — приказал я.
Он начал рассказывать про то, что в ожидании пресловутого Фазана просидел в кабаке почти два часа. Алекса там знали многие, но никаких подробностей его существования уточнить не могли. Наконец появился Фазан, коренастый тип лет сорока, и именно с ним у Валеры состоялась содержательная беседа, закончившаяся в вытрезвителе. Фазан был уж очень горазд пить на халяву, а Валера должен был идти с ним наравне, чтобы не возбуждать подозрений. Как они оказались в Старосельском районе, Валера не помнил, но помнил салон трамвая, в котором они с Фазаном танцевали.
— И что же ты узнал про Алекса? — спросил я требовательно.
Валера вздохнул.
— Так, по порядку… Алекс живет на улице Ивана Кожедуба в хрущобе, потому что свою классную квартиру пропил. Дома не появляется уже неделю, и сосед говорит, что перед исчезновением расставался с ним надолго, грозился уехать за бугор.
— Все сходится, — кивнул я. — А где он может быть теперь?
Валера скривился.
— Что-то про это он говорил, — сказал Валера. — А что, не помню.
— Это уже признак алкоголизма, — покачал я головой. — Но давай рассуждать здраво. Он прячет его где-то в городе, потому что постоянно звонит по телефону. Значит, это отдельная квартира. Как такой алкаш может раздобыть отдельную квартиру?
— Может, женщина? — спросил понуро Валера.
— Марина утверждает, что у него не может быть женщины. Он давно растратился…
— Кажется, мы говорили о женщине, — смутно стал вспоминать Валера.
— Он называл ее имя? — спросил я.
— Точно, — вспомнил Валера. — Он называл ее имя!.. Я не помню ее имени, но сейчас вспомнил, что он ее называл «баба — зверь».
— Зачем ему баба — зверь, — недоумевал я, — при наличии отсутствия?
— Об этом разговор не шел, — ответил Валера виновато.
Я покачал головой.
— Похоже, тебе придется снова туда идти, — сказал я. — Эта баба — наш последний козырь.
— Только не сегодня, — взмолился Валера. — Павел Николаевич, я теперь целый месяц не смогу на водку без содрогания смотреть.
— У нас очень мало времени, — сказал я. — Ну, допустим, до завтра он подождет, потому что завтра ему еще пятьдесят штук свалятся, а дальше может и психануть.
— Почему бы милиционерам с этим Фазаном не поговорить, — буркнул Валера. — Это же их работа.
— Милиционерам он не скажет ничего, — сказал я уверенно.
Тут наш разговор был прерван звонком в дверь, и я пошел открывать. Оказалось, что к нам в гости заявились подозреваемые Света и Вадим, оба очень встревоженные.
— Павел Николаевич, — сразу сказала Света. — Снова письмо пришло…
— Жуткое письмо, — сказал Вадим. — Мы даже не знаем, надо ли его показывать Маше.
Я взял у Светы конверт, успев обратить внимание, что письмо прислано не по почте, а просто подброшено в ящик. Там не было ничего, кроме очередной «поляроидной» фотографии. На этот раз Алекс превзошел сам себя. На фотографии Миша стоял со связанными руками на табурете, на шее у него была петля, уходящая под потолок, а в зубах он держал газету.
— Скотина, — не удержался я.
— Я думаю, для Маши это будет просто кошмаром, — сказал Вадим. — Я не говорю про бабушку.
— Кто ее взял из ящика? — спросил я.
— Я, — всхлипнула Света. — После полудня уже сунулась в ящик, а там письмо. Я посмотрела и так перепугалась, что сразу побежала звонить Вадиму.
— Я согласен с вами, — сказал я. — Фотографию лучше Маше не показывать. Но милицию уведомить надо.
Валера тоже взял посмотреть фотографию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Где это он его снимал? — озадаченно спросил он. — Это не квартира!.. Это какой-то дом…
Я снова взял фотографию и согласился с Валерой в том, что за спиной Миши была видна стена деревянного дома, даже, скорее, сарая, потому что была сложена из толстых бревен.
— Или загородный дом, — рассуждал я вслух. — Или дача… Света, ты на колесах?
— Мы на моей машине, — ответил Вадим.
— Я хотел вас попросить, съездить на разведку, — сказал я. — Посмотреть с горки на дачный поселок. Нет ли дыма над домами?
— Разумно, — кивнул Вадим. — Мы так и сделаем!..
— Встречаемся у Марины, — предложил я. — Ее нельзя оставлять одну.
— Договорились, — сказали они и ушли.
Я вернулся в комнату и стал ходить из угла в угол. Я размышлял.
— Там многие сейчас живут, — сказал Валера. — Я бы и сам там бы жил, если бы у меня теплый дом был.
— Конечно, — пробормотал я рассеянно. — Теплый дом, это замечательно. Ты уже в форме?
— В какой форме? — спросил он настороженно.
— В спортивной, — сказал я. — Надо последить за одним человеком.
— Как, последить? — испугался Валера.
— Ну, посмотреть, как она будет реагировать. Я хочу устроить ей ловушку.
— И кто же это? — покосился на меня Валера.
— Света.
— Света? — удивился Валера. — Эта дурочка? В чем вы ее подозреваете, Павел Николаевич?
— Ну, во-первых, — начал я. — Она уж очень сильно демонстрирует свою глупость. А во-вторых… Ты знаешь, что с самого начала перестройки наша почта перестала носить корреспонденцию по воскресеньям?
— Ну и что? — пожал плечами Валера. — Она могла заметить письмо в ящике, вот и полезла…
— У них ящики сотового типа, — сказал я. — Узнать, есть ли там что-нибудь, можно только открыв его ключом.
Валера моргнул.
— Так вы думаете, что она?..
— Сообщница, — сказал я.
Валера вздохнул.
— Жаль. Она мне понравилась, такая простая…
— Да, простая, — согласился я. — Как капуста.
— А что за ловушку вы ей устроите? — спросил Валера с интересом.
Я подошел к окну, чтобы посмотреть, как выезжает с нашего двора голубой «Мерседес» Вадима Симоняна.
— Надо заставить ее позвонить ему, — сказал я. — Надо встревожить ее. Ты будешь во дворе дома, посмотришь, как она себя поведет, если выскочит на улицу.
— Хорошо бы еще и телефон уточнить, — сказал Валера со вздохом.
— Это уже вторая серия, — буркнул я.
Я позвонил Марине, сообщил, что скоро подъеду, и она этому страшно обрадовалась, потому что сидела дома одна. Мать оставила ее, не выдержав ее алкогольных упражнений, и уехала в Зареченск. Когда через полчаса я появился, Марина сказала, что звонила Герта, сообщила о том, что предварительный разговор с банкирами уже состоялся, но все будет решено только в понедельник. Больше пятидесяти тысяч собрать не получится в любом случае.
— Кто знает, — сказал я, — в нашем последнем разговоре он показался мне человеком покладистым. Сто тысяч его устроят.
Она с горечью покачала головой.
— Ты не знаешь его, Паша… Он может быть с тобой предельно любезным, а потом ткнуть нож тебе в спину. Это восторженный позер, вот кто.
— Милиция тебя не беспокоит? — спросил я.
Она пожала плечами.
— Кремнев заходил вчера… Их теребят сверху, и они злые. До сих пор прослушивают мои телефонные звонки.
Я увидел телефонную трубку на диване, взял ее и набрал цифру «0».
— Алло, — сказал я. — На проводе! Передайте майору Кремневу, что его срочно ждут на квартире Марины Рокши.
Отзыва, конечно, не последовало, и я выключил трубку.
— Зачем он тебе, — улыбнувшись моей выходке, спросила Марина.
— Чтобы служба медом не казалась, — сказал я.
— Ты такой смешной, — проговорила она меланхолично.
Она была в состоянии непредсказуемом, и мне захотелось ее встряхнуть.