Этой ночью его зверь вновь вырвался на свободу. Он нарушил свою клятву держаться подальше от Изабель просто потому, что не смог иначе. И когда пришел к ней, то набросился на нее, как животное, одержимое похотью. Хотя она была влажной, чудесно, восхитительно влажной, так что, быть может, не пришла в ужас от того, как по-дикарски он овладел ею. Она не испугалась, и это хорошо, ибо тьма в его душе определенно пугала его самого. Она как будто отперла клетку, которую уже никогда не закроешь. Зверь теперь на свободе, дикий и необузданный, и он обожает ее, Изабель. Ее острый ум, уязвимое местечко внутри ее, даже ту боль, которую причиняет ей бесплодие. И особенно тот взгляд, который появляется в голубых-голубых глазах, когда он дотрагивается до ее божественной сердцевины. О, это зверю нравится, как ничто другое.
Он зарычал себе под нос, перепрыгивая на крышу соседнего дома. Расстояние было слишком большим, прыжок слишком опасным, однако он легко приземлился на другой стороне.
Быть может, безответная любовь сделала его полубогом.
Богохульная мысль. Он стоял на крыше, луна светила ему в спину, освещая наклонную чердачную дверь перед ним. Уинтер тряхнул головой, пытаясь полностью освободиться от эмоций, потом вытащил обе шпаги и пнул дверь.
Она распахнулась внутрь, повиснув на сломанных петлях и с треском ударившись о невидимую стену. В представшей его взору комнатенке не было света. Несколько темных силуэтов зашевелились, неуклюжие со сна и от замешательства. Глаза Уинтера уже привыкли к темноте. У него было преимущество из-за неожиданности и более высокого положения.
«Всегда нападай сверху, если возможно», — прозвучал у него в голове голос наставника, когда Уинтер спрыгнул в комнату. Он приземлился на самого крупного из них — типа с широченными плечами, от которого несло потом. Мужчина только успел подняться на колени, но Уинтер своим весом пригвоздил его лицом к полу. Он не шевелился, поэтому Уинтер развернулся к следующему, ударив его сбоку по голове.
Ба-бах! Раздался выстрел, вспышкой ослепив всех в темноте.
Уинтер закрыл глаза и продолжил драться. Много лет назад сэр Стэнли заставлял его тренироваться в мастерстве фехтования с мешком на голове именно для подобных случаев. Он почувствовал, как кто-то наткнулся на него, и локтем ткнул мужчину в живот. Послышался глухой стук, когда тот упал, а потом топот бегущих ног.
Уинтер открыл глаза.
Человек, которого он только что поверг на пол, с трудом пытался подняться. С полдюжины каких-то странных машин, по форме напоминающих чересчур большие стулья, стояли вдоль стены низкой чердачной комнаты. В остальном помещение было пусто, не считая тела первого мужчины, который еще не пришел в сознание, после того как Уинтер приземлился на него.
Разочарование пронзило Уинтера, сделав его хватку жестче обычного, когда он схватил свою добычу за грудки и рывком поднял.
— Где они? — рявкнул он, ибо ничего другого ему не оставалось. — Где дети?
К смятению Уинтера, его жертва махнула рукой в дальний угол комнаты.
— Там.
Глаза Уинтера подозрительно прищурились. Либо негодяй пытается избавиться от него, либо это ловушка, но в любом случае он должен проверить.
Он схватил мужчину за воротник и потащил в дальний угол. Подойдя ближе, разглядел в стене маленькую дверцу. В душе всколыхнулась надежда, но он решительно подавил ее. Ему и раньше приходилось обнаруживать подобные логова, и либо они оказывались пусты, либо в них обитали взрослые.
На двери был крепкий деревянный засов, и Уинтер поднял его, после чего осторожно приоткрыл дверь. Внутри было еще темнее, чем в первой комнате, преисподняя без света и надежды. Воздух буквально пропитался отчаянием. Сначала ему показалось, что эта мрачная комнатушка пуста. Потом кто-то зашевелился в темноте. Еще и еще.
Из мрака возникло личико маленькой девочки, худое и изможденное.
— Пожалуйста, — только и проговорила она.
Он нашел их. Наконец-то он нашел их.
— К вам пришли, миледи.
Мэгс рассеянно подняла глаза от раскрытой книги, лежащей на коленях. Она не помнила, давно ли сидит в библиотеке, делая вид, что читает, но чайная чашка на столике рядом была пуста, поэтому, по-видимому, прошло уже немало времени.
— Я никого не принимаю, — тупо проговорила она.
— О, наверняка на меня это не распространяется. — Леди Бекинхолл вошла в библиотеку вслед за дворецким и кивком отпустила слугу.
Он с явным облегчением покинул комнату.
— Я пришла позвать вас на прогулку, — объявила леди Изабель, разглядывая огромную Библию на полке.
— У меня болит голова.
— Ну, так тем более, — бодро проговорила леди Бекинхолл, — свежий воздух пойдет вам на пользу.
— Доктора обычно предписывают от головной боли отдых в постели.
— Они предписывают отдых в постели от всего, — как-то непонятно заявила гостья. Она отвернулась от Библии, лицо смягчилось. — Пожалуйста! Прошла уже почти неделя, как мистер Мейкпис ушел из приюта. Я прикинула, что к нынешнему дню леди Пенелопа уже окончательно все там испортила, и подумала, что мы могли бы по крайней мере поехать посмотреть.
— Мистер Мейкпис ушел? — На долю секунды Мэгс обнаружила искорку интереса.
— Да. Через два дня после… — Леди Бекинхолл поморщилась и смолкла, беспомощно глядя на Мэгс.
Через два дня после того, как умер Роджер.
Мэгс опустила глаза в книгу на коленях, невнятно пробормотав:
— Я не могу. Извините.
Она почувствовала, что леди Бекинхолл подошла ближе.
— Почему? Почему не можете?
— Просто не могу.
— Что такое? — Изабель положила прохладную ладонь ей на лоб. — Вы правда больны? Доктор вас смотрел?
— Нет! — Мэгс отдернула голову. — Дело не в этом.
— Тогда в чем?
Слова вырвались у нее прежде, чем она успела их остановить:
— Я беременна.
Она вскинула взгляд и поймала такое выражение лица у леди Бекинхолл, какого никогда ни у кого не видела. Та буквально посерела, глаза округлились от ужаса.
Ну прекрасно. Очевидно, она шокировала даже невозмутимую леди Бекинхолл.
— Прошу прошения, — бессмысленно пробормотала Мэгс. — Не знаю, о чем я думала, зачем сказала вам это. Забудьте, что я вообще…
— Вы думали о том, что вам нужна помощь. — Потрясенное выражение исчезло с лица леди Изабель так же быстро, как и появилось, краска вернулась на щеки. — И к счастью, вы сказали именно тому, кому следует.
Глава 17
«Когда арлекин пронзил мечом последнего врага, Истинная Любовь устремилась к нему, но он отвернулся и побежал прочь, быстроногий, как олень. Много часов Истинная Любовь гналась за арлекином, не выпуская его из виду, пока он не прибежал в бухту, где был тупик. Истинная Любовь стремительно метнулась вперед, выдернула из волос вплетенную в них струну и туго обхватила ею его тело таким образом, что руки оказались прижатыми к бокам. Так она связала его своей любовью…»