Читать интересную книгу Гнев Цезаря - Богдан Сушинский

– Тогда, может, вам лучше отдать пистолет мне? – предложила фон Жерми. – Коньяк никогда не становился надежным «предохранителем».

И хотя Дмитрий попытался заверить ее, что беседа будет состоять из нескольких слов, причем исключительно дружеских, фон Жерми ловко выхватила его пистолет из кобуры, почти в мгновение ока изъяла обойму, проверила, нет ли патрона в стволе, и вернула пистолет на место. Присутствовавшие при этом почти цирковом номере мужчины, кто про себя, кто вслух, конечно же, восхитились ловкостью рук этой амазонки. Но только не Гайдук.

Когда на несколько мгновений пистолет оказался в руках Анны, подполковник вдруг вспомнил о фронтовом «поцелуе Изиды», к которому, на его глазах, прибегала в свое время эта фурия. А еще о том, с каким непостижимым чутьем и с такой же меткостью эта женщина обычно умудрялась попадать жертве в солнечное сплетение, именно – в солнечное…

Как только их оставили вдвоем, Гайдук уселся на стул у приставного столика майора и теперь уже потребовал:

– Ну-ка, расщедрись, майор, еще на рюмочку. Только на сей раз – по-русски, под разговор.

Майор пожал плечами и, на мгновение раскинув руки, дескать, за этим дело не станет, охотно наполнил рюмки.

– А теперь, пока мы будем смаковать этот корсиканский напиток, говори то, о чем не успел сказать во время нашего милого разговора в подвале. Только так, без балды, с учетом того, что вся информация – для личного сведения.

– Лейтенант уже успел кое-что «накаркать»?

– Я в самом деле пытался разговорить его. Но впечатление такое, что ни «накаркать», ни «начирикать» он так ничего и не смог бы, поскольку и сам толком не понял, что произошло. Так сказать, не понял всей глубины командирского замысла.

– И не поймет.

– Так, может, все-таки объяснишь, в чем его смысл? Не сомневайся, как я уже сказал, вся информация – для сугубо внутреннего пользования.

Майор допил коньяк, с тоской взглянул на пока еще не опустошенную бутылку, но тут же, сугубо по-русски, ограничил себя, накрыв рюмку ладонью.

– Мы, конечно, рассчитывали, что из отеля извлечем вас, господин подполковник, по-тихому, почти что по-дружески, не привлекая особого внимания, но…

– Подобные детали никакого значения уже не имеют, – медленно процеживал Гайдук сквозь зубы горячительный напиток. – Этот сумбурный этап отношений мы уже, считай, прошли. Поэтому ближе к сути, майор.

– В годы оккупации я побывал в плену у боевых пловцов князя Боргезе.

– Сие, сударь, мне известно.

– Значит, кое-что лейтенант все же накаркал-начирикал… – подытожил Шмагин не столько для подполковника, сколько для самого себя.

– Самую малость, – признал Дмитрий, – причем насквозь несущественную, ничего в данной ситуации не решающую. Что в основе замысла? Хотите жестоко отомстить князю Боргезе, его боевым пловцам, всей Италии?

– Я объявил князя Боргезе своим личным врагом.

Заявление выдалось настолько одиозным, а главное, произнесено было с таким пафосом, что флотский чекист не выдержал и хохотнул.

– Черный Князь хотя бы догадывается о вашем решении, майор?

– Это уже не важно.

– Почему же? Это принципиально важно. Вы послали ему перчатку с вызовом на дуэль или сразу же «черную метку»? Это от вашего гнева некогда бесстрашный морской капитан-диверсант, используя один из способов самосохранения мафии, до сих пор прячется в камере-одиночке итальянской тюрьмы?

– Напрасно иронизируете, подполковник. С итальянскими спецслужбами у нас свои, давние счеты, поскольку они по-прежнему считают Албанию сферой своих разведывательно-диверсионных интересов.

– Я не иронизирую, майор. Вообще-то мне сейчас не до иронии. – По армейской привычке подполковник хотел подняться быстро и решительно, однако пронизывающая боль в ребрах и, как ему казалось в эти мгновения, во всех без исключения суставах заставила его умерить свой пыл. – Я всего лишь пытаюсь понять, какое отношение к вашей албано-итальянской вендетте причастен я, простой флотский чекист из Севастополя? И поскольку понять этого я не способен, то позвольте откланяться.

Он все-таки поднялся, но понял, что о солдатской подвижности своей, как, впрочем, о любых резких движениях, на какое-то время придется забыть. А еще лучше – сегодня же утром показаться корабельному хирургу «Краснодона», который одновременно являлся и главным врачом конвоя.

– Повремените еще пару минут с уходом, – решил Шмагин, что подполковник и в самом деле намерен сразу же, немедленно покинуть его кабинет.

– Меня ждут люди. Если вам есть что сказать, только так, без суесловия, по делу, тогда говорите, – старательно поправлял подполковник ворот кителя, шинель, портупею…

Майор понимал, что тянуть время уже никак нельзя, потому что и время, и сами им же созданные обстоятельства – работали сейчас против него. Тем не менее понадобилось еще несколько мгновений, чтобы он все же собрался, не так с мыслями, как с духом.

– Несмотря на то что совсем недавно мы были смертельными врагами, многие в Албании начали смотреть на итальянцев как на великую, высокоразвитую нацию, с которой не время сейчас затевать вражду. Врагов у албанцев и так хватает – турки, греки, сербы, по-прежнему оккупирующие албанские земли в Косово; а еще черногорцы, македонцы… Со славянами у албанцев давняя вражда, не во все времена откровенная и мстительно-кровавая, но живучая.

– Сами вы, майор Шмагин, уже не чувствуете себя ни русским, ни славянином?

– По матери я – албанец, – сухо известил его майор.

– То есть такой себе албанорос. Для меня это, конечно, новость, однако…

– Дело даже не в соотношении крови; как и мой отец, я сражался за свободу этого народа, служу ему, принимал присягу…

– Прошу прощения, что увел вас от темы разговора, – тут же повинился Гайдук. – Вопрос прозвучал явно не по теме; считайте, по горячности сорвалось…

– Почему же, вполне по теме. На вашем месте я тоже не удержался бы от соблазна задать его. – Майор уловил в движении и в жестах Гайдука явное нетерпение и тут же упредил его. – Понял: на этом все предварительные объяснения завершаются. Мое командование всячески избегает конфронтации с итальянцами. Но со дня на день меня должны перевести в Тирану и повысить в должности. Серьезно повысить. Понятно, что и там всякое действие на итальянском фронте будет оставаться под жестким контролем не только военного, но и высокого партийного руководства. Все они не прочь увидеть голову Черного Князя у своих ног, но не готовы поддержать хоть какую-то операцию по ее отсечению.

– Знакомая ситуация, – исключительно из профессиональной солидарности признал Гайдук.

– А тут еще некстати возникла вся эта диверсионная история с возможной атакой боевых пловцов Боргезе на уже переданный России линкор «Джулио Чезаре». Действительно, некстати. Но от слова своего – сразиться с самим Черным Князем – я не отрекаюсь. Как и от завета – до конца дней своих считать Боргезе и его «лягушатников» своими личными врагами.

– В таком случае мы вновь возвращаемся к тому же, с чего начинали разговор: что мы – союзники, – оперся руками о край столешницы Гайдук и подался к албаноросу с такой решительностью, словно намерен был вытащить его из-за стола, чтобы поквитаться за бесцельно погубленную ночь.

– Тем более что не нам с вами, подполковник, это решать.

– Решают, ясное дело, наверху. Но мы-то с вами понимаем, что у нас общие идеологические платформы и общие враги. Какого же черта вас понесло прошлым вечером в отель «Иллирия»?

– Вы наладили связь с бароном фон Штубером, а значит, уже нащупали тропу, ведущую к Боргезе. Я готов всячески сотрудничать с вами в ходе операции по обезвреживанию итальянских диверсантов, только бы получить реальный доступ сначала к СС-барону, а затем и к Черному Князю. Резидентура в Южной Италии, по уже известной вам причине, у нас пока еще слабая, однако очень скоро я смогу усилить ее.

– Стоп-стоп, еще несколько минут назад я был уверен, что, избивая и шантажируя, вы «классически» готовите меня к вербовке в ряды албанской контрразведки. На это указывало все ваше поведение. И что же в итоге?

– А что в итоге? – удрученно переспросил майор. – В итоге мы получаем изощренный идиотизм.

– В общем-то да, изощренный… идиотизм. Однако он требует расшифровки. Оказывается, – даже саркастическая улыбка, к которой попытался прибегнуть Гайдук, потребовала от него болезненных усилий, – что, предавая меня, русского чекиста, пыткам, вы таким образом деликатно подставляли себя для вербовки советской контрразведкой?! Ничего себе! Оригинальный метод, о котором до сих пор история резидентур пока еще не знала.

– Сарказм никогда не способствовал трезвому взгляду на ситуацию, – с явной досадой напомнил Шмагин своему советскому коллеге тривиальный канон из пособия для будущих резидентов. – Предполагалось, что так или иначе, а вы будете работать на нас. Мы же будем снабжать вас такой информацией, которая вела бы к почти полному истреблению старых кадров «Децимы МАС», используя коих в качестве и диверсантов-мстителей, и военных инструкторов, Боргезе намерен формировать новую когорту своих боевых пловцов – «людей-торпед», «людей-субмарин» и прочих смертников.