это я пчеловод? — не понял я.
— Разворошил это гнездо пчелиное! — рассмеялся он.
— А! Так не пчелиное, а осиное… А что такое?
— Комсомольцы в Комитет по миру устраиваются. Твоя работа?
— Отчасти. Моя только идея.
— А люди?
— Ну, и люди… А что такое?
— А то! Пархоменко ходит везде и возмущается, всё поддержку себе ищет, хочет наверх жаловаться…
— Чего он, Матвей Фёдорович? — удивился я. — Там, реально, люди нужны. Вы видели, что там творится?
— Не видел, но могу себе представить, — отмахнулся Воронцов. — А насчёт Пархоменко, есть люди, которые пережить не могут, когда у кого-то что-то хорошо. Они счастливы, когда вокруг у всех всё плохо.
— Праздник, когда у соседа корова сдохла, — подсказал я.
— Во-во!
От него сразу спустился в Комитет по миру.
— Что ж вы мне не сказали, что возьмёте парней официально, на зарплату? — спросил я Ильдара с Марком. — Я-то их приглашал на общественных началах работать. Они мне высказали потом, что я их так проверял.
— Да мы сами до последнего не знали, — объяснил Марк, — получится или нет ставки выбить. А тут всё получилось!
— Ага. Выбили две ставки, — добавил Ильдар, — твоим архаровцам полторы и Марку полставки. И нам обоим за наставничество доплату, — довольно улыбаясь, погладил он себя по животу. Весь его вид говорил, ай да я, ай да сукин сын!
— Ну, теперь понятно, почему Пархоменко так бесится, — задумчиво проговорил я. — Вы в курсе, что он единомышленников собирает и хочет куда-то жаловаться идти?
— Да пусть идёт, — сверкнув глазами, ответил Марк. — Мы уже людей оформим, что он сделает?
— С моей точки зрения, главное, что б на парнях эта борьба никак не сказалась…
— Не волнуйся, не скажется, — уверенно ответил Ильдар. — Где они, а где Пархоменко? Они и не пересекутся никогда. А вздумает Пархоменко сюда прийти, так мы его тут так встретим!..
— Милости просим, — ехидно рассмеялся Марк.
Вот у них тут, и правда, осиное гнездо.
Потом поехал в стол заказов. Даже не смотрел, особо, что она там мне заворачивает, всё думал о кознях в секретариате Верховного Совета и стоит ли парней предупредить, чтобы на свой счёт все эти междоусобные дрязги не принимали? Решил, что пока не буду их пугать заранее. Если уж начнутся какие-то проблемы, тогда объясню.
* * *
Глава 22
* * *
Москва. Кабинет заместителя председателя Верховного Совета.
— Игнатий Фёдорович, разрешите? — добился-таки приёма у зампреда ВС Пархоменко.
— Проходи, Василий Николаевич. Что за срочность такая?
— Игнатий Фёдорович, считаю своим долгом поставить вас в известность, — сделал заискивающую мину Пархоменко. — Проблемы у нас того и гляди начнутся.
— Это какие? — тут же собрался Камолов и внимательно уставился на главу секретариата Президиума ВС.
— В Комитет по миру шесть оболтусов устраиваются на работу, студенты-недоучки. Будут болтаться в стенах Кремля, видеть, слышать, что им не положено, потом трепаться об этом на каждом углу…
— Подожди, подожди, Василий Николаевич, — понял зампред, откуда ветер дует. — А с чего ты взял, что они оболтусы и трепаться будут? Они, вообще-то, комсомольцы с прекрасными характеристиками. Других не возьмем. Эти молодые люди уже зарекомендовали себя, как честные и порядочные товарищи, преданные делу комсомола и партии.
— Но, Игнатий Фёдорович!
— Никаких «но»! — начал терять терпение зампред. — А как, по-твоему, мы должны готовить молодые кадры, смену себе? Или ты собираешься жить вечно? Это очень правильная инициатива! Одобренная мной лично и согласованная с ЦК! Или ты сомневаешься в правильности стратегических решений партийного руководства?
— Ни в коем случае, — растерялся Пархоменко.
— Тогда иди работай и не болтай больше всякую ерунду! Пусть молодёжь работает, притирается. И мы к ним присмотримся. Я уже не говорю про то, что они Комитету по миру помогут разобраться с накопившейся сверх всяких пределов почтой и трудящиеся будут вовремя ответы получать на свои письма…
Пархоменко выскочил из кабинета зампреда красный и раздражённый. Лучше бы он, вообще, сюда не приходил… Но кто же знал, что к нему так отнесутся?
* * *
Москва. Квартира Ивлевых.
Дома попытался сосредоточиться на учёбе. Но часов в шесть позвонил Вася Баранов и сказал, что скоро приедет. Приготовил ему сразу подарок и сертификат. Заодно посмотрел, что там Кукояка нам преподнёс. В коробке оказался грузинский коньяк, я так и подумал, что там алкоголь. Внутри коробка была обтянута белым шёлком. Я похожую упаковку, только на три бутылки, генералу Балдину дарил на день рождения.
Вася приехал возбуждённый и набросился на меня с рассказом, что его собственное начальство сегодня отдало на заклание генералу в Политуправление!
Из его сбивчивого рассказа я с трудом уловил суть. При том, что каждый свой шаг он согласовывает со своим руководством, его начальник сделал вид, что знать не знает, почему Кукояка забрал заявление!
— Представляешь! Бери дело, говорит, и езжай сам отдувайся. А там ещё отдуваться нечем. Мы только разработку начали, рабочий план только составили! — возмущенно ходил Вася по моей кухне взад и вперёд. — Хорошо, генерал оказался нормальным мужиком! Студенту, спрашивает, деньги вернули? Я говорю: да. И всё, он дело просмотрел, всё правильно говорит. Молодец. Моему подполковнику тут же позвонил, говорит, толковый у тебя инспектор, поощрять таких надо.
Главное, студенту деньги вернули… — мелькнула у меня догадка.
— А как фамилия генерала? — спросил я.
— Брагин. Представляешь? Я ночь не спал! Думал, ну всё, разжалуют меня обратно в старлеи. Да еще и из Москвы отправят куда-нибудь в далекие края. А оно вон как всё повернулось,