Фарр был зол и обижен, и, кроме того, очень болел шрам. Активность коричневого человека действовала на нервы. Яснее ясного было, что бежать отсюда непросто. Свекры немного бы стоили, если бы не предусмотрели всего, что можно.
Фарр, рассматривая коричневого человека, решил, что это, наверное, теорд, представитель наиболее человекоподобной из трех арктуровых рас. О теордах ходили не самые лучшие слухи и Фарру не очень-то было по душе иметь одного из них в качестве приятеля по камере, и тем более во тьме.
Закончив обследование стен, теорд переключил внимание на Фарра. Глаза у него были спокойными, глубокими, желтыми и холодными. Он заговорил своим полусухим голосом.
— Это не настоящая тюрьма.
Фарр был изумлен. В данных обстоятельствах замечание выглядело более чем странным.
— Кто вы, чтобы так говорить?
Теорд, казалось, изучал его, прежде чем сказать:
— Наверху большое волнение. Исцики бросили нас сюда для безопасности. Значит, в любую минуту могут забрать. Нет ни дыр для подслушивания, ни звуковых рецепторов. Это камера хранения.
Фарр с сомнением поглядел на стены. Теорд издал низкое стонущее бормотание, приведя Фарра в замешательство, но тут же понял, что теорд таким образом выражает веселье.
— Вас беспокоит, откуда я об этом знаю? — спросил теорд. — У меня такая способность — чувствовать все аномалии.
Фарр вежливо кивнул. Неотвязный взгляд теорда становился гнетущим. Фарр полуотвернулся. Теорд забормотал сам с собой: напевный, монотонный гул. Жалоба? Погребальная песнь? Свет его фонарика погас, но трубное бормотание не прекращалось. Фарр неожиданно задремал и вскоре заснул. Это был тревожный сон, непреносящий отдыха. Голова раскалывалась и горела. Он слышал знакомые голоса и приглушенные крики: он был дома, на Земле, и кого-то должен был повидать. Друга. Зачем? Во сне Фарр ворочался и разговаривал. Он знал, что спит: он хотел проснуться.
Пустые голоса, шаги, неугомонные образы стали таять, и он заснул здоровым сном...
В овальную дверь ворвался свет, очерчивая силуэты двух исциков. Фарр проснулся. Он был крайне удивлен, обнаружив, что теорд исчез. Да и вся комната казалась другой. Он не был более в корне старого черного дерева.
Фарр с трудом сел. Глаза были затуманены и слезились, мысли разбегались, словно мозг раскололся на части, когда он упал.
— Эйли Фарр-сайах, — 1 сказал исцик, — вы способны нас сопровождать?
На них были желтые и зеленые ленты. Свекры.
Фарр поднялся на ноги и прошел к овальной двери. Один из свекров шел впереди, другой — позади. Они шли по наклонному, извилистому коридору. Идущий впереди свекр отодвинул панель, и Фарр оказался в аркаде, по которой уже шел однажды.
Они вывели его наружу, под ночное небо. Звезды слабо мерцали, Фарр разглядел Дом-Солнце и несколькими градусами выше звезду, которую он знал под именем Кси Ауригью. Они не вызвали ни боли, ни ностальгии. Он не испытывал никаких чувств, он смотрел не вглядываясь. Ему было легко и покойно.
Обогнув рухнувший Дом, они подошли к лагуне. Впереди из ковра мягкого моха поднимался могучий ствол дерева.
— Дом Зиде Патаоз-сайаха, — сказал свекр. — Вы его гость. Он держит слово.
Дверь распахнулась, и Фарр шагнул внутрь ствола. Дверь тихо закрылась. Фарр остался один в просторном круглом фойе. Он прислонился к стене, чтобы не потерять сознание, от охватившего его чувства безысходности. Он сделал попытку сосредоточиться, осколки разума медленно начали собираться воедино.
Вперед вышла женщина-исцик. На ней были черные и белые ленты и черный тюрбан. Розовато-фиолетовая кожа между лентами слабо подчеркивала горизонтальный разрез глаз. Фарр вдруг смутился, вспомнив, что он всклокочен, грязен и небрит.
— Фарр-сайах, — сказала женщина, — позвольте проводить вас.
Она отвела его в шахте подъемника, и диск поднял его на сто футов. На этой высоте у Фарра закружилась голова. Он почувствовал холод ладони женщины.
— Сюда, Фарр-сайах.
Фарр шагнул вперед, остановился, прислонился к стене и стал ждать, когда пройдет головокружение.
Женщина стояла рядом.
Наконец он пришел в себя. Они стояли в сердцевине ветви, женщина поддерживала его. Он посмотрел в ее блеклые глаза-сегменты, но в них было полное безразличие.
— Ваши люди подмешали мне наркотик, — пробормотал он.
— Сюда, Фарр-сайах.
Она пошла по коридору. Движения ее были столь мягки и волнообразны, что казалось, будто она плывет. Фарр медленно пошел следом. Он чувствовал себя немного лучше, ноги окрепли.
Женщина остановилась около последнего люка, повернулась и сделала руками широкий церемониальный жест.
— Вот ваша камера. У вас ни в чем не будет недостатка. Для Зиде Патаоза дендрология — открытая книга. Он может вырастить все, что захочет. Входите и располагайтесь в изысканном Доме Зиде Патаоз.
Фарр вошел в камеру — одно из четырех соединенных помещений самого совершенного стручка из всех, что он видел. Это было помещение для еды. Огромный столб рос из пола и сплющивался на конце, образуя стол, на котором находились подносы в продуктами.
Следующее помещение, выстланное голубыми ворсистыми коврами, видимо, служило комнатой отдыха, а соседнее с ним по лодыжку было заполнено бледно-зеленым нектаром. У себя за спиной Фарр обнаружил неожиданно маленького, подобострастного дышащего исцикла, в белых и розовых ленточках слуги Дома. Он ловко стянул с Фарра перепачканную в земле одежду. Фарр шагнул в ванную, и слуга хлопнул ладонью по стене. Из маленьких отверстий ударили струи жидкости со свежим запахом и побежали по коже. Слуга зачерпнул горсть бледно-зеленого нектара, полил Фарру на голову, и он вдруг оказался покрыт пощипывающей и пузырящейся пеной. Пена быстро растворилась, оставив кожу чистой и свежей.
Слуга принес початок бледной пасты, которую осторожно наложил на лицо Фарра, растер мочалкой и щетина растаяла без следа.
Прямо над головой рос пузырь жидкости. Его удерживала тонкая оболочка. Он становился все больше и больше, и казалось, подрагивал. Слуга поднял руку с острым шипом. Пузырь лопнул, пролив на Фарра жидкость с мягки запахом гвоздики. Жидкость быстро высохла. Фарр перешел в четвертую камеру, и там слуга помог ему одеться, а затем прикрепил сбоку на ногу черную розетку. Фарр, кое-что знавший об обычаях народа исциков, был удивлен. Будучи персональной входной эмблемой Зиде Патаоза, розетка была не просто украшением. Она удостоверяла, что Фарр является почетным гостем Зиде Патаоза, который, следовательно, берет на себя обязанность защищать его от любых врагов. Фарру предоставлялись свобода действий внутри Дома и много прав, обычно принадлежащих хозяину. Фарр мог манипулировать некоторыми нервами Дома: его рефлексами, импульсами, мог пользоваться некоторыми из сокровищ Зиде Патаоза и имел довольно широкую возможность поступать так, словно был его альтер эго.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});