Минут десять я наблюдал, как те умеют работать. Было любопытно. Ожоги с помощью раскаленных шампуров, разрезы ножом на теле, даже окурки тушили, за всем этим я наблюдал с одобрением. Это был иудей, а мне их не жаль, ну вот ничуточки. Наконец мне надоело ждать, и я направился к группе бандитов. Заметили меня те не сразу, охранения никакого, только когда подошёл вплотную, раздался крик:
— Атас, менты!
Кричи не кричи, а у меня в руке уже был полицейский станер, так что все легли, включая бизнесмена, что не желал делиться с голодными спортсменами. Парни все в плавках были, загорали, конец лета, можно ещё было, поэтому я собрал те комплекты одежды, что мне подходили по размеру, включая всё оружие, и убрал в одну из машин. Туда же на заднее сиденье и рюкзак свой забросил. Шашлык был готов, так что, снимая зубами кусочки мяса с шампура и с удовольствием, поедая, я подошёл к главному братку, скорее всего бригадиру и, взяв из его руки нож, полоснул им по горлу бизнесмену. Я вам не говорил, что не люблю иудеев? Ах да говорил, ну тогда думаю, мои действия станут понятными. Это личное, к моим немецким корням отношения не имеющее.
После этого, оставив всё "как есть", я сел в машину, развернул её, и по проложенной в траве колее выехав на лестную дорогу, поехал к трассе, она тут недалеко была, как я посмотрел по автоатласу, найденному в бардачке. Там выйдя на трассу, уже погнал с максимально возможной для этой машины скоростью, но стараясь не попадать на глаза гаишникам. Благодаря шлему бронекостюма, а я ехал в нём, еле влез на пассажирское место, гаишников я замечал издалека. Причём, они старались не тормозить тонированную машину. Один раз тормознули, поработал станером и убрал обездвиженные тела в машину, посадив их так, как будто оба милиционера спят. Как бы то ни было, всего с одной заправкой, денег у братков было не просто много, а очень много, часть в долларах, я достиг окраины Москвы. Уже наступал вечер, поэтому свернув к лесочку, я встал там на ночёвку. После ужина, использовал паёк, я опустил спинку и просто уснул. Импульсную винтовку я прикрепил к рюкзаку, а рядом лежал "АКСУ" братков, если что лучше использовать местное оружие, меньше вопросов будет. Девяносто пятый год всё же как-никак, беспредельный.
* * *Утром позавтракав, я собрался и выехал на дорогу. Через полчаса я уже был в городе и, подумав, первым делом остановился у телефона-автомата. Одет я был под братка, так что внимания не сильно привлекал. Позвонив в справочную, я узнал, что Семеновых Алексеев проживало в Москве много, но по указанному возрасту только один, и именно на той улице, где мне и нужно. Это хорошо, это порадовало. Значит, Лёшка выжил в войну.
Покрутившись по улицам, без навигатора было сложно, пришлось "доисторический" покупать, в газетном ларьке. То бишь карту города. Как бы то ни было, но я был на месте. Оставив машину во дворе под тенью тополя, я спросил у старушек, сидевших на лавочке у подъезда, о Семенове:
— Так он только что в магазин ушёл, — заказала одна на вид бойкая бабуля.
— Благодарю, сударыни, — склонил я голову.
— Ишь вежливый какой, так не похож на сегодняшнюю молодёжь. Одни "беспредельщики", — сказал одна из бабулек.
Улыбнувшись, я развернулся и направился в ту сторону, куда ушёл Алексей, обнаружил я его прямо тут же, за углом. Два наголо бритых мордоворота, в джинсах, черных майках и армейских ботинках, у одного свастика была на плече выколота, прижав его к стене, срывали награды. Награды у того были в виде орденских планок и золотой Звезды Героя. Прохожие шли мимо, безучастно глядя на это мерзкое зрелище, ну а я сразу рванул к скинхедам, это были они. Что те шептали ветерану, слушавшему их со слезами на глазах, я уже не слышал, так как оторвал их от фронтовика, и двумя движениями с силой опуская новенький кроссовок на головы, просто раздавил их как переспелые арбузы. Посмотрев на Алексея, я весело сказал:
— Ну что, лейтенант, и снова здравствуй? ...Вовремя я тут появился?
Сказать, что либо, тот не успел, хотя в глазах стало всплывать узнавание. От входа в магазин раздался крик, и я увидел, что к нам бегут ещё шестеро скинхедов, почему-то с явно недобрыми намереньями. Достав из-под олимпийки "ТТ", я быстро сделал шесть прицельных выстрелов. Шесть выстрелов — шесть трупов. Все пули вошли в голову.
Когда я поднял с тротуара награды и стал их крепить на пиджак Сергеева, тот, наконец, сказал:
— Да, теперь я узнаю тебя. Нисколько не изменился... Ну, ты и сволочь! Про Перестройку не мог сказать?!!
Конец четвёртой книги.