и обрезаю все лишние детали. Она там лишняя. Листаю дальше. На следующей фотографии они уже сидят рядом в креслах огромного зала. Хотя бы вокруг них много людей и посетителей.
Сочетание “пятница и вечер” всегда навевает какие-то мысли свободного полета. Хоть у меня и так каждый день выходной, сегодня все равно по привычке хочется гулять. Почему-то по Питеру. Наливаю стакан сока и набираю Мишу. Даже, если он не гуляет, в номер должен был уже вернуться.
— Да, Ле-ра, — слышу знакомый голос, произносящий ядовито мое имя по слогам.
Смотрю на экран своего телефона, проверяя не ошиблась ли я номером. Нет. На экране его фотография.
— Могу я услышать Михаила? — спрашиваю, как будто мы на работе. Помню, что обещала ему не “тыкать” при посторонних. Хотя злит, что должна сейчас перед ней отчитываться.
— Миш, ты занят? — зовет его так по простому и домашнему. — Говорит, что уже в душе и уже разделся. Что ты хотела?
Какого черта он в душе, а она у него и отвечает на звонок. Сжимаю зубы, чтобы не ляпнуть лишнего и не выдать себя. Не показать, что задело.
— По работе кое-что хотела уточнить.
— В пятницу вечером? — ухмыляется в ответ. — Заняться нечем, что ли? Иди мужика себе найди свободного лучше. Слушай, может тебе вообще уволиться? Ты все время мельтешить и мешаешь нам. С твоим больничным все равно ничего не поменялось. Ты что есть, что тебя нет.
— У меня есть начальник, пусть он решает.
Знаю, что провоцирует, но б**ть не знаю, где тут правда, а где ложь. Не мог он. Гулять со мной и улыбаться, а потом идти к ней в кровать. Так какого черта тогда она отвечает на его телефон? А он в душе и позволяет ей быть в номере. Она ведь может в любое время зайти в ванную.
— Жалко ему тебя выгнать просто. Добрый он. Но ты подумай.
Как ножом проходится по только затянувшимся ранкам. Жалость — то, что я меньше всего хотела бы. Жалость — это не любовь.
Хочется послать ее, но я сдерживаюсь. Не буду опускаться до ее уровня. Хотя внутри что-то гаснет. Где-то подсознательно я что-то чувствовала и, наверное, была готова.
— Ты же в больнице?
Продолжает, а я зачем-то ее слушаю. Может надеюсь, что он появится, заберет у нее телефон и скажет, что это бред.
— Вот и лечись. Не спеши. У нас с ним все хорошо. А если будет отрицать, то знай, что просто скрывает наши отношения, — рассказывает мне это с таким удовольствием, что плюнуть хочется. — Так что здоровья не желаю.
Это последняя капля желчи от нее. Надеюсь, остальной она подавится сама. Я сбрасываю вызов первой. Сдаюсь. Дышу глубоко. Привожу в порядок нервную систему, чтобы не натворить чего-нибудь. Я беременна. И ребенок может пострадать, если я буду нервничать.
Смотрю на погасший экран… Свое отражение в нем…
— Свет мой, зеркальце, скажи…
— Ты прекрасна спору нет, но…
Убираю телефон под подушку, а сама сжимаю зубы и тихо скулю. Не понимаю его, не понимаю… Зачем тогда это все было…
Лучше бы его никогда не было….
Но и лучше его не будет…
29
Миша
Мою руки в ванной и слышу, как Вероника с кем-то эмоционально разговаривает по телефону. Хотел же прогуляться с Лерой, но секретарша уговорила скинуть фотографии с ее телефона на мой ноутбук. Я не различаю слова, только интонации, — и они подталкивают это сделать. Знаем с детства, что подслушивать плохо, и все равно выхожу тихо из ванной, не выключая воду.
— Ты же в больнице? Вот и лечись. Не спеши. У нас с ним все хорошо. А если будет отрицать, то знай, что просто скрывает наши отношения. Так что, здоровья не желаю.
Замолкает следом и начинает что-то напевать. Значит, разговор я упустил, уловив только пару фраз. И что это означает…Также тихо возвращаюсь, чтобы перекрыть воду, и появляюсь в комнате.
— Что-то случилось? — задаю вопрос и внимательно слежу за ней.
— Бывший мозг выносит.
Машет рукой и уводит глаза в сторону.
— Понятно, — киваю ей, но беру свой телефон. Хочу проверить, что точно мне никто не звонил.
— Миш, — сахарной патокой растягивает имя и идёт ко мне. — Ты так напряжён эти дни. — Кладет пальцы мне на ладони и забирает из рук телефон, убирая его на полку. — Давай я тебе массаж сделаю. Тебе же нравится. — Берет меня за руки и тянет на себя.
Я послушно иду за ней и подталкиваю, чтобы упала кровать. Пухлые губы растягиваются в соблазнительной улыбке. Девушка приподнимается, облокачиваясь на матрас, и начинает расстёгивать пуговицы на блузке. Красивая, но такая доступная и слишком приставучая. Поджимает жеманно ногу, прикусывая губу. Так скучно, что даже не возбуждает. Но убранный телефон не даёт спокойствия. Как будто что-то не так. Усмехаюсь и разворачиваюсь. За пару секунд я оказываюсь возле полки и беру его в руки. Вижу последний входящий от Леры. Три минуты назад. Разговор длился одну минуту восемь секунд.
— Ты с кем-то говорила по моему телефону? — спрашиваю и улавливаю распахнутые широко глаза, но в тот же миг она расслабляется.
— Ах, да, звонила какая-то Лера. Я забыла сказать. Она что-то хотела по работе…
— Какого черта ты отвечаешь на мой телефон? — перебиваю ее, вспоминая последние сказанные фразы. Особенно "здоровья не желаю".
— Я твой секретарь, — нагло усмехается.
— Мы не на работе. Что ты ей сказала? — Последний шанс ей даю покаяться.
— Что ты занят и перезвонишь.
Я ведь слышал. Нихрена ты не это сказала. Раньше замечал, но не придавал значения. А сегодня она просто перешла все границы. Если Вероника так спокойно врет мне о Лере, то сколько могла врать до этого и о работе.
— Выйди из моего номера.
— Неа, — нагло продолжает лежать на моей кровати и призывно улыбается. — Ты же хочешь меня. Я вижу.