для него важным — это Мэй, камнем летящая вниз.
Глава 12. Неравная битва
Он летел, не зная сколько прошло времени с того момента, как прыгнул. Каждая секунда растягивалась в часы и казалась неимоверно длительной, тягучей, как резинка на расплавленной покрышке. Судьба словно заставляла юношу погружаться в пелену отчаяния и страха. Все больше. Все глубже. Сильнее.
И эта схема действительно работала. Страха было хоть отбавляй. Сэм летел с высоты нескольких сотен метров и неистово мельтешил руками во все стороны. Он буквально находился в воздухе, однако ему смертельно не хватало кислорода. Дыхание стало рваным и порывистым. Острые скалистые выступы проносились в нескольких сантиметрах от его лица. Бесчисленное количество ссадин, доставшихся от пролетов между кустарниками, неприлично выступавшими за линию отвесного утеса, усеивало его тело. Полет этот был сродни самоубийству.
«И о чем я только думал?! — мысли Сэма бешено заметались, — Это же невероятно глупо! Скалы слишком близко, я просто разобьюсь о них, не долетев даже до воды!»
Шансы на спасение были крохотные, если вообще существовали. На половине пути, словно из неоткуда, на ровной поверхности скалы образовался выступ. Сэм весь извернулся, но все равно пронесся слишком близко и больно ударился локтем. Место ушиба неприятно пульсировало, локоть начал опухать.
Однако он не кричал. Внутри головы вихрем проносились сотни самоубийственных мыслей и доводов. Сэм даже успел увериться, что погибнет вот так: глупой, несуразной смертью. Даже если ему удастся долететь до кромки воды, даже если он доживет до того момента, чтобы хотя бы вдохнуть — не важно! Юноша просто разобьется о поверхность воды и пойдет на корм рыбам.
Только теперь Сэм вспомнил, что падение на воду с высоты двухэтажного дома равносильно падению на асфальт.
«Сколько этажей было бы у этой скалы? — назревал резонный вопрос, — Сотня? Две сотни?»
Сэм мысленно укорил себя за глупость и стиснул зубы. Голова кружилась. Ветер рассвирепел и пронизывал до костей яростными порывами. Волосы беспорядочно метались и хлестали по лицу. Сэм сжал кулаки, в безуспешной попытке избавиться от назойливого чувства приближающейся неминуемой гибели. На жалость к себе времени у него будет предостаточно потом. Если, он вообще сможет выжить… Так, нужно сосредоточиться!
Он попытался. Усилием воли прикрыл глаза, старательно забивая страх пинками в глубины своего сознания.
Вспомнить ради чего он вообще прыгал, далось ему с большим трудом. Но когда эта мысль все же дошла до него, Сэм открыл глаза и сконцентрировал все свое внимание на раскинувшейся внизу долине. Голубоватая поверхность воды стремительно приближалась. Он постарался найти глазами хоть какой-нибудь признак жизни, до того как коснется воды и разобьется насмерть, однако никаких следов не нашлось. Их не было. Не было вообще ничего.
Долина словно замерла в покорном, терпеливом ожидании. Атмосфера здесь царила настолько умиротворенная, что казалось, ничего не сможет ее испортить. Один лишь посмертный вопль Сэма сгустит ненадолго краски и один раз разорвет тишину, после чего окончательно стихнет…
От подобных мыслей, лоб юноши покрылся мелкой испариной. Легкие уже разрывались: от нехватки воздуха или от бешено колотящегося сердца — определить было невозможно. Оба варианта приложили к этому руку.
Между тем вода стала совсем близко.
«Вот так все и закончится»
Тридцать метров. Зубы стиснулись. Двадцать метров. Судорожный выдох. Десять метров…
«Прощай…»
Слово было адресовано матери. Почему-то именно ее Сэм увидел перед тем, как тьма и множество пенных пузырьков сомкнулись над его головой.
Столкновение с водой буквально вышибло из него дух. Половина и без того малых частиц воздуха, которые он успел захватить перед погружением тут же вырвалась из его легких. Спину, на которую пришелся основной удар, прожгло болью. Невыносимой болью.
Сэма словно привязали к рельсам животом вниз и сначала пустили поезд, а потом скинули сверху многотонный грузовик. Хотелось кричать, но выпусти он последние крупицы воздуха — осталось бы лишь одно. Смерть.
Терпение не прошло даром. Постепенно спина отходила. Зато новая проблема немедленно дала о себе знать.
Холод. Смертельный холод.
Казалось, что настолько ледяной воды он еще никогда не чувствовал. Озеро находилось в горах, и его температура наверняка уходила далеко за знак «минуса», однако Сэм не ожидал, что настолько далеко. Чертовски далеко. Едва коснувшись кромки воды, Сэм понял, что ни один человек не смог бы пережить такой холод.
Ранее он несколько раз отмечал, что при соприкосновении его кожи с чем-то холодным от поверхности предмета исходил пар. Должно быть, сейчас температура его крови заметно повысилась, однако пара не было. Не было ничего, кроме темноты и мрака.
«Какого черта я вообще еще жив? — пронеслось в голове, — Лучше умереть, лучше погибнуть! Лучше погибнуть и ничего не чувствовать!»
Вода поглощала его. Противные пузырьки облепляли с ног до головы и кружили хоровод вокруг лица. Озеро оказалось глубоким. Глубоким и темным. Оно скрывало внутри себя пустоту. Холодную, убивающую пустоту. Сэм висел в ней, не чувствуя одеревеневших конечностей. Он совсем забылся, позволив пучине боли и холода поглотить себя. Он просто не мог терпеть все это — больше не вынес бы ни минуты. Сэм шел ко дну.
«Вспоминай!» — слабо укорял он себя.
Привести разум в чувство не удавалось. Ноги сводило судорогами. Каждое движение отдавалось болью. Мысли плыли и тяготились, не хотели просыпаться.
«Вспоминай! Вспоминай, черт тебя подери!»
Зачем он здесь? Почему он прыгнул, почему обрек себя на подобные мучения? За что, черт возьми, он себя так возненавидел? Настолько отчаялся, что уже не имела значения собственная жизнь? Верно, однако… Почему…?
Сэм дернулся, как от удара электрошоком. Точно! Нужно плыть, искать… нужно двигаться!
Он с трудом шевелил конечностями. Собрав последнюю силу воли, он зачерпнул руками водное пространство. Первый раз получилось плохо. Он повторил. Вышло уже лучше. Снова зачерпнул. Затем еще раз. И еще. Пузырьки воздуха вылетали сквозь стиснутые зубы. Мышцы отдавались болью и нежеланием работать. Неумение плавать сказывалось на скорости.
Несмотря на все это, он плыл. Плыл, с трудом разлепив глаза и всматриваясь перед собой. Плыл, заточив всю боль и жалость к себе как можно дальше в своем сознании. Плыл, наплевав на нестерпимый холод и судороги — плыл так, словно от этого зависела его собственная жизнь! Юноша плыл, ища глазами Мэй.
Он углублялся в воду все сильнее и продвигался вниз и вправо. Продолжал до тех пор, пока уши не начало закладывать от непривычно большой глубины. Вода засасывала, стягивала мысли и сокращала мышечную активность. Но он стискивал зубы, до боли прикусывал язык и все