Успокаиваюсь. Аури права. Не вникать же мне во все мелочи? Это действительно демонстрация недоверия к окружающим меня людям. А жена так же тихо продолжает:
– Завтра тебе всё доложат. Не волнуйся.
Уже совсем другим голосом я повторяю:
– Так что случилось? Это срочно? И так важно?
Девушка упадшим, почти безжизненным голосом отвечает:
– Я беременна…
– Что?!
Глава 22
– Э-это как?! – От волнения я даже начал заикаться.
Аури подняла заплаканные глаза:
– Так! Сама не знаю! Но вот – у меня будет ребёнок! От тебя! И что мне теперь делать?!
Пытаюсь прийти в себя, поэтому переспрашиваю:
– Ты хотела сказать, что нам делать?
– При чём тут нам? Мне!
– Как это мне?! А меня, по-твоему, это не касается?!
Она хлопает своими невероятными ресницами длиной в половину пальца.
– А ты при чём? Разве ребёнок – это не забота матери?!
Тут мне снова приходится удивиться:
– Постой-постой, дорогая моя! А что, у вас отец не при делах?
Она вдруг начинает рыдать ещё больше:
– При чём тут отец, скажи?! Ваше дело – сделать ребёнка! А наше, женское, всё остальное! Выносить, родить, выкормить, воспитать! Вы, папаши, своих детей в первый раз в пять лет видите, когда приходит время профессиональной ориентации!
Бред какой-то. Полное сумасшествие! Я подхожу к ней, опускаюсь на колени и прижимаюсь ухом к тёплому животику. Слёзы почти мгновенно высыхают.
– Ты что делаешь?!
– Но ты же беременна? – И шепчу, хотя прекрасно знаю, что наш малыш ещё не может слышать меня и вообще представляет крохотный кусочек материи: – Привет, маленький! Как ты там? Это папа. Я тебя люблю и жду, когда ты родишься! С нетерпением!
Чуть отстраняюсь, поднимаю глаза на заплаканное личико аури с изумлёнными глазами. Она почти шепчет:
– Ты что делаешь?..
– Дурочка ты. Мелешь какую-то чушь. Чтобы я согласился увидеть ребёнка лишь тогда, когда ему исполнится пять лет? Да ещё после какой-то там ориентации? У нас, людей, если хочешь знать, отца даже в родильную палату пускают, чтобы он видел, как рождается ребёнок!
– Ах! – Яяри заливается настолько густой краской, что о её щёчки впору зажигать свечи. Заплетающимся языком снова шепчет: – Ты… ты… меня не обманываешь?
– Зачем, малышка? Я тебя люблю. Отчего же мне тебе лгать? И этот ребёнок будет желанным и любимым…
Мне запечатывают губы жарким поцелуем.
…Утром начинается адская работа. Похороны, поиск уцелевших корсаров, которые разбежались по всем норам и щелям. И это не гипербола – в одном месте из лисьей норы вытащили трясущихся от страха сущностей человекообразного вида. Людьми их назвать язык не поворачивается. Теперь надо решать, что делать с пленниками, хотя в принципе это уже оговорено заранее, куда девать немногих уцелевших гребцов с галер. Кое-кому удалось выжить под градом зажигательных бомб с броненосцев и освободиться от цепей. Также предстоит сбор трофеев, их утилизация – не пускать же в ход простреленную, прошитую осколками и залитую кровью одежду? Надо организовать добычу металла со дна моря и залива, с затонувших кораблей, да мало ли чего ещё! Просто голова кругом идёт! И как апофеоз всего – отправка очередного обоза с рыбой в глубь Фиори. Потому что голод – это страшно. Хотя страна не переступила эту грань, но уже близко. И две тысячи бочек с солёной рыбой спасают очень и очень многих.
Постепенно всё сдвигается с мёртвой точки. Броненосцы оказались на высоте! Кошками цепляют остовы кораблей, затем тросы заводят за блоки, установленные на берегу, и, взбивая воду в пену плицами колёс, неуклюжие железные ящики с натугой вытаскивают деревянные скелеты на мелководье, где те перецепляют уже нормальным образом и выволакивают на берег. Там их почти мгновенно разделывают на куски и поднимают на обрыв, где тщательно сортируют: куски с металлом идут к армаде людей с инструментом, и те извлекают всё до кусочка, а обычное дерево поступает в сушку, потом пойдёт на дрова и приготовление ацетилена. Добыча знатная, и, глядя на горы металла, состоящие из скоб, хитрой формы гвоздей, множества рабских цепей, а также оружия, я радуюсь. Будет что отправить в переплавку.
Хватает и другого богатства – бронзы, меди, есть даже немного денег в виде золотых и серебряных монет, а также драгоценных камней. В любом случае мои затраты на постройку броненосцев окупились с лихвой…
– Сьере барон, так что будем делать с пленниками?
– Мне нужны те, кто знает обратную дорогу на острова, – штурманы, капитаны. Прочих – в тюрьму. Будем готовить суд.
Бургомистр убегает к солдатам, а я качаю головой – не солидно. Такая должность, а бегает, как простой курьер. Надо будет сделать внушение…
На берегу шум, гам, крики, пахнет морем и кровью. Человеческой. С телег сбрасывают голые трупы, которые, нелепо взмахнув руками и ногами на прощание, исчезают во тьме. У всех вспороты животы, чтобы не всплывали. Варварский способ, очень жестокий. Но вот принято так на Фиори, что поделать. У меня хоть мертвецов разделали. А пираты так с живыми поступали. Общепринятая среди корсаров практика… Стучат топоры и молотки, лязгают инструменты кузнецов. Иногда вскрикивает дерево, из которого хитро изогнутой штуковиной выдёргивают длинный кривой гранёный гвоздь с большой плоской шляпкой.
От города к нам движется целая кавалькада всадников, и я узнаю среди них свою жену. Сразу по всему телу пробегает тёплая волна, и тут же вспыхивает беспокойство – в её положении верхом? Это не повредит будущему ребёнку? Задаю этот вопрос супруге, когда мы целуемся у всех на виду, шепча слова в ухо. В ответ Яяри отстраняется, смотрит на меня как на сумасшедшего, потом на её лице появляется удовольствие: как же – супруг волнуется о ней! Потом так же тихо отвечает, чтобы я не волновался – она покрепче многих будет… Идиллию прерывает короткий задушенный вскрик – добили ещё одного пирата. Аури смотрит на деловитую процедуру, потом вдруг сгибается, и её рвёт. Ну да. Ей не стоит смотреть на такую картину. Мгновенно подхватываю её хрупкое тельце на руки и заношу за большой, гружённый металлом воз. Там сажаю себе на колени, вытираю личико платком, даю воды из фляжки, прополоскать рот и немного прийти в себя. Впрочем, жена оправляется быстро:
– Прости, отвыкла просто…
Короткая обмолвка, а столько всего становится понятным… Мать богов! Кто же достался мне в жёны? Ангел или демон? Или то и другое вместе? Остаётся надеяться, что ребёнок изменит аури. Потому временами у неё проскальзывает жестокость, если не сказать больше – она вообще не считает фиорийцев людьми. Нет, я понимаю, что у неё осталась ненависть после сидения в клетке, когда девушка ждала неминуемой и страшной смерти. Но вот так, как сейчас… Хотя кто знает, что за тараканы в голове у Яяри – о её цивилизации я, к примеру, вообще узнал только здесь, на Фиори, и какие у них обычаи и порядки, ведомо лишь богам. Всё это в мгновение ока пролетает в моём мозгу, но тут моя половинка приходит окончательно в себя, поднимается с моих колен и, опираясь на руку, спрашивает:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});