вы были когда-то.
- Но не за просто так? - прищурился старик.
- Разумеется, - сложил молитвенно ладони Лучник: - У вас будет насыщенная, опасная жизнь. И придётся делать малоприятные вещи.
- Какие это? - нахмурился старик.
- В городе началась война, - нагнувшись через стол тихо проговорил Лучник: - И уже очень много убитых. И их надо ... утилизировать. Бандитов, террористов, сектантов, маньяков и всякую прочую шваль, расплодившуюся здесь и малозаметную простым жителям. Работа, конечно, отвратительная, но у вас есть, как бы сказать, к этому "профессиональная привычка".
Старик задумался.
- Мне их, что, надо будет на куски резать и в мешках выносить? - спросил он, крайне недовольный такой перспективой.
- Нет, что вы, Иван Фёдорович! - засмеялся Лучник: - Я вам не на мафию работать предлагаю! Там ничего сложного: опрыскиваете трупы хим раствором, который будете получать от меня, и всё!
Это не кислота, здоровью вреда не принесёт. Растворяет только неживую органику. И пластик. Побрызгали и ушли. Ну, в крайнем случае, одежду пустую пособираете и вещи их в мешок, чтобы где-то выкинуть. Растворятся кровь и плоть. Слегка пахнуть будет, но чем-то похожим на хвойный запах. Ничего мерзкого. Как вам, а?
Не раствор, а мечта всех убийц на свете! Но только его никому! Иначе всё ваше нынешнее состояние к вам вернется из-за нарушения контракта.
- А если я ...
- Никто за вами гоняться не будет. Просто раз, и вы снова - "старик с болячками". Это, поверьте, очень неприятно. Когда такое - за один день!
2. Рождение "Доктора Безмолвие".
Старик сомневался недолго. Восьмидесятитрехлетнему стать сорокалетним? Кто от такого откажется? Считай, пол-жизни дадут. Пусть не даром, а за работу с трупами. Но к этому не привыкать. Он за свою жизнь столько возил и жертв преступлений, и автоаварий. Один раз даже с места авиакатастрофы. Работа хоть отвратительная, и такая, что не перед кем не похвалишься, но обществу нужная. Как дворники, водители и грузчики мусоровозов, ассенизаторы и сантехники. Каждый день приходится им иметь дело с тем, с чем не хочется иметь дело. И ничего. Живут как-то люди.
- Печень, печень у меня - того, - проскрипел старик: - Если вылечить сможешь, то я что-угодно делать буду.
- Посмотрим, - сказал Лучник: - Пока вот тебе наклейка на руку.
И нашлёпнул на старческую, с венами и дряблой кожей, руку какую-то бумажную полоску с какими-то зигзагами, напоминающими шеврон. Дёрнул, и бумажка отделилась, а на руке старика осталась переводная картинка с этим самым "шевроном".
- Это что, шутка? - начал сердиться старик.
- Нет, какая ещё шутка, старый! - отсёк его возмущение Лучник: - Это однодневный пробник "Шеврона Молодости". Чтобы ты увидел, что мы умеем. В течении суток твоя кожа будет молодеть. А если ты выполнишь задание, то получишь уже не пробник, а настоящий "Шеврон молодости", который будет омолаживать не только кожу, но и все органы. Постепенно. А там уже и за печень твою возьмёмся.
Лекарство для печени у нас уже есть. Скоро и для других органов появятся. Так что ты делай, что сказано и будь верен, и всё! Через месяц будешь сорокалетним по виду. А по здоровью, и того лучше!
Шамкая губами, старик трижды прочитал "про себя" контракт с "представителем Империи Веков". Дважды протирал запотевшие от волнения очки старым носовым платком. Не удивительно, что волновался. Он хоть старый и больной, но жизнь, сколько её там, всего одна, и потерять "ни за что" - жалко!
"Империя Веков". Никогда прежде не слышал. Организация, как он понял, новая, и идёт набор людей. Кто они, хрен пойми! Главное, не демоны. И, вроде бы, что-то вроде мифической "Белой Стрелы"*, только настоящие. Подумал ещё минуту, глядя на потолок. Подписал, нервно сжимая старую шариковую ручку.
- Готово! - сказал он, словно только что вагон разгрузил.
В комнате никого не было. Лучник исчез. Старик оглянулся по сторонам. Встал, опираясь на трость, тяжело прошёл по всем комнатам. Нигде нет. Может, привиделось? Нет. На столе лежит контракт, картонка с адресом, где его ждёт первое задание. И пол-литровая стеклянная бутылка с распылителем. Только не пластиковым, а алюминиевым. Старик и не знал, что такие бывают.
А в бутылке какая-то зелёная жижа. Она вообще будет разбрызгиваться? Или сразу распылитель забьёт? А если забьёт, то как чистить? Вопрос. Да-а-а-а, Иван Фёдорович, ну и история! Кто-б знал, что так бывает!
Посмотрел на своё запястье. Шеврон стал почти незаметен, впитавшись в кожу. Уже сейчас была видна разница. Полоса кожи, где был шеврон, стала ровной, светлой, без бесчисленных морщин. Новая, молодая кожа постепенно распространялась, изгоняя старую.
- А Лучник - шутник! - сказал он через час. Не только кожа стала, как у молодого, но и боль в старческих органах заметно отступила. Он попытался читать газету дальше. И понял, что нишиша в них не видит. В очках.
Снял. Попробовал читать без очков. Ох тыж, кошкин ёж! Зрение, как у молодого! Да что-там, даже лучше!
- Мать моя морская каракатица! - изумлённо вымолвил он, стоя перед старым зеркалом во весь рост.
Из зеркала на него смотрел он сам ... лет так пятидесяти, не более. Суставы? Как новенькие! Сердце? Нормально. Печень? Почти не болит. Так, тянет, паскуда, немного. А если? Нет, зубов пока нет! Да и вообще! Ему же эту силу попробовать дали, а не насовсем! Губы он раскатал! Зубы он захотел! В первый же день!
Ногти на руках - нормальные, не старческие. Изо рта не воняет, как из помойки. Космы на бровях, в ушах и в носу исчезли. Вид теперь приличный.
- Кучкудук*- три колодца, перетяни меня коромыслом! - прокричал он впервые нормально за последние двадцать лет: - Да от такого отказаться меня и под угрозой расстрела не заставят!
Нет, всё, я выбор сделал! Скажут полы мыть в подъезде в девятиэтажке - буду мыть! Скажут дерьмо на свиноферме лопатой "с восьми до восьми" шесть дней в неделю выгребать, буду выгребать! Да хоть в космос меня на "Союз-Аполлон" запускайте, я согласен!
В указанное время он оделся в свою старую одежду, которая двадцать лет валялась на антресоли, одел старые очки к толстой коричневой оправой. Обычные, без "увеличения". Очки эти валялись у него