я тебе рассказывал. Погоняло ему стрёмное дали, потому что он вместо "л" - "р" говорит. Заикнулся, когда себя называл, а одноклассники давай над ним потешаться! Почти жизнь ему сломали, подлюги! Ну, он привык уже и не обижается. Ты, Босс, не смотри, что он мелкий! Зато он шустрый, стойкий в драке и верный друг!
Я пожал тощему мелкому пареньку руку. Чистый. И глаза и сердце. Не подонок. Ни крови ни злодейств на нём. вообще. Видимо, "гоповать" у пацанов не выходит.
- А это Тузик Грелкин, второй мой друган, - представил Оскар парня, который был чуть выше его. Каштановые волосы, приятное лицо, умный взгляд. - На самом деле он - Гриша Ёлкин. Тоже переврали имя и фамилию: Гр-Елкин. Он у нас актёр. Почти. Мать у него в "ТЮЗ" работает. Он там с детства ошивается. Все спектакли видел. Даже сам иногда участвует. В массовке или там, на небольших ролях в эпизодах.
Пожал руку и ему. Нормальный парень. Даже непонятно, зачем ему Оскар и Тваря.
- А ты сам? - спросил я Оскара.
Оскар засмущался. - Я, это ... Ладно. Олег меня зовут. Весёлкин. Но я обычно всем говорю, что я - "Олег Скаров", "Оскар". Но пацаны знают, как на самом деле. Всё это из-за моего языка. И синдрома Галкина-Макаревича. Я что ни скажу, а люди обижаются. И "Оскар" - это не от имени и фамилии, а сокращение от слова "оскарбление".
- Но там же, вроде через "о"? - спросил я. Оскар ещё сильнее засмущался и развёл руками: - Ну так... А! Босс! А тебя то как зовут?
- Авель Аверьянов, - ответил я ухмыляясь: - Но это не точно. Потерял память. Кто я такой и как меня звать - ещё предстоит выяснить. Потому я и в больнице.
- Амнезия? - спросил Тузик. Не очень-то он мне и поверил. -
Типа того, - ответил я ему таким же взглядом: - Говорят, меня похитили, неделю где-то держали, что-то тяжёлое заставляли делать. Может, шахту кайлом долбить. Это пока не выяснили. Не кормили и почти не давали воды.
Известно немного: я каким-то чудом сбежал, добыл велосипед. А меня на велосипеде, прямо на горной дороге, сбил автомобиль. В общем, улетел я в пропасть и должен был убиться. Но повезло: упал на ветви больших деревьев и падал с одной на другую. И упал не на камни, а на сырую землю и листву. Там меня и нашли спасатели. На вертолёте в город, а потом - в эту больницу. Из прежней жизни ничего не помню, но хоть жив остался.
- Хрена-се! - присвистнул Оскар. Его мой рассказ впечатлил. Тваря смотрел на меня в восхищении. Моей живучестью. Тузик мне не сильно поверил.
Я улыбнулся. - Об этом в новостях было. И про меня в трёх местных газетах писали. В статьях моё фото есть. Я, конечно, за время в больнице почти восстановился и слегка отъелся, но узнать меня на фото можно.
Тузик Грелкин смотрел на меня и не знал, что сказать. Явно, проверит. И фото посмотрит. Я там или не я. Нормальный парень. Явно не хочет, чтобы Оскар с каким-нибудь "аферистом" задружил.
- О, вся молодёжь собралась! - раздался бодрый голос. К нам (я сказал "к нам"?) направлялся довольный Ерофеич.
- Дядя Миша, как сам? - озабоченно спросил Оскар.
- Та нормально! - "почти-дед" был бодр, весел и лыбился аккуратными "фарфоровыми зубами". Не "лошадиными", как у некоторых. Не жёлтыми, не ослепительно белыми. Цвет, близкий к натуральному. Выбрит, благоухает "Огуречным рассоло лосьоном".
- Дед, медсестёр и пациентов полиция на улицу не выпускает, а ты как выбрался? - поинтересовался Оскар.
- Та, меня ж все знают, - отмахнулся Михаил Батькович, - сказал парням в форме, что мне назначено по часу перед едой воздухом свежим дышать. Поржали и пропустили.
- Дядя Миша, знаешь подробности? - спросил Тузик: - В городе только слухи, во всех больницах проверки идут, никого не пускают.
- Да тут такая хрень творилась, что просто не поверишь, - подумав, сказал Ерофеич: - Секта какая-то напала. Вроде демонам поклоняются. И наши бойцы их в катакомбах резко потрепали, да-а. А они очухались и решили отомстить. Узнали, куда бойцов раненных на лечение распределили, и пришли их добить. Ночью. По всему городу.
Только здесь у них ничего не вышло. Паренёк один из спецназа, пацан совсем, ранение ноги, гранатами ослепительные сектантов закидал и начал их бить, пока не очухались. Говорят, трупов десять в мешках потом вынесли. Этот боец их убил, защищая товарищей. Дрался, пока сознание от боли не потерял.
- Жив хоть? - спросил Тузик.
- Да, - дядя Миша глянул куда-то в сторону горизонта задумчиво: - Жив. Сам видел: в кресле каталке его до машины повезли. Раненная нога то не ходит, лечить её будут в госпитале. Где обычно генералов лечат. А как иначе? Заслужил!
2. Оскора-носный синдром...
Заметил тут Авель один забавный момент: в тревожной обстановке и "дядя Миша / Ерофеич" и "Олег Весёлкин / Оскар" вполне способны адекватно разговаривать, а не "нести всякую пургу, ссылаясь на синдромы". Могут себя контролировать. Когда хотят.
Сами не заметили, как все уселись на лавочку. Благо, Авель тощий, Тваря - мелкий, Ерофеич - небольшой. Поэтому и для Грелкина места хватило.
- Ну что, молодёжь, как жить-то дальше будем? - посмурнел Ерофеич: - Тут у нас, считай, война! Даже в 90-е столько трупов за один день не было! С одной нашей второй больницы. А тут по всем такая история. И сколько этих "бесов" ещё прячется и козни строит, никто не знает.
- А что мы можем? - зло сплюнул Тузик Грелкин: - Мы - простые парни из рабочих районов. А тут о предательстве речь идёт! Мне брат двоюродный рассказал, а ему его одноклассник, который в полиции работает, что большую часть задержанных в подземелье через несколько часов выпустили! А раненных сектантов в "платные палаты" по больницам разместили! А наших, ими раненных, чуть не в больничных коридорах!
- Это да, - подтвердил Ерофеич: - Этот паренёк, спецназовец, разом четыре "платных палаты" и "освободил"!
Немного помолчав, с ненавистью в голосе сказал: - Эти хуки в "верхах" всех нас предали!