— А я — нет. Я хочу тебя, Ангел. Нагнись ко мне, чтобы я мог прикоснуться к твоим грудям губами.
Анджела торопливо повиновалась и вскоре смогла убедиться, на что способен Рейф, несмотря на сломанную ногу и сильную боль.
Ласки их были медленными и восхитительными. Они возбуждали друг друга руками и губами, пока тела их не покрылись липким потом, а страсть не достигла лихорадочных высот. Когда Рейф не мог больше терпеть, он усадил своего Ангела на себя. Он услышал, как она ахнула, ощутил, как она стиснула его.
— Рейф!
Рейф прерывисто вздохнул. Ничто никогда не казалось ему таким правильным, таким славным.
— Ты приняла меня всего, милая. Воля твоя, делай как знаешь.
Анджела поначалу двигалась медленно, словно опасалась, что может причинить ему боль, но Рейф, казалось, не чувствовал никаких неудобств. Он отвечал на каждый удар Анджелы.
Он комкал простыни, чтобы как можно дольше длить эти сладкие мучения. Но когда движения Ангела стали почти безумными, он дал волю своей с трудом сдерживаемой страсти.
Его охватило яростное желание растратить себя; он обхватил руками ее ягодицы, поднял голову и принялся сосать ее грудь. Тогда Анджела выкрикнула его имя и достигла экстаза. Вскоре Рейф догнал ее. Еще два удара — и он был там… его хриплый крик громко раздался в тишине.
— Я не сделала тебе больно? — тревожно спросила Анджела.
— Ты можешь только одним способом сделать мне больно, Ангел, — если оставишь меня.
— Я никогда тебя не оставлю, Рейф. Судьба свела нас с тобой, а любовь не даст разойтись.
— Никогда, — поклялся Рейф.
— Никогда, — подхватила Анджела.
Эпилог
Анджела смотрела в окно, восторгаясь табуном прекрасных лошадей, пасущихся на склоне холма. Вся земля, насколько хватало взгляда, принадлежала ей и Рейфу. Она не помнила, когда была так счастлива. Через несколько недель у них родится ребенок, которому они отдадут свою любовь. Ей не терпелось подержать на руках сына или дочь. Подойдя к фортепьяно, которое Рейф привез на пароходе из Денвера, она села на табурет, пробежала пальцами по клавишам и заиграла.
Она попробовала голос на гимне, потом принялась за колыбельную, которую надеялась петь своему младенцу. Голос ее поднимался и сладко ширился, и стены, казалось, прислушиваются к простой мелодии. Последняя нота еще звенела в воздухе, когда в гостиную вошел Рейф и нежно обнял ее за плечи.
— А ты знала, что я влюбился в твой голос? — спросил он. — Он здорово утешал меня, пока я сидел в тюремной камере и ждал смерти.
По спине у нее забегали мурашки.
— Я не могла позволить, чтобы тебя повесили, хоть и не знала тебя и не могла судить, виновен ты или нет. Я посмотрела тебе в глаза и спасла человека, не способного совершить преступление.
Он поднял ее с табурета и заключил в объятия.
— Не пойти ли тебе отдохнуть? Она скорчила гримаску.
— Я хорошо себя чувствую, правда. Когда ты уезжаешь? Рейф вздохнул.
— Мне вовсе не хочется уезжать. Именно теперь, когда ты на сносях.
— Вовсе не на сносях, — фыркнула Анджела. — Я прохожу еще не одну неделю.
Он недоверчиво оглядел ее выпуклый живот.
— Это не так, если судить по виду. Она игриво хлопнула его по плечу.
— Как это негалантно — говорить о моей полноте. Глаза его потемнели.
— Ты никогда не была такой красивой, как сейчас. Я говорю серьезно, мне не следует уезжать.
— Конечно, ты поедешь. Ты же обещай братьям встретиться с ними в Денвере через год, начиная с того дня, когда вы уехали из Доджа. Они будут ждать тебя. Я знаю, как ты беспокоился о них. Со мной ничего не случится. Город близко; если понадобится, я легко доберусь до врача. А Бесси — это просто дар Божий. Нам повезло, что мы ее нашли. Она и экономка, и компаньонка. Она знает, что нужно делать в сложных случаях. Впрочем, я сильно сомневаюсь, что со мной может стрястись какая-нибудь неприятность.
— Не знаю, — уклончиво ответил Рейф. — Мне бы страшно не хотелось пропустить рождение нашей первой дочери.
— Уж не пропустишь. И потом, откуда тебе знать, что младенец окажется девочкой?
— Мне так хочется.
Он поднял ее голову и нежно поцеловал в губы.
— Если тебе так не терпится избавиться от меня, я, наверное, поеду завтра утром и вернусь задолго до родов.
— Надеюсь, для твоих братьев этот год был хорошим, — задумчиво проговорила Анджела. — Как и для нас. Мы получили целое состояние, продав «Золотой ангел» этой Восточной золотодобывающей компании. Они даже выстроили рядом с прииском новую плавильню, чтобы не нужно было возить руду с гор в город.
— Кстати, — вспомнил Рейф. — Я внес последний взнос за счет тех денег, что ты мне одолжила на покупку ранчо. Вчера я поместил их на твой счет в банке.
Анджела бросила на него безнадежный взгляд.
— Эти деньги всегда были твоими, Рейф. Просто ты слишком упрям и не хочешь понять, что мог пользоваться ими в любой момент, когда понадобится.
— Я так не могу, любимая. Не в моих привычках жить на деньги жены. Теперь, когда ранчо приносит доход, я уже не чувствую себя виноватым в том, что воспользовался твоими деньгами.
— Нашими деньгами, — поправила Анджела.
— Нашими деньгами, — согласился Рейф. — А ты не споешь еще что-нибудь? Мне хочется унести звук твоего милого голоса с собой в Денвер.
Анджела вернулась к фортепьяно. Она помедлила, положив руки на клавиши, взглянула на мужа и сказала:
— Надеюсь, ты найдешь обоих братьев живыми и здоровыми.
— Я тоже на это надеюсь.
Он положил руки ей на плечи и устремил взгляд в окно, мысленно обратясь к тому судьбоносному дню, когда они с братьями разъехались в разные стороны. Найдут ли они дорогу в Денвер? Живы ли они?
— Не волнуйся, — сказала Анджела, погладив его по руке. — Если твои братья похожи на тебя, они найдут дорогу в Денвер. Кто знает, вдруг и у них были серьезные приключения. Может, они даже встретили тех, кого полюбили.
— Если так, то я считаю, что им почти так же повезло, как и мне. — Он поцеловал ее в макушку. — В мире существует только один Ангел, и он принадлежит мне. Я стану скучать по тебе.
— Ну уж не так сильно, как я по тебе. А теперь ступай и укладывай вещи. Я знаю, как тебе не терпится встретиться с братьями.
Рейф медленно поднялся по лестнице их причудливого двухэтажного дома. Милый голос Ангела доносился сквозь стены. Он будет страшно скучать по ней, и время для разлуки крайне неподходящее, но он должен узнать, как поживают братья… если они живы. До Денвера недалеко — всего два дня пути. Он вернется еще до того, как Ангел успеет соскучиться.
Последнее время и Джесс, и Сэм постоянно занимали его мысли. Скоро, очень скоро он узнает, как обошлась судьба с его братьями.