Читать интересную книгу Внутренняя линия - Владимир Свержин

— Всецело доверяю вашему вкусу.

— Да уж поверьте мне. — Шапошников сделал знак адъютанту вызвать автомобиль. — Ресторан на крыше тучереза — в этом есть что-то действительно новое, революционное. Кроме хорошей кухни там обещают горный чистый воздух и прекрасный вид. Ну, прямо скажем, насчет воздуха они приврали — нам ли не знать, какой воздух в горах Кавказа! А вид и впрямь отменный, и общество собирается пристойное: писатели, режиссеры, актеры, — Шапошников лукаво усмехнулся, — актрисы, между прочим. Вы как, Сергей Владиславович?

— Да я… — растерялся Виконт.

— Ну все, едемте. — Борис Михайлович хлопнул ладонью по столу. — Опять же на лифте вас покатаю. Небось в Казани такого механического дива еще нет? А здесь — пожалуйста! И всего-то двадцать копеек.

Командарм встал из-за стола.

— Пойдемте, доктор. Вспомним былое…

При мысли о том, что придется в подробностях и деталях «вспоминать былое», у Виконта заныло в месте соприкосновения организма с седлом. Конечно, богатейшая информация Базы в мгновение ока могла выдать ему детальную реконструкцию любой битвы недавней войны, но даже ей не под силу было знать, что сказал, к примеру, на бивуаке командир шестой роты поручику N. Прошлая «контузия» многое списывала, но все же подобная забывчивость порождала сильные подозрения. Странно, когда человек хорошо помнит одни факты и напрочь забывает другие, происходившие в то же время.

Однако выбора не было. Командарм явно был рад встрече с однополчанином и теперь желал достойно ее отпраздновать.

Приказ, час назад доставленный адъютантом командующего округом в лабораторию профессора Дехтерева, был по-военному безапелляционен: «Немедленно прибыть». Уже тогда у Виконта похолодело внутри — этот вызов мог означать что угодно. Скажем, то, что Шапошников навел справки: запросил Приволжский округ на предмет выяснения подробностей о прохождении службы старым приятелем и получил недвусмысленный ответ: «Никакой доктор С.В. Деладоннель в медицинской службе округа не состоит». Чувство настороженности не оставляло Виконта, но приходилось рисковать.

— Как там профессор? — спросил Шапошников, садясь в автомобиль.

— Хлопочет. В общежитие при его лаборатории начали заселяться участники фокус-группы…

— Чего?

— Люди с необыкновенными способностями. Вы слышали о Вольфе Мессинге? Он перед войной гастролировал по всей Европе.

— А, слышал — слышал. Он вроде мысли угадывал, имена, будущее прорицал.

— Да, он.

— Ну, это же фокусник, шарлатан.

— Отнюдь. Ни малейшего шарлатанства в его выступлениях не было. Необычайные, необъяснимые сегодняшней наукой возможности нашего мозга — вот что это.

— И каждый, получается, может такое делать?

— Не исключено. Строго говоря, именно это и предполагается исследовать в лаборатории.

— То есть, — переходя с добродушного тона на деловой, начал командарм, — при помощи такого человека я могу, сидя в своем штабе, разузнать все намерения, скажем, англичан или немцев?

— Вероятно, да.

— И никакая сила не может этому помешать?

— Достоверно пока ни подтвердить, ни опровергнуть этого нельзя. Пока идут исследования.

— Какая важная тема, Сергей Владиславович! Крайне важная! Очень хорошо, что вы мне так просто ее растолковали. Я вчера с товарищем Ворошиловым беседовал — он был на лекции, когда профессор докладывал комиссии ЦК о необходимости этой лаборатории. Так Клим мне что-то набормотал: мол, построили аппарат для увеселения толпы, вроде радио — в Москве кто-то смеется, а в Ленинграде ему в ответ хихикают. Получается, не так совсем? Вот уж Клим — слышал звон! Если такой аппарат создать, то мы, скажем, у себя кого-то пугаем, а враг бежит в панике, бросая оружие?

— Не только враг, — напомнил Виконт. — Все оказавшиеся в зоне действия прибора.

— Ерунда, доработаете. Зря, что ли, лабораторию дали?!

— Работы, конечно, ведутся, но профессор Дехтерев мне не доверяет.

— Ясное дело, не доверяет, — возбужденно перебил Шапошников. — Потому что не он вас подыскал, а наркомат обороны прислал. Стало быть, как говаривали в прежние времена, вы — око государево. Но тут уж, Сергей Владиславович, я помочь не могу, а вам и карты в руки — расположите к себе профессора.

Автомобиль остановился в теснине Большого Гнездниковского переулка рядом со старой усадьбой Римского-Корсакова. Нависающая громада тучереза здесь казалась горным кряжем, а сам переулок — глухим ущельем.

— Экий домище! — выходя из машины, вскинул руки Шапошников. — Вот оно — будущее-то!

Спустя минуту лифт уже возносил командарма и доктора на крышу, где цвела сирень, играл духовой оркестр и суетились меж столиками лощеные официанты.

— Под вечер еще кино будут показывать, — занимая место, сообщил Шапошников с таким видом, будто устройство в ресторане открытого кинозала — его собственная затея. — Сегодня у нас итальянская кухня. Значит, рекомендую попробовать жареного молодого ягненка с шафрановым соусом, минестроне с ломтиками поджаренного хлеба и оливковым маслом, пельмени по-ломбардски и на десерт, пожалуй, апельсиновый шербет Екатерины Медичи.

— На ваше усмотрение. — Виконт демонстративно подтянул ремень портупеи.

— Ну, полноте, полноте. Революция делалась как раз для того, чтобы каждый мог хорошо покушать. Так что нечего постничать.

Командарм подозвал официанта и сделал заказ.

— А теперь, — дождавшись, когда первые блюда оказались на столе, заговорил Шапошников, — давайте вернемся к Татьяне Михайловне. Вы были правы. Ее ищут. И более того — ищут действительно в Москве. Она с неким Судаковым совсем недавно скрывалась в Володином подмосковном имении… В смысле, Владимира Игнатьевича. Их там обложили, как волков флажками. Но этот Судаков чертовски ловок. Ему и Татьяне Михайловне удалось прорваться. Я отдал распоряжение всем воинским патрулям всматриваться в лица молодых женщин и задерживать всех подозрительных. Рисунок ваш мы уже размножили и раздали.

— Быстро…

— А вы как думали? Так вот, минут за двадцать до того, как вы ко мне приехали, звонили из оперативного отдела наркомата по военным и морским делам. Один из часовых утверждает, что видел Татьяну Михайловну дня три назад, то есть еще до облавы. Я думаю, она выходила на разведку — искала новое убежище.

— Почему вы так полагаете?

— А как иначе? Не святым же иконам помолиться она сюда приехала. К тому же я этот дом с Зубовской аптекой знаю. Татьяна Михайловна еще в Тифлисе рассказывала, что в нем ее тетка жила. Значит, сама Таня где-то здесь поблизости. Кречетниковы — род старинный, знатный. Наверняка друзья ее и родичи на окраинах не селились. Диспозиция следующая: мои люди перекроют центр, а вы, Сергей Владиславович, хоть из кожи вылезьте, хоть на животе танцуйте, а к профессору в доверие войдите. Неспроста же для него Татьяну Михайловну ловят. Если что узнаете, пусть ваш ординарец летит ко мне пулей. А я на всякий случай распоряжусь — у особняка днем и ночью патруль дежурить будет. Приказ, ясен?

— Так точно.

— Вот и выполняйте. А теперь макайте, макайте хлебцы в масло — очень рекомендую. Минестроне тут отменное. Между прочим, любимое блюдо Леонардо да Винчи.

ГЛАВА 24

«Приукрашивать войну — все равно что развешивать рождественские гирлянды в преисподней».

А.И. ДеникинКонец мая 1924

Полковник Варрава жестом фокусника выложил на стол документы:

— Вот, пожалуйста, Владимир Игнатьевич! Все, как вы заказывали! Здесь удостоверение капитана дефензивы[30] Владзимежа Михульского. Можете не волноваться — документ самый что ни на есть настоящий! Спасибо нашим друзьям в Варшаве — при случае никто не будет задавать лишних вопросов: кто вы и что делаете в приграничной полосе.

— Хорошо, — кивнул генерал Згурский. — В прошлый раз с этим были определенные трудности.

— Вот и я подумал: три дюжины грибников с военной выправкой, да при оружии — тут надежное прикрытие необходимо. Идем дальше. Офицерская книжка первой дивизии Бэй-Булак-Балаховича на имя Владимира Ивановича Шестоперова, подполковника, кавалера и прочая, прочая, прочая. Прошу любить и жаловать.

— Спасибо, хорошая работа.

— Ну что вы, это ерунда! Почти ничего не стоило. А вот с этим было сложнее. — Георгий Никитич развернул удостоверение с потертой советской эмблемой на обложке. — Особоуполномоченный ГПУ Владимир Янко.

— Да… — разглядываю собственную фотографию под серпасто-молоткастой печатью, покачал головой Згурский. — Тонкая работа.

— Труднее всего было вывести следы крови. Если желаете, есть красноармейская форма. Даже орден Красного Знамени имеется.

— Думаю, это лишнее. Не стоит привлекать особого внимания. Неудобно, конечно, но обмундированием, если что, придется разжиться уже по ту сторону границы. Что у нас с деньгами?