Фальк ничего не сказал.
— Это не он, — резко бросила она.
— А что говорится в свидетельстве о рождении Лэчи?
— Там пропуск. Хотя это совершенно не твое дело.
— У тебя есть хоть одна фотография отца Лэчи? Которую ты могла бы мне показать?
Ответом на вопрос была тишина.
— Так есть?
— Я ничего не обязана тебе показывать.
— Тебе, наверное, было непросто. Когда Люк встретил Карен. — Фальк сам не узнавал собственный голос. Он говорил холодно и отстраненно.
— Господи, Аарон, да не отец он Лэчи. — Лицо и шея у Гретчен вспыхнули алым. Она сделал еще глоток из бокала. В ее голос прокрались умоляющие нотки. — Мы не спали вместе уже… Господи, да многие годы.
— И что же произошло? Серьезных намерений у него не было — он все время поглядывал на сторону? А потом он встречает Карен, и…
— Да, и что? — прервала она. Вино плеснуло о стенку бокала. Она сморгнула слезы. Из ее голоса исчезла всякая нежность. — ОК, да, я расстроилась, когда он выбрал ее. Мне было больно. Люк сделал мне больно. Но такова жизнь, что поделаешь? Такова любовь.
Она остановилась. Прикусила кончик языка.
— А я-то гадал, почему тебе не нравилась Карен, — сказал Фальк. — Но это все объясняет, правда?
— И? Я что, обязана была стать ее лучшей подругой…
— У нее было все, что ты хотела. Люк, уверенность в будущем, деньги — по крайней мере, по местным меркам. А ты была сама по себе. Отец твоего ребенка исчез. Говоришь, уехал из города. Или, может, он просто поселился по соседству со своей женой и детьми?
Гретчен подскочила к нему со сжатыми кулаками. Слезы текли у нее по лицу.
— Как ты можешь меня об этом спрашивать? Если считаешь, что у меня был роман с Люком, когда он уже был женат? Если он — отец моего ребенка?
Фальк смотрел на нее. Ее красота всегда была бесспорной. Почти неземной. А потом он припомнил пятно на полу в комнате Билли Хэдлера. Вспомнил, как Гретчен поднимает ружье, как стреляет по кроликам.
— Я спрашиваю потому, что должен спросить.
— Господи, да что с тобой не так? — Лицо у нее стало жестким. На зубах остались пятна от вина. — Ты что, ревнуешь? Что на какое-то время я выбрала Люка, а он выбрал меня? Отчасти поэтому ты сюда и приехал, да? Подумал, у тебя получится хоть как-то сравняться с Люком, теперь, когда его нет?
— Не говори глупостей, — сказал он.
— Я глупа? Господи, да ты только посмотри на себя, — сказал она, повысив голос. — Вечно таскался за ним, как собачонка. И сейчас, даже сейчас, ты болтаешься в городе, который терпеть не можешь, — из-за него. Это просто жалко. Да чем он тебя околдовал? Это уже похоже на зависимость.
Фальк почти чувствовал взгляд своего мертвого друга, следящего за ними с фотографии.
— Господи, Гретчен. Я здесь из-за того, что были убиты три человека. Понятно? Так что — ради твоего сына — я надеюсь, что ложь насчет отношений с Люком — это худшее, что ты сделала этой семье.
Она рванулась мимо него, уронив со столика бокал. Вино растеклось на ковре пятном, похожее на кровь. Она распахнула дверь, и в дом в облаке опавших листьев ворвался порыв горячего ветра.
— Убирайся. — Глаза у нее были как тени. Лицо стало красным как свекла, и это ей не шло. На пороге она было начала что-то говорить, но остановилась. Ее губы сложились в холодную улыбку.
— Аарон. Подожди. Прежде чем ты бросишься что-то делать — я хочу кое-что тебе сказать. — Она говорила тихо, почти шепотом. — Я знаю.
— Знаешь — что?
Она наклонилась к нему так, что ее губы почти касались его уха:
— Я знаю, что алиби, которое у тебя есть на тот день, когда умерла Элли Дикон, — это ложь. Потому что я знаю, где тогда был Люк. И он был не с тобой.
— Погоди, Гретчен…
Она толкнула его в грудь, заставив отступить.
— Похоже, у всех у нас есть свои маленькие секреты, Аарон.
Дверь захлопнулась.
Глава тридцать четвертая
Идти до города было далеко. И каждый шаг эхом отдавался в его гудящей голове. Мысли, как мухи, роились у него в мозгу. Он раз за разом прокручивал в голове каждый их с Гретчен разговор, в новом, безжалостном свете. Анализировал каждое слово, выискивая фальшь. Позвонил Рако. Тот не брал трубку. Может, до сих пор был на него зол. Фальк оставил ему сообщение с просьбой перезвонить.
Когда он, наконец, добрался до «Флиса», до закрытия оставалось всего ничего. На ступеньках стоял, застегивая велосипедный шлем, Скотт Уитлэм. Нос у него выглядел чуть получше, чем накануне. Учителю хватило одного взгляда на лицо Фалька:
— Ты в порядке, дружище?
— Непростой выдался вечер.
— Я уж вижу, — Уитлэм снял шлем. — Пошли, куплю тебе кружечку.
Фальку хотелось одного — заползти вверх по лестнице и лечь в постель. Но сил на споры у него тоже не было. Он поплелся за Уитлэмом внутрь. В баре уже почти никого не было, и Макмердо протирал стойку. Увидев их, он прекратил это занятие и, не спрашивая, извлек откуда-то два пивных стакана. Уитлэм водрузил шлем на стойку.
— Это с меня. Запиши на меня, хорошо, дружище? — сказал он Макмердо.
— В кредит не наливаю.
— Да ладно. Я ж тут завсегдатай.
— Мой друг, не заставляй меня повторять.
— Ладно. Хорошо. — Уитлэм достал кошелек и принялся там копаться. — Это может быть немного… Придется мне кредитку…
— Я заплачу, — вмешался Фальк. Отмахнувшись от протестов Уитлэма, он положил на стойку двадцатку. — Да все в порядке, забудь. Твое здоровье.
Фальк сделал большой глоток. Чем скорее он допьет, тем скорее можно будет пойти спать.
— Так что у тебя случилось? — спросил Уитлэм.
— Ничего. Просто я сыт этим местом по горло.
Мне было больно. Люк сделал мне больно.
— Прогресс-то есть?
На какую-то безумную секунду Фальк задумался, не рассказать ли ему. Макмердо прекратил уборку и слушал их разговор из-за стойки. Фальк пожал плечами.
— Просто я буду счастлив наконец отсюда убраться.
Что бы ни произошло, в понедельник он будет в Мельбурне. Или раньше, если Рако добьется своего.
Уитлэм кивнул:
— Везунчик. Хотя… — Подняв руку, он торжественно скрестил пальцы. — Возможно, я тоже вскоре последую твоему примеру. Скорее, чем я думал.
— Вы уезжаете из Кайверры?
— Надеюсь. Хочется что-то поменять, ради Сары. Ей тут уже просто невмоготу. Вот, подыскиваю новое местечко, может, какая школа на севере. Для разнообразия.
— На севере жарче.
— По крайней мере, у них там бывают дожди, — сказал Уитлэм. — Это все отсутствие воды. Весь город медленно сходит с ума.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});