Читать интересную книгу Восемнадцатый скорый - Владимир Муссалитин

Родин согласно кивнул.

— Тогда поехали! — сказала Валя, взяв под руку свою подругу, озорно глянув на курсантов.

— Мы в звене прикрытия, — сказал Якушев, пропуская девчат.

— Вот и хорошо. Значит, безопасность обеспечена, — отозвалась Валя.

Девчата жили недалеко, на Челябинской. Решили пойти пешком. Якушев балагурил, то и дело сыпал шутками, девчата не переставая смеялись, а он, ободренный этой поддержкой, старался еще пуще.

Этот трехэтажный, старой кладки дом в самом начале Челябинской запомнился Алексею еще в первый приезд, когда, сдав вступительные экзамены в училище, он бродил по городу, стараясь запомнить старые и новые улицы.

Они поднялись на лестничную площадку второго этажа, Валя вытащила из сумочки ключ и открыла дверь.

— Прошу!

Двухкомнатная квартира была обставлена просто, но со вкусом. Пока девчата, отклонив их помощь, стряпали на кухне пельмени, Якушев, включив магнитофон, по-хозяйски расхаживал по квартире, присаживаясь то на кресло, то на кушетку, с удовольствием обминая мягкую мебель из румынского гарнитура. Родин подумал, что, быть может, взводный уже бывал здесь.

— А недурно устроились? — заметил Якушев. — Знаешь, кто ее пахан? Строитель. Простой строитель. И мать что-то вроде этого. Сейчас где-то за границей, кажись в Пакистане, завод металлургический строят. А ее вот тут хозяйничать оставили.

— Никак сплетничаете? — раздался с кухни голос Вали. — А говорят еще, что это женское занятие.

— Все! Ша! — пообещал Якушев и перемотал магнитофонную ленту. — Отстаете от жизни, девочки, Эти шлягеры уже вышли из моды.

— А мы за ней и не гонимся, — сказала Валя, набрасывая на стол белоснежную, накрахмаленную скатерть, умело расставляя мелкие и глубокие тарелки.

— Мы, чай, не баре! — прихлопнул радостно в ладоши в предвкушении пиршества Якушев. — Могли бы запросто и на кухне.

— А мы решили в честь высоких гостей задать званый ужин здесь.

Валя надела синий с белой оторочкой передник. Она была в нем особенно привлекательна. Пижонство, что бросилось в глаза Алексею на улице, с нее словно бы рукой сняло. Перед ними была свойская, компанейская девчонка, знающая толк в домашнем хозяйстве. С ней было просто и легко. О подруге ее Алексей ничего сказать не мог — она держалась все время как бы в тени. Как вошла на кухню, так и не выходила оттуда, односложно, словно бы с неохотой, отвечая на те вопросы, которые бросал ей Якушев, занявшийся магнитофоном. «Интересно: что, она всегда такая или же только сегодня, — думал Алексей, — о чем с ней говорить?»

В том, что ему придется занимать Галю, Алексей не сомневался. К тому же отношения между Якушевым и Валей обозначились весьма четко. Она не скрывала своей симпатии к нему. Как, впрочем, и он. Хотя взводного не так-то просто понять, он, кажется, не прочь был заняться и неразговорчивой Галей. И Алексей нисколько не сомневался в этом, разговорил бы ее. Взводный обладал особым даром по женской части. И не скупился делиться с другими своим опытом.

Пельмени вышли на славу! Сочные, душистые. Они махнули по тарелке с бульоном и еще по тарелке со сметаной. Запотевший графинчик водки, выставленный Валей из холодильника, снял скованность, и они говорили как старые знакомые, перебивая друг друга, позволяя себе порой такие шутки, на которые бы в иной обстановке не отважились.

Якушев затянул популярную в том сезоне песню, и Валя с Галей, благодарно взглянув на взводного, поспешили подтянуть. Но взводный взял чересчур высоко и скоро осекся. Якушева это не смутило, он стал по очереди перебирать песню за песней, удивляя всех своими познаниями в песенном жанре. Расхрабрившийся, разгоряченный вином Родин позволил себе шутку в адрес товарища, сказав, что он наверняка перепутал двери, ему бы с таким голосом не в летное училище, а в армейский ансамбль, форма та же военная, а служба уже иная, беззаботная.

— Ну спасибо, утешил, — поблагодарил Якушев, по-своему истолковавший шутку, снова включая успевший остыть магнитофон.

— Давайте танцевать? — предложила осмелевшая Галя, повернув лицо к Алексею.

Щеки ее покрылись легким румянцем, глаза весело блестели. Родин, в отличие от Якушева, был плохим танцором, но отказаться ни за что бы не посмел. Мелодия была в ритме блюза, и Родин, взяв осторожно за талию партнершу, начал медленно и торжественно раскачиваться в такт музыки.

— Ой, вы так забавно танцуете! — сказала Галя.

— Как? — насторожился Алексей.

— Непривычно.

Глядя на них, вылез из-за стола и Якушев, видимо решив отделиться, ушел с Валентиной в другую комнату.

Дверь туда была приоткрыта, и Родин, оказываясь вблизи, мог временами видеть эту пару, уединившуюся в полутемной, затененной шторами, комнате. Они там тоже топтались для вида, но Родин видел, с какой нежностью и страстью обнимает взводный свою подругу.

Время от времени до него доносились шепот, чмоканье, сдавленный смех, он услышал даже адресованный ему призыв о помощи. «Уймите вашего товарища», — смеясь, просила Валя. Но по ее голосу Алексей понял, что это своего рода предупреждение, своеобразный намек, чтобы они, чего доброго, не вошли к ним.

Чтобы не смущать Галю возней, слышавшейся из-за стенки, Родин прибавил громкость. Алексей вернулся к девушке более смелым, решительным. Алексей придвинул к себе Галю, обнял за плечи. И к своему удивлению, не встретил сопротивления. Ее пушистые, нежно пахнущие волосы щекотали ему лицо. Он несмело дунул на них. Она тихо, счастливо улыбнулась и слегка коснулась щекой его плеча. Ему было хорошо, от того, что она ведет себя вот так просто, естественно, не строя из себя недотрогу. «А ведь мне хочется поцеловать ее», — подумал Алексей, крепче обнимая Галю, заглядывая в глаза, смутившие его своей глубиной.

— Не надо, — тихо, расслабленно прошептала она, закрыв глаза, откинув голову, и Алексей, робея, сдерживая ставшее неровным дыхание, тихо коснулся ее губ.

Это был первый в его жизни поцелуй. Благодарный за то, что она не осмеяла, не оттолкнула его, Алексей прижался к ее щеке, их дыхания смешались, дурманя обоих. В груди становилось тесно. Галя сплела на его шее руки и жадно обожгла его губы, лицо торопливыми, горячими поцелуями и с легким стоном отстранилась от него.

Подобного с ним не случалось. Он был ошеломлен, растерян, не зная, что делать теперь ему. А она, прислонившись к стене, словно бы по-новому разглядывала его. За стеной послышалась возня, шлепки, веселое повизгивание. Алексей прошел и плотнее придвинул дверь.

— Я поставлю, пожалуй, чай, — нарушила неловкое молчание Галя.

— Потом, — сказал Алексей и, взяв ее за руку, подвел к окну.

В открытую форточку веяло вечерней свежестью.

— Вам не холодно? — Алексей испытывал необъяснимую нежность к девчонке, по сути еще малознакомой, но уже каким-то краешком вошедшей в его судьбу. Она стояла, приблизившись вплотную к окну, словно пытаясь что-то разглядеть во тьме. Осторожно, боясь потревожить, Алексей опустил на ее плечи руки, тихо касаясь губами ее волос. Она была словно заворожена, и потому неожиданно прозвучал ее вопрос:

— Вы меня, конечно, будете осуждать, да? Только честно!

— За что? — удивился Алексей.

— За то, что случилось!

— Ну во-первых, если кто виноват, так только я, — поспешил объясниться Родин. — А потом, мне думается, — ответил он растерянно, — ничего такого, кажется, не произошло. Мне очень хотелось поцеловать вас. Только и всего.

— Вы хотите сказать, для вес это дело обычное, — уточнила Галя, и в голосе ее послышалось что-то неискреннее.

Он не нашелся что ответить. В эту минуту к ним вошел Якушев. Лицо его было красным, ворот гимнастерки расстегнут.

— Выясняете отношения? — бросил он на ходу, прошел на кухню, открыл кран и прямо из-под него принялся шумно, жадно пить с протяжным полувздохом-полувсхлипом.

Галя неопределенно покачала головой, то ли осуждая, то ли, наоборот, одобряя поведение Якушева, переводя взгляд с двери кухни на дверь спальни, откуда минутой назад он вышел и где сейчас раздавался подозрительный шорох.

Снова появился Якушев, утирая мокрые губы, многозначительно подмигнув им, задержал взгляд на Галине, Алексей был удивлен тем, как переменилась в лице она, жадно ловя улыбку Якушева, как ловят поклонницы цветы, брошенные небрежно со сцены щедрой рукой маэстро.

«Вон оно что, голубушка? — подумал Алексей. — Оказывается, ты к нему неравнодушна. Теперь понятно, почему ты была такой потерянной вначале. Твои интересы, оказывается, совпали с интересами подруги. Но затем, чтобы не портить обедню, ради скуки решила позабавиться со мной. Весьма великодушно».

Алексею стало неловко за себя. Он почувствовал, как у него горят кончики ушей.

— Что вы заскучали? — спросила Галя, уловив перепад в его настроении.