Двадцатого июня царица сообщила Николаю II, что из Покровского пришла телеграмма, в которой Распутин уведомлял, что собираются призвать в армию единственного его сына Дмитрия. «Любимый мой, — писала Александра, — что можно для него сделать. Кого это касается? Нельзя брать его единственного сына».
В последующих посланиях Николая II просьба «дорогого Григория» обойдена молчанием. Это объяснялось не жестокосердием императора, а его пониманием священного долга перед Отечеством в период военных испытаний — здесь всякие исключения царь считал неуместными. Помимо того, он прекрасно понимал, что высочайшая «любезность» их другу неминуемо вызовет вихрь новых слухов и обвинений.
В конце августа 1915 года Распутин прислал телеграмму «дорогой Аннушке», и Вырубова через царицу довела ее до сведения императора: «Первое объявление ратников вести, узнайте тщательно, когда губерния пойдет наша. Воля Божия это последние крохи всего мира, многомилостивец Никола творящий чудеса». Еще раньше он передал на имя царя ходатайство об отсрочке призыва сына. Императрица считала, что «эту просьбу вполне можно удовлетворить». Через несколько дней Александра Федоровна опять обратилась к этой теме: «Наш Друг в отчаянии, что его сына призывают, — это его единственный сын, который в отсутствие отца ведет хозяйство». Реакции на проникновенное обращение опять не последовало.
Было над чем призадуматься Распутину. Вот она царская милость! Другом называют, совета спрашивают, он за их благополучие денно и нощно молится, а они? Единственного сына от солдатчины защитить не могут. Да скажи государь хоть одно слово за него, никто бы не посмел тронуть! Но царь не вмешивался.
В середине сентября 1915 года тема помощи «Другу» опять всплывает в переписке, и императрица довольно меланхолично по этому поводу замечает: «Григорий прислал отчаянные телеграммы о своем сыне, просит принять его в Сводный полк (военное подразделение, составленное из представителей всех полков гвардии и предназначенное для охраны царя. — А. Б.). Мы сказали, что это невозможно. А. (Вырубова. — А. Б.) просила Воейкова что-нибудь для него сделать, как он уже прежде обещал, а он ответил, что не может. Я понимаю, что мальчик должен быть призван, но он мог бы устроить его санитаром в поезде или чем-нибудь вроде этого. Он всегда ходил за лошадьми в деревне; он единственный сын, конечно, это ужасно тяжело. Хочется помочь и отцу, и сыну. Какие чудные телеграммы Он опять прислал».
В конце концов распутинского отпрыска все-таки «забрили», и единственное монаршее благодеяние состояло в том, что Дмитрия Распутина определили в санитарный поезд императрицы, доставлявший с передовой раненых в царскосельские госпитали.
Вся эта история разворачивалась тогда, когда в обществе уже уверенно говорили «о всемогуществе временщика».
Не все было так просто, как о том сплетничали, и при назначениях. Несомненно, «дорогой Григорий» воздействовал на мнение императрицы. Но чтобы в силу этого «избранник» сразу же вознесся на самые верхи сановной иерархии, такого, вопреки безапелляционным утверждениям, никогда не случалось.
Документально можно констатировать следующее. Содействию Распутина в общей сложности могли быть обязаны своей карьерой в той или иной степени одиннадцать человек. Притом, что число назначений, перемещений, увольнений на вершине российского иерархического Олимпа во много раз превышало этот показатель. (Вершина — это на местном уровне — не ниже губернатора, а на центральном — не ниже товарища министра.)
Приведем полный список этих «облагодетельствованных» с указанием должностей в период так называемого самовластья Распутина.
Белецкий С. П. — директор Департамента полиции (1912–1913), с сентября 1915 по февраль 1916 года товарищ министра внутренних дел. Волжин А. Н. — седлецкий, а затем холмский губернатор, в июле 1914 года стал директором Департамента общих дел Министерства внутренних дел, а с сентября 1915 по август 1916 года — обер-прокурором Святейшего синода. Добровольский Н. А. — гродненский губернатор, с 20 декабря 1916 года последний министр юстиции. Князь Жевахов Н. Д. — помощник статс-секретаря Государственного совета, с 15 сентября 1916 года товарищ обер-прокурора Синода. Питирим — экзарх Грузии, с 1915 года митрополит Петроградский и Ладожский. Протопопов А. Д. — с сентября 1916 года министр внутренних дел. Раев Н. П. — член совета министра народного просвещения, директор Высших женских историко-литературных и юридических курсов, с 1916 года обер-прокурор Синода. Хвостов А. Н. — вологодский и нижегородский губернатор, член IV Государственной думы, с ноября 1915 по март 1916 года министр внутренних дел. Князь Шаховской В. Н. — начальник управления внутренних водных путей и шоссейных дорог Министерства внутренних дел, с мая 1915 года управляющий Министерством торговли и промышленности. Штюрмер Б. В. — новгородский и ярославский губернатор, член Государственного совета, с 20 января по 10 ноября 1916 года председатель Совета министров и одновременно, с 3 марта по 7 июля, министр внутренних дел, а с 7 июля по 10 ноября и министр иностранных дел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Перечисленные лица имели богатую служебную биографию и, за исключением Раева, не могут быть названы случайными людьми. Эти фигуры действительно поддерживал «отец Григорий», и большинство из них с ним лично общались. Однако Распутин лишь помогал и способствовал, но никогда не определял выбор. Император назначал их на пост непременно с учетом предыдущей деятельности и лишь тогда, когда получал о них благожелательные отзывы от компетентных должностных лиц.
Только одного из «распутинских ставленников», да и то с оговорками, можно считать таковым. Это Н. А. Ордовский-Танаевский, управляющий Тобольской и Пермской казенными палатами (налоговой службой), ставший в ноябре 1915 года губернатором Тобольской губернии. Об этом назначении Распутин чуть не слезно просил венценосцев.
Вкратце суть истории такова. После ряда скандальных столкновений летом 1915 года между «старцем» и местной администрацией Распутин убедил Александру Федоровну, что на высшем посту в губернии должен находиться человек, преданный царской власти, который не будет друга царской семьи хаять и строить ему неудобства.
Григорием же была названа и кандидатура желаемого губернатора, которого он лично знал более десяти лет, — Н. А. Ордовского-Танаевского. Претендент давно симпатизировал Григорию, который не раз бывал у него дома в гостях, где его всегда принимали с радостью.
Императрица согласилась с выбором и 25 августа написала царю: «Наш Друг желает, чтобы Орловский был назначен губернатором. Он теперь председатель казенной палаты в Перми. Помнишь, он поднес тебе книгу, написанную им про Чердынь, где похоронен один из Романовых, которого почитают как святого?»
Николай II, которому надоели бесконечные жалобы и доносы тобольских властей на их друга, решил уважить просьбу. В середине ноября 1915 года распутинский кандидат получил губернаторскую должность. Это самый яркий и наиболее очевидный случай непосредственного вмешательства Распутина в систему должностного производства.
С остальными десятью фигурами ситуация выглядела иначе. Карьера любого чиновника, вне зависимости от высоты занимаемого поста, непосредственно зависела от воли, настроения и симпатий правителя. Тот, кто хотел сохранить свое положение или тем более подняться выше, обязан был добиваться расположения монарха и близких к нему людей. Один из самых распространенных путей к этому — изыскание возможности получить рекомендацию. Кто-то должен был «замолвить словечко», похвалить, отметить заслуги, устроить встречу.
Даже крупным сановникам не всегда было легко встретиться с государем, а уж тем более удостоиться беседы с ним. Распутин давал шанс. Симпатии и антипатии к нему определяющего значения не имели. Таковы были правила игры в мире чиновной бюрократии: малопривлекательные средства — тоже средства.
Характерный в этом смысле разговор со своим шурином А. Ф. Треповым описал генерал А. А. Мосолов. Дело происходило в ноябре 1916 года, сразу же после назначения А. Ф. Трепова премьером. Новый глава кабинета Распутина терпеть не мог, но после всестороннего обсуждения политической ситуации родственники пришли к заключению, что «с ним нужно считаться».