Читать интересную книгу ВАЛИС. Трилогия - Филип Дик

– Тогда деньгами эту красотку уже не соблазнишь, – заметила Галина.

– Это смотря какие деньги. Она бы, скажем, не отказалась прикупить Большой Лос–Анджелес.

– Но если её уничтожить, – сказала Галина, – возропщут колонисты. Они привыкли к ней как к наркотику.

– Линда Фокс никакая не личность. Она класс личности, тип. Она – это звук, создаваемый электронным оборудованием – сложным и дорогим, но всё же оборудованием. Таких, как она, сколько угодно, сколько угодно есть, было и будет. Её можно штамповать как расчёски.

– Тогда не предлагай ей слишком уж много денег, – рассмеялась Галина.

– Мне её жаль, – сказал Булковский.

А вот как это чувствуется, спросил он себя, – не существовать? В этом есть противоречие. Чувствовать – это и есть существовать. Тогда, размышлял он, вполне возможно, что она не чувствует, потому что она, в общем–то, не существует, не существует реально. Мы должны бы это знать, ведь это мы её придумали.

Мы, а вернее – Большой Болван. Искусственный интеллект изобрёл её, а затем сказал ей, что петь и как. Большой Болван занимался всеми её делами вплоть до микширования… А в результате – полный успех.

Большой Болван аккуратно проанализировал эмоциональные потребности колонистов и придумал, как удовлетворять эти потребности. Он проводил постоянные исследования и вводил необходимые поправки; изменялись потребности, изменялась и Линда Фокс. Это была замкнутая цепь с обратной связью. Если бы все колонисты мгновенно исчезли, исчезла бы и Линда. Большой Болван ликвидировал бы её, как старый, никому не нужный документ, препровождаемый в шредер.

– Прокуратор, – сказал неслышно подошедший робот.

– В чём дело? – раздражённо вскинулся Булковский; он не любил, когда кто–нибудь вмешивался в его разговоры с женой.

– Ястреб, – загадочно возгласил робот.

– Меня зовёт Большой Болван, – объяснил прокуратор Галине. – Что–то неотложное, так что ты уж извини.

Он вышел из кабинета и быстрым шагом направился к тщательно охраняемому помещению, где стоял один из терминалов искусственного интеллекта.

Терминал напряжённо пульсировал.

– Перемещения войск? – спросил Булковский, садясь перед экраном.

– Нет. – Искусственный голос Большого Болвана не выражал никаких эмоций. – Заговор с целью провести через иммиграционный контроль чудовищного младенца. Вовлечены три колониста. Содержащийся в женщине зародыш был мною обследован. Подробности позднее.

Большой Болван прекратил связь.

– Так когда они, эти подробности? – спросил Булковский, но искусственный интеллект уже его не слышал.

Вот же чёрт, подумал прокуратор, никакого уважения. Слишком уж эта железяка увлеклась проверкой онтологического доказательства.

Кардинал Фултон Хармс воспринял сообщение Большого Болвана с обычным для него апломбом.

– Огромное спасибо, – сказал он, когда искусственный интеллект отключился.

Нечто чужеродное, сказал он себе. Некая мутация, никогда не значившаяся в планах Господних. Есть у космической миграции эта воистину жуткая особенность: мы получаем назад совсем не то, что посылали. Мы получаем противоестественных уродов.

Ну что ж, думал он, придётся убить этого монстра, как бы мне ни хотелось взглянуть на профили его мозговой деятельности. А вот интересно, на что он похож? Змея в яйце, зародыш в женщине. Изначальная история, повторённая наново: хитрая, вкрадчивая тварь.

«Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог».

«Бытие», глава третья, стих первый. То, что случилось прежде, не должно случиться вновь. На этот раз мы его уничтожим, врага. Какое бы обличье он ни принял. Я буду, думал кардинал, молиться об этом.

– Примите мои извинения, – сказал он кучке приезжих священников, ожидавших его в огромной приёмной. – Я должен ненадолго удалиться в часовню. Поступило известие о серьёзных событиях.

Он стоял на коленях в тишине и полумраке часовни, освещенной лишь парой свечей, горевших в дальних её углах.

Отче, молился он, научи нас познать пути Твои и как следовать ими. Научи нас, как защитить себя и оградиться от врага. Дай нам прозреть и понять его многомерзостные каверзы. Ибо велики его мерзости и велико его коварство. Дай нам силу – удели нам от Своей божественной власти – изгнать его, где бы он ни таился.

Кардинал не услышал ответа, что нисколько его не удивило. Набожные люди обращаются к Богу, но лишь сумасшедшие слышат Его ответы. Его ответы должны прийти изнутри, из глубин твоего собственного сердца. Ответ, подсказанный Духом Святым. Так было всегда.

Внутри кардинала Дух Святой, в обличьи его собственных соображений, без задержки ратифицировал его собственный план. Стих «Ворожеи не оставляй в живых» включал в сферу своей деятельности и вот этого контрабандного мутанта. «Ворожею» можно было с легкостью приравнять «чудовищу». Следовательно, Писание его поддерживало.

Да и вообще он был главным представителем Господа на Земле.

Для полной уверенности он раскрыл свою огромную Библию и перечитал стих восемнадцатый двадцать второй главы «Исхода»:

«Ворожеи не оставляй в живых».

А заодно прочитал и следующий стих:

«Всякий скотоложник да будет предан смерти».

Затем он прочитал примечания.

Древнее колдовство глубоко погрязло в преступлениях, аморальности и обмане; оно окунало людей в грязь отвратительных обычаев и суеверий. Стиху предшествует предупреждение против сексуальной распущенности, за ним следует решительное осуждение противоприродных извращений и идолопоклонства.

Ну что ж, это тоже прямо относится к данному случаю. Отвратительные обычаи и суеверия. Существа, зачатые при сношениях с нёлюдьми на далёких, чуждых планетах. Они не должны вторгнуться в этот священный мир, сказал он себе. Я уверен, что мой коллега Верховный Прокуратор вполне со мною согласится.

И вдруг его посетило озарение. К нам вторглись! – понял он. То, о чём нам твердили уже два века. Святой Дух говорит мне: это свершилось!

Проклятое исчадие мерзости, думал он, поспешая в главный центр управления, где находился терминал прямой, тщательно защищенной линии связи с прокуратором.

– Это про младенца, что ли? – спросил Булковский, когда контакт был – во мгновение ока – установлен. – Я уже лёг спать, это как–нибудь подождёт до завтра.

– Там появилась некая мерзость, – сказал кардинал Хармс. – «Исход», глава двадцать вторая, стих восемнадцатый: «Ворожеи…»

– Большой Болван не допустит эту мерзость на Землю. Можно не сомневаться, что она была перехвачена уже на внешних поясах иммиграционного контроля.

– Господь не желает чудовищ в этом мире, первом из его миров. И вы как новообращённый христианин тоже должны это понимать.

– А я что, не понимаю? – возмутился Булковский.

– Так какие же указания должен я дать Большому Болвану? Что он должен делать?

– Вернее сказать, – криво усмехнулся Булковский, – какие указания даст нам Большой Болван. Или вам так не кажется?

– Мы будем молиться, чтобы Господь споспешествовал нам пройти сквозь бурю этого кризиса, – сказал Хармс. – Присоединитесь ко мне в молитве, склоните вашу голову.

– Меня зовёт жена, – сказал Булковский. – А помолиться можно будет и завтра. Спокойной ночи.

Он прервал связь, не дожидаясь ответа.

О Господь Израиля, молился Хармс, низко склонив голову. Не дай нам промедлить и защити от обрушившегося на нас зла. Пробуди прокураторову душу к неотложной значимости этого часа испытания.

Ты проверяешь нашу духовную стойкость, говорил он Богу. Во всяком случае – мою, я это знаю. Мы должны доказать свою стойкость, отбросив прочь сатанинское наваждение. Господи, сделай нас стойкими, дай нам в руки меч Твоего всемогущества. Дай нам седло праведности, дабы воссесть на скакуна… Кардинал не смог додумать эту мысль, слишком уж она была пронзительной. Поспеши к нам на помощь, закончил он и поднял голову. Он ликовал, словно, подумал он, заманив обречённую жертву в ловушку. Мы его затравили, думал он, и оно умрёт. Велик и славен Господь!

ГЛАВА 8

Прямой скоростной рейс умотал Райбис Ромми до полусмерти. Компания «Юнайтед Спейсуэйс» предоставила не совсем обычной пассажирке целый ряд из пяти сидений, чтобы можно было лежать, но даже это не слишком помогло. Райбис лежала на боку, натянув одеяло до подбородка, и не говорила ни слова.

– Чёрт бы побрал все эти юридические формальности, – сказал Элиас Тейт, хмуро глядя на измученную женщину. – Если бы мы отправились без промедления… – Он поморщился и не закончил фразу.

Укрытый во чреве Райбис зародыш – теперь уже шестимесячный – долго, кошмарно долго не подавал ни малейших признаков жизни. А что, если он умер? – спросил себя Херб Ашер. Смерть Бога… причём при обстоятельствах, никем и никогда не предвиденных. И ведь никто, кроме Райбис, Элиаса Тейта и его самого, Ашера, никогда об этом не узнает.