Читать интересную книгу Запах ночного неба (СИ) - Вилкс Энни

— Про порталы Роберту написали?

— Конечно, сразу же.

— Хорошо.

Син на миг откинулся на спинку кровати. Ингард сразу же обеспокоенно потянулся к нему:

— Все в порядке?

— Со мной — да. С ситуацией, в рамках которой мы беспомощны и можем только ждать, как умрут те, кого мы уже не успели защитить — не сказал бы, — неожиданно горько ответил старший директор. — Единственная надежда сейчас на активацию защиты континента.

— Я думал о причине, по которой им так легко дали пройти первые дни пути, — поделился Ингард. — Ты не считаешь, что сильных союзников, Кариона, Роберта, Лианке, лучших из шепчущих специально отогнали прочь от Приюта?

— Разумеется, и в этом их просчет, — ответил Син. — Наша задача продержаться до их успеха.

— Как именно работает защита? — наконец, задал давно волновавший его вопрос Ингард.

— Изгоняет всех, кто кровью не принадлежит к земле, которую охватывает. И не дает чужакам пересекать границ.

— Изгоняет?..

— Убивает, Ингард. И когда уйдут те, кто владеет ошейниками, оставшиеся шепчущие не смогут больше получать приказов, а значит, станут пассивными и безобидными. Их можно будет попытаться спасти, если успеем.

46. Алана

Письмо начиналось не с приветствия, и Алана даже подумала, что тот, кто его писал, вложил в плотный коричневый конверт не все листы. Но стоило ей быстро проглядеть ровные строчки глазами, дыхание перехватило: еще до того, как она увидела подпись, она знала, кому принадлежит этот почерк — небольшие, плотно стоящие буквы без резких и крупных штрихов и узорного выделения заглавных.

Все еще не дыша, будто прячет что-то запретное, Алана оглянулась: густые ветви скрывали ее ото всех. И даже Роберта, только что отдавшего ей письмо, поблизости не было. Никто не мог влезть в этот, особенный и нереальный, момент.

Уже начало смеркаться. Тонкие деревца тряслись на ветру, поток воздуха подхватывал и искры от неподалеку разведенного костра, и голоса уставших людей, и нес всю эту суету мимо Аланы.

Никто не следил за ней и не видел, как она развернула письмо.

.

Вряд ли ты можешь представить, как мне жаль, что мы не успели поговорить до твоего отъезда, и я не поехал с тобой. Ничто не заменит возможности взять тебя за руки и еще раз взглянуть в твои глаза, и этот исчерченный лист не передаст всего, что я чувствую, когда пишу эти слова. Ты вольна не верить мне после всего, что случилось, и все же я прошу: поверь. Я люблю тебя. Мое чувство не было частью заговора, искалечившего нас. Прости, что ты услышала эти слова, когда боялась за свою жизнь и рассудок, когда я угрожал тебе. Я любил тебя до того, как мы отправились в путь, и люблю сейчас, когда заклинание больше не властно надо мной. Предполагалось, что я возненавижу тебя, но я не смог, и никакое заклятие не сумело бы сломать того, что наполняет мою душу.

Моя любимая Алана! Спасибо, что оказалась такой смелой, такой сильной и такой великодушной. Ты имела полное право винить и ненавидеть меня, но не стала. Ты могла бросить меня в том лесу и убежать, и никто не осудил бы тебя. Я знаю, что жив только благодаря тому, что ты как-то убедила Кариона помочь мне. Я надеюсь, это не стоило тебе многого, и прихожу в ярость от одной лишь мысли о том, что тебе чем-то пришлось заплатить этому опасному человеку.

Ингард рассказал мне, что ты с самого начала была уверена, что я попал под действие заклинания, и что когда мы вернулись, ты ждала моего пробуждения без злости и страха. Это очень много значит для меня.

Но я очнулся, лишь когда мне было позволено очнуться. Пытаясь помешать мне защитить тебя, мой отец бросил тебя в руки пожелавшему новую игрушку Кариону. К сожалению, он временно преуспел в этом: мы разделены, и ты рядом с умеющим ломать даже самые стойкие сердца опытным манипулятором. И все же я надеюсь, что твою чистую душу не поглотить этому мраку. Ты одна из сильнейших женщин, что я знаю.

Я должен, я принял решение остаться в Приюте до битвы за орден, которая последует совсем скоро. Не хочу пугать тебя и вдаваться в подробности, скажу лишь, что пар-оольцы хотят взять Приют штурмом, что у них, конечно же, не получится. Однако я нужен здесь. Если бы не необходимость помогать теряющим разум послушникам и наставникам, я уже мчался бы за тобой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Простишь ли ты меня за все, что произошло в том лесу, за то, что я, зная, какой опасности ты подвергаешься рядом с Карионом, остаюсь в Приюте, а не нагоняю ваш отряд? Этот выбор разрывает меня пополам. Надеюсь, что ты сможешь понять со временем, почему я сделал его.

Твой змеиный крест теплеет у меня в руках. Я ощущаю нить, связывающую тебя и его, и я пойду вслед за этой нитью сразу, как смогу, обещаю. Я не оставлю тебя одну. Прошу, подожди немного.

А пока, Алана, пожалуйста, держись ближе к Роберту. Он защитит тебя. Он — единственный, кто встанет между Карионом и тобой, если Карион посмеет обидеть тебя. Ты можешь довериться ему, когда это чудовище попытается подчинить тебя.

Мысленно я с тобой. Нас разделяют сотни лиг, мне не услышать твоих звенящих мыслей, но я с тобой.

Алана, я очень жду твоего ответа. Даже если не можешь ответить на мои чувства, если не хочешь моего присутствия, если злишься или предпочтешь больше не иметь со мной, причинившим тебе столько боли, дела, ответь мне, пожалуйста. Напиши хотя бы, как ты, удается ли тебе избежать опасностей, хорошо ли себя чувствуешь.

Мы скоро встретимся.

Келлан.

.

Три крупные капли упали на лист, и буквы под ними поплыли, размываясь по желтому пергаменту сиреневыми потеками. Глаза жгло. Не сдерживая всхлипов, Алана согнулась пополам, словно ее кто-то ударил в живот, а после медленно опустилась на поваленный ствол большого ясеня, в ободранных ветвях которого Роберт установил почтовое портальное окно. Дышать было тяжело. Сотни мыслей, чувство вины, жгучий стыд, надежда, страх и боль разом обрушились на девушку, сминая ее, как лавина.

— Свет, прости меня… — прошептала она, рыдая. — Как же мне жаль!..

Теплые руки легли на ее дрожащие плечи. Алана вздрогнула от этого жара, прорвавшегося блаженством сквозь безнадежность, и подняла голову: знакомые черные глаза смотрели на нее нежно и внимательно. Черный герцог стоял рядом с ней, опираясь одним коленом о землю, и его лицо было совсем близко. От него веяло свежим, холодным воздухом.

— Алана. — Даор сделал попытку забрать из ее рук письмо, но девушка сжала пальцы до боли, и он не стал рвать пергамент. — Что случилось?

— Пожалуйста, уйдите, — выдавила Алана из себя, изо всех сил не давая душащим рыданиям, комом разрывавшим горло и грудь, прорваться. — Я очень прошу вас, оставьте меня сейчас одну.

Лик Даора Кариона, этот белый овал с черными провалами глаз, плыл, растворяясь в сумерках.

Ему нельзя было знать, о чем Алана думала! Нельзя, чтобы он понял: первое, что ощутила Алана, получившая письмо Келлана, была не любовь, не та любовь, а досада. Что она не ждала письма и не беспокоилась… Нет, в этом она не призналась бы даже себе.

Вина дробила ей ребра.

Длинные сильные пальцы Даора невесомо скользнули по ее лбу и волосам, потом по спине. Герцог сел рядом с девушкой на ствол и аккуратно, но настойчиво привлек ее к себе. Тепло его рук, запах холодного ветра и само его присутствие добавляли к отчаянному чувству вины нотки запретной сладости и абсолютной беспомощности. Алане сильнее, чем когда-либо, захотелось сжаться в комочек на его твердой груди, закутаться в руки и задержать дыхание, останавливая этот момент.

И это было чудовищно. Она была чудовищем, предававшим единственного, кто по-настоящему ее любил.

Поэтому Алана собрала все силы — и оттолкнула Даора дрожащими ладонями, а затем вскочила, чуть не выронив письмо.

— Уходите, — потребовала она. И тут же добавила: — Пожалуйста! Только не вы.