Читать интересную книгу Запах ночного неба (СИ) - Вилкс Энни

Сказать, что ощущение не зацепило ее, Юория не могла. Вестер, хоть и умел шептать, никогда не делал этого в постели. Постепенно Олеар, горячий, как магма, но неизменно останавливающийся на самом интересном, стал занимать мысли Юории куда больше.

На привалах она пыталась сесть к нему ближе, коснуться его пальцев, забирая у него флягу с водой, прислониться, положить голову на плечо. Олеар поддерживал ее стремление, доводя эти прикосновения до ласки. Он часто гладил бедра Юории, притягивал к себе за талию, а пальцы скользили по ребрам, выше…

Олеар мало говорил, и все же к нему можно было обратиться с любым вопросом. Когда Юория нервничала или боялась, она обращалась к своему надзирателю — и он успокаивал ее, объясняя или обращая ее внимание на то, чего она не видела раньше.

Юория как-то спросила у Апудо, любовь ли это. Она доверяла бывшей рабыне все.

«Я не думаю такое, — ответила Апудо, чуть помедлив. — Он знать Юорию плохо. Я думаю, хозяин Вестер сильно любил».

Но что могла знать об Олеаре Апудо?

.

Юории не спалось.

Справедливости ради, Олеар по части создания достойных условий оказался способным куда более, чем она ожидала. Всего за полчаса он не только воздвиг плотный шатер, но и создал мягкую воздушно-огненную постель, в прозрачной глубине которой мерцали жилки искр, и наполнил воздух теплом и ароматом роз. Созданное им одеяло — нежнейшее, легчайшее, теплое — укрывало Юорию до самого подбородка, и она украдкой терлась о магический шелк щеками, замирая от удовольствия.

Юории казалось, что, стоит ей отбросить одеяло, Олеар накинется на нее, как голодный зверь. Тело жаждало его уверенных прикосновений все больше. Огонь, сверкавший в глазах Олеара, когда он беззастенчиво ласкал ее стройное тело был таким жарким, что женщина почти жалела, что отказала ему в начале пути. Теперь же сдаться так просто она не могла: Олеар, влюбленный в нее, повел себя тогда необычно — когда Юория велела ему, как и всем до него, встать перед ней на колени и доказать свое умение ублажать, он лишь рассмеялся.

«Гордая черная роза, восхитительно! Я лучше подожду, пока на колени решишь опуститься ты».

Тогда она ударила его по лицу, а Олеар схватил ее за руку и сжал пальцы до приятной боли, а затем провел языком по ладони, от запястья и до кончика среднего пальца. Это была наглая, хозяйская ласка, заставившая сердце забиться чаще. Юория и раньше видела, как мужчина ее хочет, но теперь от присутствия черной розы он больше не терялся, даже наоборот, становился увереннее и увереннее.

И вместе с его возрастающей уверенностью Юория теряла контроль.

.

— Олеар, — решила Юория нарушить тишину. Мужчина, конечно же, не спал, он никогда не засыпал прежде нее. — Ты любишь меня?

Она старалась, чтобы ее голос звучал гордо. Бросила вызов. Юория почти была уверена в ответе.

Олеар сидел на соседней кровати, скрестив мускулистые ноги, и читал. Услышав ее вопрос, он с громким хлопком закрыл книгу и повернулся к Юории, сверкнув зубами, такими белыми на смуглом лице. Улыбка, которой Олеар сопроводил свой ответ, возмутила Юорию чуть ли не больше, чем наглые слова.

— А тебя вообще кто-нибудь любит, черная роза?

Юория вскочила на кровати.

— Любовь — для слабаков и сентиментальных слепцов! Меня боятся, меня жаждут и обожают! Я…

— Ну так и не будь слабой и слепой, — протянул Олеар. — Куда тебе моя любовь? Жажды же достаточно. Ее я от тебя не скрываю. С обожанием ты себе льстишь. А боятся тебя только потому, что боятся твоего дядю. Или одной похоти мало, чтобы чувствовать себя нужной?

— Я нужна, — скорее себе, чем Олеару, ответила Юорию. — Вестер любил меня.

— Вы надели на него браслет подчинения, — заметил Олеар. Юории все время казалось, что он пересядет на ее кровать, и что она почувствует жар его крепкого тела, но Олеар оставался на месте. — Любой бы выглядел влюбленным.

— Он любил меня так сильно, что надел его, — вспомнила Юория. Раньше эти воспоминания раздражали ее, но сейчас сердце почему-то кольнуло. — И когда я была в Пар-ооле, он продолжал меня любить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— То есть продолжал с тобой спать, используя тебя для своего удовлетворения так же, как и ты его раньше? — иронично приподнял брови Олеар. — Юория, это не любовь. Он хотел отыграться.

— Откуда тебе знать?

— Ниоткуда, — пожал плечами Олеар и снова распахнул книгу, будто теряя интерес.

— Он проводил со мной время, — добавила Юория. — Следил, чтобы у меня была моя любимая еда. Он хотел, чтобы мне было хорошо.

— Как скажешь, — поднял глаза Олеар. — Ты завела этот разговор, чтобы вызвать мою ревность, предположив, что я люблю тебя, признаюсь в этом и буду делать все, что ты скажешь? Ты считаешь любовь властью. Ты все считаешь властью или ее потерей.

— Не для этого, — ответила Юория, почему-то пряча взгляд. — Но можно подумать, ты относишься к любви иначе. Сказка для простаков и развлечение для господ. Если человек думает, что любит, на него проще повлиять и его проще подчинить, его можно сломить, если отобрать объект одержимости.

— Это так, — кивнул Олеар. — Ты ждешь от меня этого?

— Нет, — отвернулась Юория. Сомнение в том, что ее можно любить, никак не давало ей покоя. — Меня любили многие черноторговцы, они вырезали ради моей благосклонности целые селения. Один возвел мою статую в своей родной деревне.

— Во-первых, ты никогда не узнаешь, что было им нужно: твоя благосклонность или благосклонность Даора Кариона. Во-вторых, их действия были тебе полезны или приятны?

— Не слишком полезны, — призналась Юория. — Но все же они сильно меня хотели.

— Они тебя не знали, поэтому поступали так шаблонно. Если они тебя не знали, о какой любви может идти речь?

Удивительно, что он повторил мысль Апудо.

— Ты хочешь, чтобы я признала, что меня никто никогда не любил? — поджала губы Юория. — Однажды сватавшийся ко мне синий маркиз подарил мне два сундука с золотом и сапфирами и две тысячи лилий. Вазы с ними заполнили двор Скального замка так, что не было видно плит.

— Он надеялся породниться с семьей Карион. И подарил цветы, которые ты терпеть не можешь, — рассмеялся Олеар. — Ты ведь любишь розы. Чем больше ты рассказываешь, тем дальше твои рассказы от любви.

Это задело Юорию, и она замолчала. И правда, все это казалось глупым. Существовала ли вообще любовь? А если существовала, то что было с ней, Юорией Карион, не так?

— Апудо любит меня, — тихо сказала она вдруг. — По-другому, не как мужчина, но все же любит. Она заботится обо мне, не осталась в Приюте, рискнула всем. И она пыталась защитить меня от дяди.

— Поэтому ты к ней так привязана?

— Вряд ли ты поймешь.

— А ты попробуй мне рассказать, — предложил Олеар. В его голосе не было ни язвительности, ни смеха, и Юория ответила:

— Она потянулась ко мне не из страха, понимаешь? Я относилась к ней плохо, но для нее это отношение было хорошим. Прежний хозяин бил и резал ее, чтобы преподать ей уроки и научить смирению. Когда ее смотрела целительница Приюта, Апудо была иссечена с головы до ног и наполовину слепа. В Пар-ооле она тянулась ко мне, и я… я стала вести себя иначе. Мне сложно это объяснить. Мне не хотелось, чтобы она страдала. И нравилось, что ей нравится служить мне — не из похоти и не из страха. Понимаешь?

— Понимаю, — ответил Олеар. — Хотя, признаюсь, ты сильно меня удивила. Это было, когда ты уже носила пояс?

— Нет, раньше.

— И вы с ней общаетесь?

— Да. Она меня слышит. Апудо видела меня не всесильной черной леди, а по сути рабыней и все равно хотела мне служить. Она не боится меня, не знает, как силен дядя. Поэтому когда я ее спрашиваю о чем-то, отвечает честно. И я недавно поняла, что такого честного разговора у меня не было ни с кем, — голос Юории дрогнул, и вдруг к глазам подобрались слезы. — Я рассуждаю жалко. Забудь.

— Это не жалко, — тихо ответил ей Олеар. — Я думал, тебя изменил пояс.

— Я не изменилась. Знаю, дядя говорит, что я иначе реагирую, но я не ощущаю этого.