Читать интересную книгу Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы - Михаил Крюков

В общем, шухер потом был немалый… Был и деканат, и угрозы отчисления…

Но всё же и в этот раз обошлось….

Решив, что риск дальнейшего проживания в общаге не оправдан, Гена с блеском решил проблему, сумев, правда не без помощи одного из преподавателей, симпатизировавшего «действительно очень толковому и грамотному студенту», устроиться дворником в один из ближайших ЖЭКов.

А дворнику полагалась ведомственная жилплощадь. «Поколение дворников и сторожей» – помните? Ощутимая прибавка к стипендии, плюс своё жилье. Куда можно водить девиц, приглашать друзей и вообще плевать с высокой колокольни на студсовет, коменданта, вахтеров и всё остальное…

Дворничал Гена на Васильевском острове. До института ему было рукой подать. В общем и целом, устроился неплохо.

Правда, был в нашей компании ещё один дворник, которому я завидовал даже больше, чем Гене. Серёга подметал территорию вокруг Дома книги на Невском. У него тоже была ведомственная жилплощадь. Правда, не в такой густонаселённой коммуналке, как у Гены. Зато не с такими приличными, как у Гены, соседями… Но!.. У Серёги был ключ. Даже не так. Ключ! Ключ от чердака! От стеклянного купола на пресловутом Доме книги! И ещё у Серёги на этом чердаке был матрац! Думаю, дальше продолжать не стоит? Как мы ни просили, ключа он так и не давал никому, даже в очень пьяном состоянии. Серёга был не жлоб, но прецедентов создавать не хотел. Одному дашь, потом другие обидятся. И, в конце концов, кто-то на чём-то попухнет, а место дворника и жилплощадь, соответственно, тут же будут заняты другим соискателем. Народ это понимал и не обижался. Только однажды, уже в конце своей дворницкой карьеры, войдя в положение, а может, решив сделать подарок, он дал мне вожделенный ключ…

Ну, разве это можно описать? Словами не расскажешь. Красивая девушка… Белая ночь… Стеклянный купол… И нереальное чувство полёта над городом…

К-хм… О чем это я? Ну, было, было… Отвлёкся, простите!

Новогоднее празднование шло полным ходом. Жильцы плюс многочисленные гости, кои, к слову, тоже очень органично вписались в это сообщество. Благо, коридор позволял, и места хватало всем не только на застолье, но даже и на танцы. Ширина его была метров шесть, не меньше. Народу человек тридцать. Или даже больше. Сперва все дружно выпили за уходящий год. Потом под звон курантов за наступивший, потом… Потом, как обычно…

В компании встречавших Новый Год присутствовал ещё один персонаж. Звали его Вася. Вася Денисов. Старший брат одного из Генкиных соседей, он был полярником и служил на Диксоне начальником метеостанции. Вася прибыл сюда в отпуск, и прибыл не с пустыми руками. Помимо всяких деликатесов типа копчёной оленины и красной рыбы, он притащил кучу сигнальных ракет и фальшфейеров! Что это было за богатство в те времена, думаю, объяснять не надо. А в Новый Год особенно! Разжился Вася им, скорее всего, уже здесь, на каком-нибудь складе метеослужбы или не знаю, как это тогда называлось. Но это не важно. Важно то, что пиротехники было много.

Вытащив из комнаты необъятный баул, Вася начал, наподобие Деда Мороза, раздавать подарки. Желающих было много. Подарков тоже. Хватило всем, и даже ещё осталось. Остатки Вася сложил под вешалку, заявив, что, дескать, запустим их попозже, и толпа дружно вывалила на свежий воздух.

Устраивать салют было решено на набережной.

Под руководством Васи пиротехнические средства были извлечены из карманов и направлены в звёздное небо. По команде «Огонь!» разноцветные ракеты вразнобой взмыли над Невой. Залп получился не совсем залпом, но эффектным и красивым. Со вмёрзших в лёд судов за мостом Лейтенанта Шмидта яркими звёздочками присоединилась к салюту ещё пара-тройка ракет. С пьяных глаз кто-то из нас салютовал вместо ракет фальшфейером, что только оживило обстановку. Ярко-красный факел осветил гранитный парапет набережной, а также радостно орущую и в обнимку пляшущую то ли сиртаки, то ли джигу, компанию. Поорав и поплясав, были извлечены очередные ракеты, и опять разноцветный фонтан украсил ночное небо. Затем общество, немного проветрившись и несколько протрезвев, вновь завалилось в квартиру, где было продолжено застолье…

Утро. Раннее питерское, вернее, ленинградское утро первого января. Четверо хорошо выпивших молодых людей двигаются, как им кажется, по направлению к станции метро. Где метро, никто толком сказать не может.

– Гена, блин! Ты ведь абориген здешний! Давай выводи нас, а то в этих проходняках… Тьфу! Какая сволочь тут ящик поставила!? Чуть ногу не сломал!

– Скоро выйдем! – Гена, раскачиваясь, пытался определить направление. – Вроде как туда…

– Какого хрена ты дворами пошёл, нормально по линии, а потом по Среднему могли выйти!

– Щассс! Щас выйдем, не боись! – Гена потряс головой, пытаясь хоть чуть-чуть протрезветь и найти дорогу. – Туда! – и уверенно двинулся вперёд.

– Твоя фамилия не Краузе, твоя фамилия – Сусанин!.. Гена! Мы уже на… Бля! Биржевой переулок!!! Куда ты завёл нас, проклятый старик!?

– Идитттте вы нахер, я сам заблудился! – ответствовал Гена, с трудом фокусируя взгляд на табличке с номером дома и названием улицы. – Да! Похоже, не туда забрели. Ну, ничего, сейчас назад на линию выйдем, а по ней потом до Среднего и налево! И придём к метро!

Наш проводник полез в карман и вытащил мятую пачку «Примы». Из второго кармана были извлечены спички. Гена прикурил, положил спички назад, и, пошарив в кармане, выудил оттуда картонный цилиндр.

– О! Ракета осталась! А я про неё и забыл совсем!! – раскачиваясь, он вышел на пустынную улицу и поднял вверх руку с зажатой ракетой.

– Гена, ты осторожней! Ты смотри, стреляй вверх, а то ещё в форточку кому попадёшь!

– Не ссы, лягуха! Болото наше! – ответствовал Гена. – Три! Два! Один! Пууууск!!!!

Шипящая белая звезда взмыла в… Сказать в небо – было бы неточным.

Недрогнувшей рукой она была запущена именно в небо, но, встретив на своём пути путаницу трамвайных и троллейбусных проводов, изменила движение, и, оставляя дымный хвост, хаотично заметалась между ними.

– Ой, бляяяяя! – протянул кто-то, заворожено наблюдая полет этого НЛО. По непонятным причинам (видимо, Бог пьяных действительно любит), ракета, не задев никого из нас, наконец, выбрала направление движения.

Только направилась она не вверх, а вниз.

Точнее – вбок.

Ещё точнее – вдоль улицы.

И, рассыпая ослепительный сноп искр, воткнулась в морду выезжавшему из-за угла первому трамваю!

С лязгом и скрежетом трамвай встал. Что подумал его водитель, не знаю. Мгновенно протрезвевшие, мы уже скрылись назад в проходняк. Потом ещё час, не меньше, плутали по одинаковым колодцам дворов. Потому как с пьяных глаз решили, что подожгли трамвай (искр в самом деле было ну оооочень много), и уносили ноги с места преступления все равно куда, лишь бы подальше.

– Фууу! – переводя дух, выдохнул Серёга. – А где мы сейчас, кто скажет?

– Тут даже я, пожалуй, не разберусь, – Гена озадаченно оглядывался по сторонам. – Дворы все одинаковы, а куда мы бежали, я и сам в толк не возьму…

– Кровь – великое дело! – не обращаясь ни к кому, процитировал я Воланда.

– Это ты к чему? – Гена удивлённо воззрился на меня.

– К тому, Гена, что «это ж-ж-ж неспроста!» Это гены твои тевтонские взыграли! У тебя какой-нибудь родственник в войну фаустником не служил часом? Уж больно профессионально ты ракету в трамвай зафигачил! – под общий хохот изрёк я.

– А хрен его знает! – смеясь и ничуть не обижаясь на подколку, отвечал Гена. – Вполне возможно, что и служил. Иначе действительно, с чего бы я его подбил? Трамвай этот?..

***

Промелькнули, как один день, годы… Гена куда-то распределился, и больше я его не встречал. По обрывочным сведениям он ещё в начале девяностых перебрался в фатерлянд, обзавёлся семьёй и стал добропорядочным бюргером, герром Генрихом Краузе.

Но я уверен, что в душе-то он остался прежним Генкой. Генкой-Фаустником.

Впоследствии новое прозвище очень быстро сократили до Фауста.

А вскоре Генку иначе никто уже и не называл. Сам он философски отнёсся к изменениям. Был Генка, стал Фауст…

Но девушкам его новое имя почему-то очень нравилось. Они находили его красивым и загадочным.

Юрий Ветринский     Ватсон

(из цикла «Будни АГП»)

Во время службы в Заполярье многие обзаводились домашними питомцами.

Полчасти, например, разводило декоративных рыбок в аккумуляторных банках, списанных с узла связи. Банки были из сантиметровой толщины зелёного стекла, рыбок в них разглядеть можно было с трудом, а уж породу определить – совершенно невозможно, зато раздобыть такую банку можно было у связистов практически даром – не пропадать же добру!

Жившие на территории части неженатые двухгодилы держали леммингов. Лемминги двухгодилам тоже доставались даром – их приносили в общежитие дневальные по отделам (пушистые зверьки безбоязненно шмыгали по казармам). У дневальных был свой резон – они с удовольствие наблюдали, как глупые двухгодилы собираются по вечерам у распахнутого окна общаги, выпускают на подоконник своих леммингов и зачарованно смотрят на них в напрасном ожидании, что те начнут прыгать с четвёртого этажа, как и положено нормальным леммингам.