- То, что выгоду хочет получить – уже вижу. Но я ему прямо сказал, пусть терпит до конца лета, пока траур не пройдёт. Тогда и свадьбу сыграем. Если Лидия не будет против.
- Об это мне беспокойся. Алан для этого слишком скользкий. Он уже достаточно сильно протёр Лидии уши. И Алан ей нравится. Пара, можно сказать, сложилась. Осталось, чтобы ты был не против.
- Тогда пусть ждут осени.
- Приятно было с тобой поговорить, Говард.
- Учитель, скажите, зачем мы повторяем этот разговор из раза в раз?
- Ты ещё не понял? Чтобы я знал, что ты всё понял в своих поступках, а в твоей жизни и решениях ничего не поменялось. Для клана сейчас это очень важно. Слишком неспокойно вокруг стало в последнее время.
- В моих решениях ничего не изменилось.
- Но нужно кое-что изменить.
- Это что-то новое в наших разговорах. И что же надо поменять?
- Тебе надо жениться.
Говард даже поперхнулся от такого предложения. Прокашлявшись, он спросил.
- Зачем? И куда я приведу невесту? На руины?
- Нужно это в первую очередь для тебя. А привести невесту… Зря ты не смотришь вокруг себя, Говард. Ради тебя женщины готовы жить даже под открытым небом, не то, что среди руин.
Магистр оставил стоять ошеломлённого Говарда посреди дорожки, а сам направился дальше, ехидно посмеиваясь.
***
Прошло три дня переговоров. Меня готовили к ритуалу. И я готовился к ритуалу. Верховный жрец был казнён. Как мне потом объяснили, его убили за нарушение традиций гостеприимства, и за оскорбление вождя, ибо именно вождь оказал нам покровительство и признал нас своими гостями. После пира мы всей компанией посетили Храм, где вождь дал приказ всем собранным жрецам на проведение обряда для меня. Слов я не понимал, но грозный рык, обращённый к жрецам, и палец, направленный в мою сторону, были красноречивы. Некоторые жрецы попытались выступить против, и были убиты практически на месте. Остальные высказали единодушие о моём излечении. Храм стали готовить к ритуалу: расчищалась площадка в главном зале, проводилась разметка большой пентаграммы. Вождю обещали сообщить момент, когда все действия для ритуала будут закончены. Все эти дни вождь умудрялся сочетать пиры с неконтролируемым пьянством и государственные нагрузки, управляя большим количеством народа. Мне же с каждым днём становилось всё хуже. Приближалось полнолуние, которое я намеривался либо пережить за пределами города, либо встретить уже перерождённым. Я уже начал отчаиваться и искать способ покинуть город, не причинив неудобств и вреда посольству. В тот день, когда я уже намеривался поговорить с Балиным об отъезде из города на несколько дней, нас вызвал к себе вождь для сообщения. Ранним утром мы прибыли во дворец. Встретили нас не в центральном зале, а во дворе. Вождь как всегда был собран словно для войны, но на этот раз золотых побрякушек на нём не наблюдалось. Толпа воинов окружала своего вождя. Увидав нас, он не стал тратить время на ритуалы приветствия. Прежде, чем Балин и остальные успели покинуть сёдла своих пони, он проорал нам небольшую речь. В нашу сторону направился молодой жрец и протянул мне кусок ткани, сложенный в несколько раз. Я взял его и развернул. Это была грубая туника без рукавов, выполненная из шерсти, плетённой на примитивных ткацких станках. С обеих сторон туника была покрыта рядом грубых рун, вышитых вручную. Ко мне повернулся Балин.
- Вождь сказал, что подготовка к ритуалу завершена. Ритуал начнётся сегодня в полдень. Ты должен быть облачён только в эту рубаху. Ничего кроме неё надевать нельзя. Придётся снять даже украшения и оружие. Приказано не опаздывать. Ритуал лучше начать в полдень, когда сила светлых богов максимальна.
Пока он мне это говорил, вождь и его окружение развернулись и стали заходить обратно во дворец. Во дворе оставались лишь его стражи, которые наблюдали за нами. Нам ничего не оставалось, как развернуться и направиться к своей стоянке.
Оказавшись на месте, я стал быстро подготавливаться. Всё своё имущество я снял и скинул в повозку. В поясную сумку я снял и сложил все свои кольца, хотя кроме двух магических и обручального у меня других украшений не было. Стянув с себя всю свою одежду, я надел на тело тунику, а свою одежду скинул комком на лежанку в повозке. Туника закрывала моё тело до колен. На мне остались только снять полусапожки, но это я оставил до момента приезда в Храм. Нужно было спешить. До полудня оставалось не больше часа, а до Храма ещё надо было добраться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Остальные дожидались меня возле своих пони, и как только я появился перед ними в столь экстравагантном виде, стали спешно садиться в сёдла. Сегодня решалась моя жизнь. Медлить я не хотел. Туника была достаточно широка, и я без проблем залез на пони. Мы двинулись по направлению к Храму. Мне не терпелось. Казалось, что мы едва плетёмся, но на самом деле мы двигались достаточно быстро. Когда мы въехали на площадь перед Храмом, до полудня оставалось ещё полчаса. Я слез с пони и подошёл к группе жрецов, которым меня представляли ранее. Остальных со мной не пустили. Один из жрецов подошёл ко мне и стал что-то говорить на своём гортанном наречии. Поняв, что я его не понимаю, он обречённо махнул рукой. Я огляделся.
Мы стояли в углу расчищенного зала. По центру была нарисована огромная пентаграмма. Она была велика настолько, что я с трудом мог разглядеть противоположный край ритуального рисунка. Мне знаками предложили разуться. Один из младших жрецов, взяв меня за локоть, провёл к центру рисунка, осторожно переступая через линии. Я также старался переступать линии, чтобы не испортить рисунок. Опыт позволял мне это сделать. В центре рисунка находилась достаточно большая каменная плита, заключённая в малый круг по центру пентаграммы. Мне предложили забраться на эту плиту. Что мне делать дальше – сидеть, лежать или стоять – никто не объяснил. Оглядевшись, я увидел, что жрецы занимают свои места на углах и пересечениях линий пентаграммы. В этих местах были установлены небольшие столики, на столешницах которых находились плошки с маслом и благовониями.
Наконец жрецы заняли сои места и подожгли содержимое плошек. Тонкие струйки дыма стали подниматься вверх и, подчиняясь воздушному потоку, закручиваться в спирали, устремляясь к своду купола. Началось песнопение. Я не понимал ни слова. Оставалось ждать и надеяться. В конце песни жрецы вознесли руки вверх и стали скандировать одну и ту же фразу. Внезапно вождь, услыхавший эту фразу, обрёл обеспокоенное выражение лица. Он попытался двинуться вперёд и выполнить движение рукой, одновременно что-то крича. Вот только я не успел ничего понять и сделать. Потому что в этот момент над моей головой раздался какой-то дребезжащий звук, обычно сопутствующий открытию большой заржавевшей двери. Я поднял взгляд вверх, навстречу звуку. Оказалось, что плита находится не просто так в центре зала, Прямо над плитой в куполе потолка находилось большое отверстие, ранее закрытое, а теперь раскрываемое. Вокруг раздались крики людей, но выяснить, что происходило вокруг, я не успел. Сверху на меня рухнул поток света, мгновенно испепелив моё тело.
***
Ближе к обеду вождь и его окружение уже были вблизи Храма. Там уже находилась миссия посла и обещанный ему человек, одетый в специальные ритуальные одежды. Ритуальный рисунок показался вождю знакомым, но вначале он не придал ему значение. А потом вникнуть в суть ритуала ему помешали разговоры с ближним окружением, Балиным и жрецами. Когда начался ритуал, вождь стал испытывать беспокойство, но ещё не понимал его причин. И только когда жрецы в едином порыве закричали: «Прими жертву!» - он всерьёз обеспокоился. Надо было спасать ситуацию. Шагнув вперёд, он стал кричать, размахивая рукой: «Слазь с алтаря!» Но не успел донести эту мысль до мага. Сверху раздался скрип. Маг задрал вверх голову, чтобы рассмотреть происходящее там. И в этот момент на алтарь ударил поток света. За мгновение, показавшееся вождю часом, тело мага почернело, плоть опала пеплом, а следом и кости рассыпались прахом.