- Тебе хорошо? - выдыхает он мне в шею и невесомо целует.
- Хорошо, - эхом отзываюсь я.
Поттер молчит, явно не зная, что ещё сказать. У меня тоже забастовала фантазия, и я могу только легонько поглаживать его волосы - они чуть промокли от пота у самых корней и отчего-то завились у самой шеи, там, где они переходят в самый настоящий пух, как у птиц. Есть подушки из гагачьего пуха - интересно, можно ли надёргать из Поттера хотя бы на думочку?
Я улыбаюсь, и Поттер улыбается в ответ, пусть и не может видеть моё лицо; я чувствую движение его губ на своей шее.
Сперма остывает и делается вязкой - потом, наверное, штаны будет не отстирать. Но мне совсем не хочется выпускать Поттера из объятий и лезть за палочкой, чтобы сказать Tergeo.
Если вдруг это всё окажется сном, то не стоит укорачивать и без того быстротечную иллюзию - мне совсем, совсем не хочется просыпаться, уперевшись взглядом в тёмно-зелёный полог кровати, вспоминать наспех, какие сегодня уроки, и идти в Большой зал, оглашённый, как обычно, смехом неразлучной гриффиндорской четвёрки, строящей новые пакости всем, кто им просто не нравится.
Заливистым, переливчатым, завораживающим смехом».
Глава 15.
В основном это сводится к тому, что генерал Плохсекир в последнее время
стал получать информацию о возникновении в королевстве очагов недовольства. Пока они невелики и всё ограничивается разговорами,
но генерала тревожит то, что недовольные могут перейти к действиям.
Роберт Асприн, «Снова Корпорация М.И.Ф., или нечто оМИФигенное».
«Я поменял мнение о Вас, Поттер, - гласило очередное донесение от Снейпа; если, конечно, этот примечательный образец эпистолярного жанра можно было назвать донесением. - Прежде я полагал, что превысить демонстрируемый Лонгботтомом уровень разрушительности невозможно, но события прошлой ночи разубедили меня в этом. Скажите на милость, отчего Вы так невзлюбили Малфой-мэнор? Быть может, Вы не ладите с его хозяевами, но в чём же провинилось здание? Чтобы Вы знали, у пятерых моих коллег начался насморк оттого, что Вы выгнали их на мороз, и теперь я вынужден их лечить. По счастью, Тёмному Лорду с его нынешним телом простудиться не грозит, иначе в нашей новой штаб-квартире, имении Паркинсонов, было бы совсем уж уныло. А так всего лишь время от времени сыпется с потолка штукатурка - когда Лорд очень усиленно думает о Вас.
Не могу ничего определённого сообщить о дальнейших планах Тёмного Лорда; пока он чересчур занят измышлением тысячи самых страшных смертей для Вас лично, в связи с чем я бы посоветовал Вам запастись обезболивающим перед встречей с Лордом лицом к лицу.
Надеюсь, что после тех разрушений, что Вы устроили, в Вас осталась ещё хоть капля магии (поскольку я сомневаюсь, что Вы притащили с собой всю свою армию, чтобы объединить силы; скорее, Вы исключительно по-гриффиндорски - и что Вы делаете на моём факультете, хотел бы я знать? - кинулись грудью на амбразуры в полном одиночестве). Если осталась, рекомендую сжечь это послание немедленно - так же, как, полагаю, Вы сожгли все предыдущие.
С Рождеством, Поттер.
СС».
Гарри, улыбаясь до ушей, скомкал пергамент на ладони и вызвал послушный огонёк.
- Что тут у тебя горит? - немедленно отреагировала мадам Помфри. Найдя его утром на полу у кровати Кевина, в луже крови, натёкшей из разреза на запястье, она до сих пор боялась оставлять его одного больше, чем на минуту.
- Пергамент, - Гарри подпихнул под спину подушку и откинулся назад. - Всё в порядке, мадам Помфри. Правда. Кевин теперь выздоровеет, и со мной всё хорошо, зря Вы так перепугались.
- Выздоровеет? Каким образом?
Гарри постарался нацепить как можно более умное выражение лица.
- Я хотел бы сохранить это в секрете… но Кевин скоро очнётся. Он уже не в коме, видите? Нет-нет! Не надо проверять состав его крови…
- Почему?
«Вот и объясняй теперь», - злорадно захихикал внутренний голос. «Помолчи, зануда…»
- Поверьте, не стоит, - Гарри нашарил взглядом палочку - она валялась на тумбочке. - Это будет… странный сюрприз. Но я могу поклясться чем угодно, что он теперь абсолютно здоров.
- Что ты сделал? - тихо спросила колдомедик. - Почему ты лежал в крови? Как ты мог вылечить его, если от этого яда нет противоядия?
«Теперь она решила, что ты спятил, замечательно», - внутренний голос веселился вовсю.
- Я не могу сказать, как именно я его вылечил, потому что это секрет… Вы спросили, что я сделал? Я принял Кевина в род Поттеров. Теперь он мой младший брат по всем законам магического мира.
- И это спасло его от яда? - с недоверием уточнила мадам Помфри.
- Именно, - кивнул Гарри. - Детали - это как раз то, что я не могу разгласить. Это не только мой секрет. Кевин узнает всю правду, но больше никто. Мадам Помфри… неужели Вы думаете, что я мог как-то навредить ему? Я его для этого разве вытаскивал из лап Вольдеморта?
Мадам Помфри выглядела слегка пристыженной.
- Всё же это так невероятно, согласись… вся школа со вчерашнего вечера горюет по Кевину. От этого яда невозможно спастись… я должна хотя бы проверить!
- Если он очнётся и честно скажет, что чувствует себя замечательно, это будет достаточной проверкой? - досадливо спросил Гарри.
Он и сам понимал, что для квалифицированного колдомедика слова пациента не аргумент - тем более, в таком странном случае. Мадам Помфри не собиралась оставлять своих позиций, но прежде, чем она успела сказать что-нибудь, Кевин открыл глаза и рывком сел.
- Гарри!
- Я здесь, - Гарри мигом подлетел к постели Кевина. - Здесь…
- Гарри, - Кевин искоса взглянул на него и уставился на собственные прикрытые одеялом колени. - Прости, пожалуйста, что я ушёл вот так за ворота… я просто не подумал. Я…
- Я не сержусь, - Гарри был смущён куда больше Кевина. - Только больше так не делай, пожалуйста…
- Не буду, - с готовностью пообещал Кевин. - Гарри… а…
- Что?
Кевин обнял Гарри обеими руками, притягивая ближе к себе, и шепнул на ухо:
- А на Вольдеморте трещина глубже и длиннее, чем раньше. И я вспомнил, где я его раньше видел.
Скрипнула дверь - мадам Помфри ушла. Гарри забрался на кровать Кевина; последний пристроился рядом, зябко кутаясь в одеяло, прислонился к плечу.
- Где ты его видел?
- Я вспомнил… оказывается, я был тогда в Министерстве с мамой и папой, в тот день, когда они погибли. И там был человек в ярком тюрбане, странный такой. Он был Вольдемортом, но со спины. Спереди у него была спина статуи, а из затылка, под тюрбаном, торчало лицо. Я не запомнил тогда… мама с папой передали меня кому-то, буквально выкинули в камин, когда поняли, что сами не пробьются… А вчера Вольдеморт копался в моих воспоминаниях и это тоже вытащил… - Кевин поёжился.