Наряду с ушной серой и рвотой, ага.
Да, и я, конечно, идиот, но я только что вымыл голову. Обычно я по неделе-две не обращаю на неё внимания - дел других невпроворот, не хватало ещё на мытьё время тратить - да к тому же она через несколько часов снова вся жирная, если каждый раз бегать её мыть, то можно заработать нервный срыв и аллергию на шампунь.
Но вдруг Поттер дотронется до моих волос? У него самого волосы всегда пушистые, мягкие; а мои даже чистые - тяжёлые и гладкие.
* * * , пишу, как истеричная девчонка. Дотронется, не дотронется… ещё погадать можно, улыбнётся или нет, какими словами поздоровается, сколько раз на меня посмотрит… тьфу.
Сжечь этот идиотский дневник. Сжечь-сжечь-сжечь.
- Привет, - от Поттера просто за версту несёт неуверенностью. Поди, уже двадцать раз успел всё обдумать и столько же раз понять, что зря всё это затеял, но всё равно не сумел выбросить меня из головы. Даже боязно становится: что он такое во мне нашёл, что забыть не может, и не кончится ли неожиданно для меня это неизвестно что?
- Привет, - сажусь рядом на парту.
- От тебя шампунем пахнет, - Поттер втягивает воздух через нос; не принюхивается, а именно втягивает, чуть прикрыв глаза, деликатно и осторожно.
- А ты думал, я совсем никогда голову не мою? - огрызаюсь.
- А зачем ты ходишь с грязной? - младенчески наивно интересуется Поттер. - Всегда интересно было…
Я сдерживаю сильное желание запустить ему Сектумсемпрой в лоб и отвечаю:
- Времени нет на неё. Я, в отличие от некоторых, здесь учусь, а не шатаюсь ночью по школе в мантии-невидимке.
Поттер хихикает.
- Ну и язва же ты… я ничего плохого не имел в виду. Просто правда интересно, - он берёт меня за руку, и ладонь у меня моментально потеет от жара и волнения.
Я выдёргиваю руку и обхватываю себя за плечи. Интересно ему! Любознательный нашёлся…
- Кажется, ты собирался учить меня окклюменции, - напоминаю.
- Ага, - вспоминает Поттер. - Точно. Так вот, теорию ты помнишь?
- Помню.
- Тогда расслабься.
То ли я извращенец, то ли и правда прозвучало как-то двусмысленно.
- Представь море… или любой пейзаж, - продолжает меж тем вещать Поттер. - Всё, что поможет тебе не нервничать. Вся штука в том, что я не могу подсказать, как защищаться - это каждый вырабатывает сам. Могу только направить. А мозг, очищенный от посторонних мыслей, способен защищаться быстрее и эффективнее, чем забитый всякой ерундой, не так ли?
Я автоматически киваю.
- Давай, сосредотачивайся, - он снова сжимает мою ладонь, и на этот раз я её не высвобождаю - Мерлин с ним. - Я подожду, пока ты это сделаешь.
Я закрываю глаза и честно пытаюсь сосредоточиться на какой-нибудь мирной картинке, но рука Поттера вся налита сухим жаром, как будто вместо крови у него огонь, и этот жар жжёт, покалывает, как током, и какое тут, на хрен, море!
Вместо моря я думаю о той грозе, без которой никогда бы не было этого момента - когда молния ударила в меня и ворвалась в Поттера, словно сшив наши тела там, где мы касались друг друга. Я вспоминаю, как ветер свистел в ушах, как молнии раскалывали тёмное небо - а потом раскололи нашу жизнь на «до» и «после» - как дождь хлестал по плечам и лицу, пропитывая волосы и мантию, как гнулись неподалёку деревья Запретного леса.
Я слышу, как Поттер смеётся, заливисто-переливчато - заслушаться можно.
Я уже начинаю его идеализировать? Что-то быстро я сдал позиции неустанной ненависти…
- Вот это картинка, чтоб расслабиться, так картинка! - поясняет он вслух причины своего веселья. - Здорово… а знаешь, она тебе помогает. Ничего постороннего в голове не осталось.
- Рад стараться, - бурчу я.
- Теперь, - воодушевлённо продолжает Поттер, с лёгкостью меня игнорируя, - подумай о непосредственно защите. Как ты будешь защищаться? Как будет выглядеть твой щит - кирпичная стена, зеркало, Protego? Будешь ли ты прятать свои самые важные воспоминания в нечто вроде сейфа? Расставишь их по полкам воображаемой библиотеки? Надо определиться сразу, чтобы впоследствии нужные образы сразу возникали в мыслях.
Чтоб мне провалиться, он кого-то цитирует практически наизусть. Ну не говорит никто в потоке речи «впоследствии». Вот всяком случае, если кто и говорит, то только не гриффиндорцы.
- Давай, действуй, - Поттер сжимает мою ладонь, и я вздрагиваю.
- Да… конечно, - голос у меня хриплый, совсем не похожий на обычный.
Сосредоточиться на этот раз получается плохо - я думаю вовсе не о защите разума, а о Поттере.
О том, везде ли он такой горячий. О том, как будет смотреться засос на его смуглой шее. О том, как я хочу дотронуться до него, увидеть его без одежды - в ярком свете его должен окружать золотистый ореол, он ведь загорелый. О том, чтобы поцеловать те самые тонкие пальцы, что сейчас сжимают мою руку.
Я думал об этом битых минут десять; Поттер, очевидно, решил проверить, каковы мои успехи на почве защиты своих мыслей - и был удивлён. Судя по судорожному вдоху - удивлён приятно.
Я открываю глаза - оказывается, его лицо так близко… ореховые радужки глаз расцвечены золотыми искрами у самых зрачков, каких-то неровных, как упавшие с кончика пера капли чернил, а ресницы не чёрные, а тёмно-каштановые, густые, спутанные, почти как волосы, с загнутыми кончиками.
Он целует меня, прижимает меня к старой парте, ласкает мою шею, перебирает волосы, скользит руками по позвоночнику, пуская волны желания вниз по телу, собираться в густой горячий ком внизу живота. Я трусь о его бедро, запускаю руки ему под рубашку - горячий, Мерлин мой, какой горячий, гладкий, мышцы подрагивают под прикосновениями, позвонки выступают - я обвожу пальцем каждый, и Поттер гортанно вскрикивает, прижимается теснее. У него тоже стоит - стоит, чёрт побери, на меня! - я чувствую сквозь одежду, и это чувство… оно опьяняет.
Поттер целует меня, жадно, беспрестанно, не может прекратить хотя бы на секунду; его губы путешествуют по моей шее, бёдра всё ускоряют движения навстречу с готовностью подставленному бедру. Он рвано, тяжело дышит, на высоком лбу - несколько прозрачных капель пота. Нельзя быть таким красивым. Нельзя!
Он просовывает руку между нами и сжимает мой член сквозь брюки - и этого достаточно, чтобы я кончил с полузадушенным всхлипом, уткнувшись лицом ему в плечо. Ешё пара движений - и Поттер, звонко вскрикнув, кончает тоже, до боли вцепившись в меня.
- Как здорово, - шепчет он. - Как здорово… никогда, ни с кем так не было…
«И скольким до меня, - интересуюсь мысленно, - ты такое говорил?»
В этот момент Поттер не читает мои мысли - до того ли сразу после оргазма - и тем, в общем-то, лучше, потому что иначе не миновать бы очередного скандала.
- Тебе хорошо? - выдыхает он мне в шею и невесомо целует.