Читать интересную книгу Сага о викинге: Викинг. Белый волк. Кровь Севера - Александр Мазин

Это было неправильное решение, но ни Ормульф, ни его братья этого еще не знали. Они полагали, что датский ярл, владевший этим берегом, – добрый друг их семьи.

Так оно и было… До тех пор, пока этот самый ярл не узнал, что в кнорре Ормульфа и его братьев – целое состояние.

Они же сами ему и рассказали на щедром пире, данном в честь дорогих гостей. Услыхав об этом, ярл стал еще радушнее, выставил самое лучшее пиво и порадовал гостей дорогими подарками.

Ормульф в ответ обещал отдариться еще щедрее… Увы. Он не знал, что отдарком станет кнорр со всем содержимым…

Ночью, когда сытые и пьяные братья вместе с командой уснули, ярл преспокойно перерезал всех и забрал не только свои подарки, но и все товары братьев вместе с очень хорошим кнорром, построенным их отцом, в прошлом – добрым другом ярла.

Конечно, это было грубым нарушением законов гостеприимства в частности и законов Дании в целом. А поскольку шила в мешке не утаишь, то информация о преступлении дошла не только до несчастной вдовы, но и до самого конунга Харека. Не нынешнего, а его отца.

Однако ярл не сидел сложа руки, а загодя прислал конунгу такие щедрые дары, что тот охотно согласился с его версией происшедшего: кнорр братьев вовсе не приставал к берегу со своими владельцами на борту, а просто сел на мель у берегов ярла. И тот, по береговому праву, вполне законно забрал себе и кнорр, и все, что на нем было.

Узнав о злодействе, а также о том, что правосудия ждать бессмысленно, жена, вернее, уже вдова Ормульфа Полудатчанина во всеуслышание объявила, что отдаст дочь и весь богатый одаль мужа тому, кто отомстит убийце.

Это был Поступок. Ведь в то время мать Рунгерд была достаточно молода и хороша собой. Так что вполне могла бы наладить и собственную личную жизнь.

Однако вдова предпочла месть.

Впрочем (и Хрёрек-ярл счел необходимым об этом упомянуть), нашлись злые языки, которые утверждали, что матери Рунгерд больше нравится самой управлять наследственным одалем мужа, а ведь случись так, что дочь ее (а равно и она сама) выйдет замуж, собственность по праву перейдет к ее мужу.

Надо отметить, что еще жива была старая финская вёльва – бабушка Рунгерд. Но она в хозяйственные дела не вмешивалась. Зато многие говорили: это она надоумила невестку принести упомянутую выше клятву.

Случилось это лет двадцать с небольшим тому назад. То есть дочь Ормульфа была еще совсем юной: лет тринадцати-четырнадцати, однако уже успела прослыть непревзойденной красавицей и заполучить прозвище – Улыбка Фрейи. Впрочем, красота красотой, но я уже достаточно хорошо знал скандинавов, чтобы понять: богатое приданое значит намного больше, чем внешность невесты. Ормульф Полудатчанин слыл человеком небедным, и насчет приданого можно было не сомневаться, так что женихов у Рунгерд было – в избытке.

Странное дело: как только оказалось, что в придачу к руке дочери Ормульфа идет жирнющий куш в виде целого одаля… женихов вдруг резко поубавилось. Не потому, что задача, поставленная матерью Рунгерд, была невыполнимой. Очень серьезные люди, настоящие профессионалы, приценивались, так сказать, к вопросу.

Вопрос о том, чтобы уговорить безутешную вдову аннулировать обет, даже не поднимался. Обет – это святое. Каждый уважающий себя викинг хоть раз в жизни, торжественно поставив ногу на полено или положив руку на кабанью шкуру, брал на себя те или иные обязательства пред лицами богов и собственных корешей. Крутость клятвы зависела от крутизны самого викинга и от количества выпитого. Обеты бывали весьма суровые. Иногда, помимо главного условия, брались и дополнительные. Например, не мыться и не стричь ни волос, ни ногтей, пока негодяй, зарезавший четвероюродного племянника поклявшегося, не будет призван к ответу.

Достать ярла-убийцу в его родном логове было трудно, но возможно. Профессионалы прикинули сложность задачи и условия решения – и пришли к выводу, что для ее успешного выполнения надо поднять хирд не менее чем в две сотни клинков.

Собрать такое (немалое по здешним меркам) войско могли немногие. К примеру, мой ярл, который считался очень крутым вождем, в настоящий момент располагал совокупной армией в две с половиной сотни бойцов. И это считая хирдманов, «унаследованных» от Торсона-ярла, и тех наших, кто остался в Хедебю.

Но проблема была даже не в количестве. Ярл-предатель имел собственный хирд и просто так убить себя не позволил бы. Даже если удалось бы сохранить секретность (что в условиях многочисленных родственных связей и развитого «сарафанного радио» весьма сомнительно) и не дать ярлу возможности собрать свою дружину, нападающим всяко пришлось бы иметь дело с тридцатью – сорока опытными викингами, которые не станут сидеть сложа руки при появлении у берегов трех чужих драккаров. Скорее всего, ввиду явного численного преимущества противника, ярл, прихватив с собой всё самое ценное (себя – в первую очередь), отступит в горы и даст бой там, где это ему будет удобно. Мстителям же придется атаковать не медля, иначе к ярлу подтянется подмога, и тогда еще неизвестно, кто кого. То есть, по самым оптимистичным прикидкам, если нападающим повезет, за голову негодяя придется положить не меньше половины борцов за справедливость. Я помнил наш рейд за страндхугом[63], когда едва не утоп. Поэтому легко мог представить, каково это: штурмовать с ходу укрывшегося в скалах противника.

Кандидаты в мужья изучили вопрос и решили, что одаль Ормульфа Полудатчанина не окупит потерь. А поскольку романтиков в этом мире практически не встречается, особенно среди водителей хирдов, ходить бы Рунгерд пожизненно в девках (обет матери нельзя нарушить даже после ее смерти), если бы однажды утром к воротам усадьбы покойного Ормульфа не явился некто Сваре Медведь.

Явился и бросил к ногам Рунгерд Улыбки Фрейи, такой свадебный дар, от которого невозможно отказаться.

Мешок с головами убийц ее отца.

Сваре Медведь в одиночку совершил то, что не рискнули сделать могучие ярлы.

Как он это сделал? Да примерно так же, как негодяй расправился с Ормульфом и его братьями. Предательски.

* * *

Сваре Медведь пришел в дом ярла даже не как гость. Он пришел наниматься к нему в дружину.

Ярл очень обрадовался. Несмотря на очевидность невыгоды менять сотню жизней на одаль покойного Ормульфа, он все же опасался, что найдется среди норманов вождь, который польстится на предложение вдовы. Хотя бы потому, что одаль-приданое пойдет просто в качестве бонуса. А главным призом станет имущество самого ярла. И не факт, что тинг расценит такой вот наезд как разбой, а не как справедливую месть. Подкупить собрание свободных датчан куда дороже, чем одного конкретного конунга.

По свидетельствам компетентных людей, Сваре Медведь один стоил пятерых воинов.

Потому что Сваре был берсерком. Настоящим берсерком, которым в бою овладевал дух медведя, даруя ему невероятную силу и неуязвимость. В этом состоянии Сваре становился весьма неприятным соседом для всех, кто не успел вовремя убежать.

Вообще, берсерков в Скандинавии (и не только здесь), мягко говоря, недолюбливали. Кому охота жить рядом с психом, у которого в любой момент может упасть планка. Более того, с психом, который вооружен, умеет этим оружием пользоваться и никого и ничего не боится.

Сваре был не таким. Он был из тех немногих, кто умел (не всегда, но в большинстве случаев) управляться с собственным безумием. О таких говорили, что они сильнее своего духа-зверя. Поэтому вероятность того, что Сваре набросится на своих, была минимальна. Но всё-таки была, так что даже таких «управляемых оборотней» в гости старались не приглашать. Не исключено, что ярл отказал бы Сваре Медведю в пище и крове, если бы тот напрашивался просто в гости. Но заполучить такого хирдмана – это круто.

Словом, ярл пришел в восторг, и вскоре Сваре Медведь оказался за пиршественным столом у него в доме.

Время было позднее, поэтому обряд принятия в дружину решили отложить на завтра. А сегодня просто хорошо поужинать.

Поужинали хорошо. Не хуже, чем Ормульф с братьями в тот памятный вечер.

Выпили, закусили, спели десяток песен, подрались по-дружески, потискали девок и легли спать. Ярл – вместе со всеми. Вернее, с молоденькой наложницей.

Сваре Медведю, решив, что он совсем пьян (он вел себя соответственно), подложили худую некрасивую родственницу ярла, которая очень хотела родить крепкого мальчика.

Ее Сваре зарезал первой – чтоб не закричала.

Потом он убил ярла и его молоденькую наложницу. Потом, последовательно, двадцать шесть мужчин, спавших на лавках и на полу. Женщин, с которыми они спали, Сваре тоже убил. Сваре рубил всех, кто просыпался, и делал это так быстро, что те спросонья даже не успевали понять, что их убивают.

Дух медведя вселился в Сваре, поэтому он видел в темноте так же, как косолапый, обладал его силой, а быстротой даже превосходил. Так что он двигался очень быстро, а убивал еще быстрее. Так проворно, что по звукам его ударов могло показаться, что в доме ярла орудует десяток воинов. Кто-то все же успел крикнуть, что на них напали. Кто-то схватился за меч… Не спасло. Сваре продолжал убивать, люди ярла, те, что были внутри, и те, что ворвались снаружи, не видя ничего, били друг друга. Железо ни разу не задело Сваре, а если бы и задело – неважно. Он был берсерком, и железо ему было нипочем.